Возвышение Нифрона - Майкл Салливан

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего.

Помолчав, Адриан сказал:

— Это дело не совсем безнадежное. Вот только эта проклятая конница… Она за секунду снесет всех патриотов. Вот если бы снова пошел дождь…

— Дождь? — спросила Ариста.

— Лошадям, которые несут в атаку тяжело вооруженных рыцарей в доспехах, нужна твердая почва под ногами. За последние несколько дней почва высохла. Если бы я мог встретить их на глинистой, мокрой от дождя земле, лошади увязли бы в ней, и Дермонт лишился бы преимущества. Но погода, кажется, не собирается нам помогать.

— То есть вы хотите, чтобы дождь лил, не прекращая, в течение всего этого времени? И в день сражения? — спросила Ариста.

— Это было бы настоящим чудом, но не думаю, что нам так повезет.

— Возможно, нам нужно вовсе не везение, — улыбнулась Ариста.

В доме Данлапов было темно. Поднимаясь на второй этаж, Ариста освещала себе дорогу одной-единственной свечкой, которую несла в руке. Она уже простилась с Ройсом и Адрианом, госпожа Данлап давно ушла спать, и в доме царила мертвая тишина. Впервые за долгое время Ариста осталась в одиночестве.

«Неужели все это получится? Наверное, я сошла с ума, не иначе…»

Она представила, что сказала бы ее старая горничная, Бернис. А потом старушка предложила бы ей в утешение имбирный пряник.

«Что скажет Алрик, когда встретится с Ройсом?»

Даже если осуществится все задуманное, он будет в ярости из-за того, что она ослушалась его и сбежала, не сказав никому ни слова. Ариста постаралась поскорее прогнать эти мысли. Об Алрике она подумает позже. Пускай ее повесят за измену, если ему так захочется, лишь бы Меленгар был в безопасности.

По всем подсчетам армия Бректона будет здесь менее чем через четыре дня. К этому времени город должен перейти под контроль Аристы. Она планировала начать восстание через два дня и надеялась, что у нее будет хотя бы несколько дней на то, чтобы прийти в себя, перевезти продовольственные запасы с близлежащих ферм и устроить оборону.

Ройс доставит сообщение. Если он быстро доберется до Медфорда, Алрик сможет атаковать другой берег Галевира всего через несколько дней. Дня через два-три новость дойдет до Аквесты, и сэр Бректон получит новый приказ. Нужно продержаться до этого момента. Все пройдет успешно только в том случае, если им посчастливится занять город и противостоять рыцарям лорда Дермонта на юге.

«Два дня. Сколько обычно требуется на то, чтобы подготовить успешное восстание?»

Больше, чем два дня, в этом она была уверена.

— Извините… Здравствуйте…

Ариста остановилась возле двери в комнату Эмери. Они положили его в маленькой комнатке на втором этаже. В этой же кровати когда-то спали во время ночной бури принцы Ренидда. С тех пор как его выкрали с площади, Эмери не приходил в сознание. Сейчас Ариста с удивлением заметила, что его глаза открыты и он смотрит на нее. Его волосы прилипли ко лбу, вид у него был озадаченный.

— Как вы себя чувствуете? — тихо спросила она.

— Ужасно, — ответил он. — Кто вы? И где я?

— Меня зовут Ариста. Вы в доме Данлапов на улице Беннинг. — Она поставила свечу на прикроватный столик и присела на край кровати.

— Но я должен был умереть, — сказал он.

— Жаль вас разочаровывать, но я решила, что живым вы принесете больше пользы, — улыбнулась она.

Парень нахмурился.

— Пользы? Кому?

— Сейчас совсем не время думать об этом. Вам нужно спать.

— Нет! Ответьте мне! Я не стану помогать империи, в этом можете быть уверены!

— Конечно же нет. Нам нужна ваша помощь, чтобы отобрать у них город.

Эмери изумленно посмотрел на нее, переводя взгляд из стороны в сторону.

— Я не понимаю.

— Я слышала вашу речь в «Веселом гноме». Ваш план действительно хорош, и мы осуществим его через два дня, поэтому вам нужно отдыхать и набираться сил.

— «Мы»? О ком идет речь? Кто вы? Как вам это удалось…

Ариста улыбнулась.

— У меня имеется кое-какой опыт…

— Опыт?

— Скажем так, я не впервые спасаю королевство от коварного предателя, который пытается узурпировать трон. Все будет хорошо. Просто поспите. Все…

— Постойте! Вы сказали, вас зовут Ариста?

Она кивнула.

— Вы принцесса Меленгара!

Она снова кивнула.

— Но… но как? Почему? — Он попытался сесть, опираясь дрожавшими от слабости руками о кровать.

— Успокойтесь, — твердо сказала Ариста. — Вам надо отдыхать. Я говорю серьезно.

— Но я не должен лежать в вашем присутствии!

— Должны, если я вам велю, а я вам велю делать именно это.

— Я… я просто не могу поверить… Почему… Зачем вы здесь?

— Я здесь, чтобы помочь.

— Это просто невероятно!

— Вы страдаете после побоев, которые убили бы любого! Надеюсь, вы достаточно умны, чтобы понимать, что должны были погибнуть. А теперь немедленно ложитесь спать. Это приказ. Понимаете?

— Да, ваше величество.

Она улыбнулась.

— Я не правящая королева, Эмери, а всего лишь принцесса. Король — мой брат.

Эмери выглядел смущенным.

— Значит, ваше высочество.

— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня просто Аристой.

Эмери открыл рот от изумления.

— Попробуйте.

— Но это неправильно.

— А разве правильно отказывать принцессе? Особенно если она спасла вам жизнь.

Он медленно покачал головой и робко произнес:

— Ариста.

Она улыбнулась, затем вдруг наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Спокойной ночи, Эмери, — сказала она, выходя из комнаты.

Спустившись по лестнице, она вышла из темного дома на улицу. Стояла тихая ночь. Как и предполагал Адриан, небо было ясным, на черном фоне сияло множество ярких звезд. На улице Беннинг, в коротком переулке, который заканчивался тупиком, где стоял каретный дом Данлапов, было пусто.

Ариста никогда не появлялась на улице одна. Ее всегда сопровождал Хилфред, следовавший за ней словно тень. Она скучала по нему, но сейчас наслаждалась своим одиночеством. Всего неделю назад она покинула Медфорд, но чувствовала себя уже совсем другим человеком. Она всегда боялась, что ей суждено прожить жизнь привилегированной дамы, беспомощной и глупенькой. Благодаря Алрику, назначившему ее послом, она избежала этой участи, хотя в своих действиях была не менее ограничена и отдавала себе отчет в том, что является обыкновенным гонцом, только более известным в силу принадлежности к королевской семье. Теперь же она впервые почувствовала, что нашла свое настоящее призвание.

Она начала тихо напевать. Заклинание, которое она использовала против рыцарей серета, сработало, хотя никто не учил ее это делать. Она сама изобрела его, опираясь на похожую идею и общее знание Искусства. Она изменила его так, чтобы оно атаковало кровь в их жилах.

«Вот что делает это искусством».

В ее знании магии и в самом деле имелся пробел, но восполнить его невозможно было при помощи учителей. Эсрахаддон ничего не скрывал от нее. Пробелом была реальность магии. Учителя могли научить только основным техникам и методам, но, зная лишь теорию, человек никогда не смог бы стать художником. Никто не мог научить творчеству или воображению. Искра должна идти изнутри. Нечто уникальное, нечто, открытое самим человеком, шаг к пониманию, неожиданное осознание необычного сочетания обыкновенных элементов.

Ариста знала, что это правда. Знала с тех пор, как убила рыцарей, и это знание одновременно волновало и пугало ее. Ужасная гибель серетов только подтверждала это кошмарное знание. Однако теперь, стоя в одиночестве во дворе под покровом теплой летней ночи, она приняла это как должное, и чувство это было захватывающим. Конечно, здесь крылась и опасность, но она опьяняла и манила ее. Ариста с трудом сдерживала чувства. Вспомнив предсмертные крики рыцарей и их жуткие лица, она, опомнившись, пришла в себя. Ей не хотелось раствориться в этой силе. В ее воображении Искусство представилось огромным чудовищем, драконом, которому ничто не может противостоять. Дракон жаждал вырваться на свободу, и это пугало. Она поняла, сколь мудр был Аркадиус, учивший обуздывать страсть, к которой сейчас ей довелось прикоснуться.

Ариста поставила свечу на землю и очистила разум, чтобы сосредоточиться.

Подняв руки, она коснулась пальцами воздуха, словно нежно потрогала некий невидимый предмет. Сила вибрировала, как струна арфы. Ее тихий напев перешел в громкоголосое пение. Это не было словами, которым обучал ее Эсрахаддон, но и не заклинаниями Аркадиуса. Слова принадлежали только ей. Кончиками пальцев она чувствовала ткань вселенной и с трудом сдерживала возбуждение. Она ударила по струнам своей невидимой арфы и поняла, что может сыграть отдельные ноты или аккорды, всю мелодию, множество различных вариаций. Возможности творчества поражали воображение и были столь многочисленны, что это ошеломляло. На то, чтобы понять силу, которой она теперь владела, понадобилась бы не одна жизнь. Однако этой ночью перед ней лежала простая, ясная задача. Взмах руки и изгиб пальцев, словно она прощалась с кем-то, и в это мгновение свеча погасла.