Ночная школа. Наследие - Кристи Доэрти

— Прошу извинить, что ты попала из-за меня в неприятное положение. При всем том тебе, как никому другому, следовало бы знать, что осознанно я бы никогда не подвергала опасности Киммерию и жизни ее обитателей. Я не приглашала сюда Кристофера. Он сам пришел. Да, мне хотелось увидеть брата. Я должна была понять… — У нее перехватило дыхание, и она сделала паузу. — Должна была понять одну вещь, чего бы мне это ни стоило.

Джулию ее слова нисколько не тронули.

— А вот мне иногда кажется, Элли, что ты, сама того не желая, постоянно подвергаешь школу опасности. Все было просто отлично, пока ты не появилась здесь. Возможно, так нехорошо говорить, но иногда меня обуревает желание, чтобы тебя… — Лицо Элли болезненно сморщилось, и Джулия замолчала, кусая губы. — Прости… Зря я это сказала…

— Не надо извиняться, — пробормотала Элли. — Порицание вполне заслуженное. Но дело в том, что я пытаюсь… — Она замолчала, задаваясь вопросом, стоит ли говорить Джулии о наболевшем. Если разобраться, что бы она сейчас ей ни сказала, никак не повлияет на сложившуюся ситуацию. — Впрочем, все это не имеет значения. Главное, чтобы ты не слишком на меня сердилась…

С этими словами она отошла от Джулии и двинулась дальше по коридору. Железные пальцы вновь начали сдавливать ей легкие, и ее не оставляло чувство, что все пошло совсем не так, как она ожидала. Худшего варианта развития событий даже нельзя себе представить.

Элли подумала, что коль скоро Сильвиан чувствует себя неплохо, ей, после того как она это выяснила, осталось сделать только одно важное дело, прежде чем отправляться «на ковер» к Изабелле — встретиться с Картером.

Двигаясь по главному коридору в толпе оживленно переговаривавшихся и пересмеивавшихся учеников, расслаблявшихся в это погожее субботнее утро, Элли чувствовала, что с каждой минутой ее шаги становятся все более медленными и неуверенными. Если уж Джулия в курсе произошедшего, то Картер, очень может быть, тоже обо всем этом знает. В частности, о том, что она сохранила от него в тайне информацию о письме Кристофера, но поделилась этой тайной с человеком, которого Картер ненавидел более всех на свете. А это, в свою очередь, означает, что она солгала ему.

«Он никогда не простит меня, — подумала она. — Да и с какой стати? Ведь я лгунья. Как и все в моем семействе…»

Элли до такой степени погрузилась в свои невеселые мысли, в которых безжалостно бичевала себя, что чуть не пропустила проходившую мимо Джу.

Подбежав к ней, спросила:

— Привет, Джу! Ты случайно не видела… — Она сделала паузу, поскольку только в эту минуту рассмотрела покрасневшее и мокрое от слез лицо подруги. В следующее мгновение увидела ее неприбранные взлохмаченные волосы и кое-как надетую униформу. — Ты… плакала? Что случилось?

— Это правда? — подняла на нее красные от слез глаза Джу. — То, о чем все сейчас говорят? Это правда?

— Я не… — Элли почувствовала, что у нее пересохло во рту, а пульсирующая головная боль усилилась. — А о чем все сейчас говорят?

— О том, что ты видела вчера ночью Гейба. Здесь, на территории школы… — Голос Джу возвысился до крика, и Элли заметила, что многие ученики стали оборачиваться в их сторону.

Элли взяла Джу за запястье и постаралась увести в тихий закуток рядом со столовой, но Джу отпрянула от нее и попыталась освободить руку, с силой шлепнув ее по ладони. Шлепок оказался болезненным, и Элли, выпустив руку Джу из своей хватки, отступила от нее на шаг, прежде чем та успела снова ее шлепнуть.

— Успокойся, Джу… — протянула Элли, одаривая свою подругу озабоченным взглядом. Затем, тщательно подбирая слова, добавила: — Да, я действительно видела Гейба вчера ночью. Он шнырял по территории школы.

— Что?.. — Джу смотрела на нее во все глаза, но, казалось, никак не могла сосредоточиться. — Что он здесь делал? И почему ты встретилась с ним?

Элли не знала, какая часть из всего произошедшего стала достоянием широкой публики. Поэтому понизила голос до шепота:

— Сюда проник Кристофер, чтобы поговорить со мной. — При мысли о Гейбе, которой тащил ее в глубину леса, у нее спазмом перехватило желудок. — И Гейб находился с ним.

— Почему ты не сказала мне об этом? — Прокурорские нотки, прозвучавшие в голосе Джу, оказались неожиданными, и Элли с удивлением посмотрела на подругу.

— Не сказала… О чем?

— Ты отправилась на встречу с Гейбом и не поставила меня об этом в известность!

— Боже мой, Джу! О чем ты говоришь? — Элли только с большим трудом удалось сохранить спокойствие. Определенно Джу была не в себе, и разговор на повышенных тонах при сложившихся обстоятельствах вряд ли бы помог прояснить ситуацию. Джу не знала, что произошло, а любое упоминание имени Гейба мешало ей рационально мыслить. — Я хотела встретиться с Кристофером, и только с Кристофером. Мне было очень нужно поговорить с ним. Но я не имела никакого представления, что там будет Гейб. Он, что называется, явился без приглашения. Так что ты зря завела со мной разговор на эту тему.

Джу гипнотизировала ее взглядом не меньше минуты. Потом сказала:

— Значит, ты не будешь разговаривать с Гейбом, не сообщив мне предварительно об этом?

— Не буду, Джу, — произнесла Элли печальным голосом. — Никогда. Но и тебе пора перестать думать о Гейбе. Он не слишком хорошая для тебя компания. Да и для кого бы то ни было.

— Я знаю об этом, — бросила Джу. — Но… Разве ты не понимаешь?.. Мне так и не удалось расспросить его, зачем он сделал то, что сделал.

Элли подумала о собственном страстном желании расспросить Кристофера на предмет того, почему он покинул их семью, и впервые поняла, почему всякое упоминание имени Гейба вызывает у Джу сильнейшие эмоции, даже, возможно, неадекватные.

— Обещаю тебе, — сказала она, беря Джу за руку, которую та на этот раз не пыталась освободить, — что если Гейб захочет со мной связаться, я обязательно сообщу тебе об этом.

Через некоторое время после этого Элли неуверенно подняла руку, чтобы постучать в дверь офиса Изабеллы. Голова болела все сильнее, и временами ей казалось, что у нее в мозгу барабанщик из джаза выколачивает палочками дробь. Но она не могла позволить себе растянуться на постели и перестать действовать.

— Войдите.

Когда она вошла в комнату, директриса не продемонстрировала особой заинтересованности в ее приходе. Похоже, ее больше занимали бумаги, которые она держала в руке.

— Кажется, я говорила, что пришлю за тобой, когда буду готова к серьезному разговору.

— Извините, Изабелла. — Элли оперлась затылком о дверь, как если бы прикосновение к дереву могло ослабить болезненные толчки в черепе. — Но у меня такое впечатление, что сегодня я никому не нужна. Между тем именно сегодня меня снедает жажда деятельности. Я знаю за собой множество разных грехов и хочу сделать хоть что-нибудь, чтобы, даже не знаю, как и сказать, — замолить их, что ли…

Изабелла указала ей на стул.

— Тогда садись. — Когда Элли села, директриса довольно долго исследовала взглядом ее лицо. — Ты сегодня ела?

Элли покачала головой.

Директриса сощурила глаза.

— А вчера?

У Элли слишком сильно болела голова, чтобы лгать, и она просто развела руками.

— Я так и думала, — сказала Изабелла. — Ты ужасно выглядишь. Ну, ничего. Сейчас что-нибудь придумаем.

Она включила электрический чайник, после чего вышла из офиса.

Элли осталась сидеть в офисе и смотрела прямо перед собой. В это время закипел чайник. Его корпус начал подрагивать, а из носика вырывались клубы пара. Она сосредоточила внимание на этих клубах и стала мысленно перебирать список тем, которые ей хотелось обговорить с Изабеллой. Легкие движения губ выдавали степень ее концентрации.

Когда дверь отворилась, поток воздуха взлохматил волосы. Вошла Изабелла и протянула ей тарелку с двумя сандвичами с сыром, после чего занялась приготовлением чая. Элли откусила кусочек и положила сандвич на тарелку. Хотя она была голодна, есть ей совершенно не хотелось.

Вручив ей чашку с дымящимся напитком, Изабелла опустилась в глубокое кресло, стоявшее рядом.

Некоторое время они сидели в молчании, которое сторонний наблюдатель ошибочно назвал бы дружеским. Но Элли чувствовала нараставшее между ними напряжение.

— Положение вещей таково, — сказала наконец директриса, — что Август Желязны требует военно-полевого суда, на котором заслушали бы твое дело и приговорили тебя к высшей мере наказания — исключению. По-видимому, это его самое горячее желание. Заседание трибунала должно состояться завтра.

Новость не удивила Элли, но как бы то ни было вызвала у нее острую душевную боль. Если разобраться, после того что она содеяла, Киммерия вполне могла дать ей пинка и выгнать на улицу. Так, по крайней мере, поступали с ней все другие школы, где она училась.