Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

Поверить в творящийся сюр было трудно, но в создавшейся ситуации годится любая версия. Например, какая-нибудь религия образовалась, браслетопоклонники или что-то в этом роде. Времени прошло достаточно для того, чтобы потомки колонистов несколько… м-м-м… одичали и придумали некий обряд, для соблюдения которого требовалось периодически подносить браслет к окошку. Версия имела право на существование: в истории Земли существовали культы, делавшие вещи и посложнее. Здесь смущала только одна деталюшка: святыни не швыряют в угол. Для них создают постаменты разные, тумбочки, полочки. Или если все же на пол кладут, то хоть на подстилочку, аккуратно, с бережением.

Пожав плечами, Виктор спрятал браслет в рюкзак. Информация на экране считывателя тут же погасла. Пускай загадка полежит до лучших времен. Инспектор подошел к окну и посмотрел на покрытые белесой пылью эвакоботы. Крайний справа приветливо мигал огнями и подсвечивал флуоресцентно-оранжевую крышку люка, словно приглашая человека немедленно стартовать. Огни манили. Так и подмывало надеть комбинезон и уйти, вернуться на Землю. Забросить все эти загадки и тех… тех, кто тут застрял. Хотелось отправиться домой. Кого спасать? Да и захотят ли здесь живущие спасаться?

Искушение бросить все оказалось как никогда велико. Настолько сильно накрыло малодушие, что Виктор тяжело и часто задышал сквозь стиснутые зубы. Он понимал, что такие приступы надо душить в зародыше, а то разрастутся и превратятся в полноценную трусость. Лучшее лекарство от подобного состояния — начать действовать. Работа — самый лучший способ не бояться. Отыскав недалеко от двери лифта пиктограмму коммуникационного порта, Виктор развернул экран инструментального набора, включил компьютер и приложил прибор связи-«липучку» к рисунку на стене. Тут же мигнул зеленый кружок, и устройство буквально приклеилось к поверхности. Порт был, что называется, живым. Уже буквально через минуту стало понятно, что сеть помещения — закрытая. Внешние каналы открываются по команде извне каждые десять микросекунд, но только на прием. Кто и зачем организовал такую идиотскую схему — непонятно, изначально предполагался обычный двусторонний обмен данными по общей сети.

Инспектор свернул оборудование и убрал все в рюкзак. Куда идти и что делать в первую очередь? Энергоотсек и т-стабилизатор работают — это и так ясно, и вряд ли им что-то серьезное грозит в ближайшую пару дней. Вот только панелька вызова лифта почему-то горит красным. Это еще с чего вдруг, интересно? Сломался? Может, и так… За столько лет много чего тут превратилось в древний бесполезный хлам. Не так важно, всегда есть вариант попасть в отсек по аварийному трапу снаружи.

Повернувшись было, чтобы идти к выходу, Виктор остановился. В нише двери, в уголке порога лежал заляпанный грязью мятый рулончик бумаги. В лист явно что-то было завернуто. Появился соблазн вытряхнуть содержимое из свертка, но делать этого точно не стоило. Одно из правил сотрудника ОЗ гласило, что, находясь на задании, ни в коем случае нельзя хватать непонятные предметы. Нет, сам текст инструкции занимал едва не страницу Свода, но суть именно такая. Правило, оплаченное тысячами жизней тех, кто был слишком нетерпелив и любопытен.

С виду листок ничем не угрожал. Виктор осторожно пошевелил его резаком — никакого сопротивления. Короткими легкими толчками инспектор выкатил свиток из ниши. Сбоку было видно, что внутри лежит какой-то небольшой стерженек. Вроде бы ничего угрожающего. Виктор активировал лезвие и самым кончиком его провел по грязной поверхности. Затем отступил немного и сделал параллельный разрез на расстоянии миллиметров восемь от первого. Полоса бумаги провалилась внутрь свитка. Сдвинув ее, инспектор разочарованно вздохнул и убрал резак: в исчерченном непонятными детскими рисунками и клинописью свертке лежал всего-навсего дротик для усыпления животных. Модель древняя, но судя по свежим царапинам — недавно использовавшийся в каком-то оружии. Виктор осторожно поднял находку, внимательно осмотрел и обнаружил на острие характерные полосочки поисковой системы. Скорее всего, в этой модели использовался еще импульсный маяк. Что еще? Притупленная игла и кристаллики засохшего вещества на корпусе свидетельствовали о том, что дротик угодил в твердое препятствие, а не в живую плоть. Значит, маяк еще можно запустить и посмотреть, кто прибежит за «тушей».

Виктор снова вытащил набор и запустил программу-сканер. По нулям. Все правильно, требовалось сымитировать попадание, чтобы отработал простенький алгоритм маяка. Инспектор снял с пояса флягу, отвинтил крышечку и капнул воду на острие. На графике тут же возник всплеск, ниже появилась строка характеристик.

— Есть попадание! Вот ты умничка! — обрадовался Виктор сигналу так, словно сам был конструктором устройства.

Линия на сканере в течение минуты оставалась прямой, а затем снова пик. Если первый импульс указывал координаты места, где дротик поразил цель, то следующие позволяли определить координаты перемещения раненого животного, взять пеленг.

С равными минутными интервалами последовали шесть импульсов, а затем все стихло. Для верности Виктор подождал еще немного, но сигналы не повторялись. Значит, остается ждать того, кто придет на пеленг. Виктор достал парализатор. Для этого был резон: животное не станет заворачивать использованный дротик в бумагу. Сделал это человек. Скорее всего, тот, кто нашел дротик. А если завернул его в бумагу, то знает, для чего такие штучки предназначены.

Виктор на всякий случай застегнул штормовку и надвинул на голову капюшон. Когда не знаешь, с чем или кем предстоит иметь дело, — предосторожности не помешают.

Время шло, однако никто не приходил за «добычей». Значит, либо никого не интересовало, куда делся дротик и почему только сейчас начал выдавать импульсы, либо киберы, отвечающие за поиск и перемещение животных, вышли из строя. Полчаса спустя стало окончательно понятно, что ждать бесполезно. Виктор убрал парализатор и расстегнул куртку. Затем поднял с пола лист и принялся внимательно его разглядывать. Бумага, судя по всему, упаковочная — довольно плотная и серая. Она мало подходила для рисования, но здесь не рисунки, а нечто другое. Присмотревшись, Виктор понял, что тут изображены надписи, в большинстве своем срисованные с панелей дверей. Кто-то старательно переносил на бумагу не только сами буквы, но и служебные символы, не забывая присовокупить даже заметные царапинки на рамках. Рядом с каждым рисунком — набор разновеликих черточек, по-разному расположенных относительно друг друга. Видимо, клинопись являлась чем-то вроде перевода. Значит, люди здесь забыли письменность, а потом изобрели заново. Вполне вероятно. Обучающая система отключилась вместе с квазиром.

— Розеттский камень прям, — хмыкнул Виктор, еще раз проглядев листок.

Дротик Виктор выбросил в лючок для мусора. Так безопасней, а то поцарапается кто ненароком и потеряет сознание. Больше в отсеке делать было нечего, и инспектор отправился к выходу. Лист же, после некоторых колебаний, решил оставить в отсеке. Кто знает, что значат эти зарисовки для оставившего их человека. Да и на обратном пути забрать можно, если ко времени ухода листок будет еще тут.

Дверь, отделявшая переходной отсек от спирального мира «Дилоса», оказалась в полной исправности. Стоило коснуться пластины замка, как она послушно отъехала в сторону. Из темного пространства пахнуло влагой и грибами. Виктор поежился, достал набор и проверил уровень излучений. Результат озадачил: ультрафиолетовое и инфракрасное наличествовали, да еще и соответствовали норме земного дня. Отсутствовал только видимый свет. Чтоб организовать подобное, требовалось хорошо поработать над программой освещения. Непонятно. Логичней было бы отключить излучатели целиком и не возиться с их разделением. Хотя — тут надо рассматривать местную экосистему. Возможно, при отключенных источниках невидимого света возникнут проблемы с воздухом, например. Да, сумасшедшему, пусть даже трижды гениальному, пришлось бы здорово напрячься, чтобы такое предвидеть.