Последний де Бург - Дебора Симмонз

На какой-то миг ей пришло в голову, что Джеффри де Бург выехал на верховую прогулку и случайно на нее наткнулся. Или же к ним приехал погостить еще кто-то из братьев. Когда всадник приблизился, Эмери показалось, что глаза ее обманывают. Но невозможно спутать это прекрасное лицо и пронзительный взгляд, заглядывающий ей прямо в душу.

— Надеюсь, ты не собираешься со мной сражаться. Боюсь, я еще слишком слаб, — произнес Николас, кивая на меч в ее руке.

Эмери тупо уставилась на свое оружие, даже не помнила, когда успела его достать, потом перевела взгляд на мужчину, которого любила. Прилив радости быстро сменился страхом. Он поехал верхом, а ведь только-только поправился после смертоносной болезни.

— Ты же должен быть в постели! — возмутилась она.

— Все верно.

Эмери сразу ослабела, услышав вкрадчивые нотки в его голосе, резко втянула воздух, убрала меч в ножны и попыталась вернуть себе самообладание.

— Тебя здесь быть не должно, — сказала она, боясь, что он вот-вот свалится с лошади, хотя выглядел подозрительно здоровым. Ее глаза сузились. — Что ты здесь делаешь?

— Исполняю обещание, которое дал рыцарю-госпитальеру, — ответил Николас. — Я обещал помочь его сестре, обещал помочь найти его.

— Но я же должна… — запротестовала Эмери.

Он не дал ей договорить:

— Мы едем в Клерквелл. Там разберемся с твоей ситуацией и, надеюсь, сможем узнать что-нибудь о твоем брате.

Николас говорил с такой спокойной уверенностью, что спорить было трудно. Разве она не думала, что поедет за ним хоть на край света? Эмери с трудом вздохнула. Уже не было смысла ни в его присутствии, ни в поисках Джерарда. Но любовь к ним обоим поколебала ее решимость.

К тому же она подозревала, что в случае отказа он все равно неотступно последует за ней. Знала, Николас не станет применять силу, но он такой упрямый. Не хотелось проверять на прочность его фамильную выдержку. Кроме того, если известное имя имеет для госпитальеров хоть какой-то вес, возможно, ей хотя бы разрешат вернуться в свой прежний дом, сторожку.

Мысль о будущем причиняла боль, Эмери постаралась не обращать на это внимания. Она выпрямилась и кивнула в знак согласия, хотя знала, что это лишь отсрочка неизбежной разлуки. Горько-сладкое путешествие…

Николас одобрительно улыбнулся и свистнул. К изумлению Эмери, к ним тут же присоединился Гай и радостно ухмыльнулся.

— Вы же не думали, что можете отправиться навстречу приключениям без меня, а? — поинтересовался он.

Эмери затопила нежность к чудаковатому оруженосцу.

Николас испытывал недовольство. Они были в дороге вот уже несколько дней и ночей, но он так и не получил возможности побыть наедине с Эмери. Понадобилось какое-то время, чтобы он осознал: она не доверяет ему. Или, скорее, себе. Поначалу он очень удивлялся, почему она сбегает, когда он собирается мыться или устраивается спать на тюфяке, и так липнет к оруженосцу, что напоминает его тень.

А Гай, которому раньше прямо-таки не терпелось свести их вместе, теперь, казалось, готов жизнью защищать ее добродетель. Это Джеф дал ему такое поручение? Или Элени? А может, сарацин? Николас покачал головой. Он обращался к различным уловкам, дабы разделить этих «неразлучников», но Гай видел его насквозь и с удовольствием срывал все попытки. Может, это месть за неудачное сводничество?

Болезнь и слабость остались позади, и Николас все острее ощущал, как давно он не обнимал Эмери, не прикасался к ней, не целовал. Всякий раз, когда он пытался, она обезоруживающе пугливо ускользала, становясь при этом еще желаннее.

Всю предыдущую ночь он провел без сна, без конца ворочаясь в постели. Его буквально изводило, что она лежит на тюфяке рядом, всего в нескольких футах. А сегодня утром при виде легкого покачивания ее бедер, когда она торопливо убегала из комнаты вслед за Гаем, он со стоном рухнул на подушки.

Эмери тут же обернулась и с беспокойством посмотрела на него. Хотя изначально это не задумывалось уловкой, Николас решил воспользоваться моментом и замер на месте. Эмери наклонилась над ним, ее грудь, стянутая мужской одеждой, соблазнительно приблизилась. У Николаса перехватило дыхание, и он закрыл глаза, наслаждаясь ее ароматом. Нежные пальцы коснулись его виска. К такому обращению можно бы и привыкнуть.

— Ты чувствуешь жар? — В ее голосе прозвучали тревожные нотки.

— Чувствую, — честно ответил Николас. И, не теряя ни секунды, лег сверху, прижимая нежное, податливое тело к постели. Как же давно он этого хотел! Слишком давно.

— Милорд!

— Николас, — прошептал он. Их лица разделяли какие-то дюймы.

— Николас, — эхом отозвалась Эмери и очаровательно вспыхнула.

Ее синие глаза распахнулись. Какие густые ресницы! Как он вообще мог думать, что она юноша? Замаскированный облик вызывал острейшее желание сорвать с нее мужскую одежду и обнажить женскую плоть. Николас сорвал с нее шапку, и волосы рассыпались по плечам, как тончайший шелк.

— Ты не болен, — произнесла Эмери с оттенком горечи.

— У меня все болит, — совершенно искренне ответил Николас. Потом опустил голову и прошелся губами по ее щеке. Здесь. Там. И еще здесь. Услышав, как она тихо выдохнула, прижался губами к ее шейке, чувствуя, как бьется под кожей пульс.

— Николас, — предупреждающе произнесла она.

Он отстранился, но она смотрела мимо него.

— Всего один поцелуй, — сказал он.

— Я не могу. И ты знаешь, в чем причина.

— Да, но я, возможно, не задержусь в этом мире, — заявил Николас. — Разве умирающему можно отказывать в такой просьбе?

— Не смей так говорить! — Эмери вскинула руку, прерывая его слова.

Но не успела продолжить, как он перехватил ее руку и поймал губами палец. Ее взгляд метнулся к нему, и момент игры сменился совсем иным. Их поглотила яростная, давно сдерживаемая сладострастная жажда.

Николас припал к ее губам, приоткрытым, жаждущим страсти. Эмери ответила ему горячим поцелуем. Он ощутил, как ее пальцы погрузились в его волосы и потянули к себе. Вскоре оба уже метались среди смятых простыней, отчаянно стараясь утолить вспыхнувшую страсть.

Николас прижался к ее животу своим восставшим естеством, услышал почти беззвучный вскрик Эмери, умоляющей продолжать, у него перехватило дыхание. Хотелось стянуть шаровары, войти в нее, дать желаемое удовлетворение обоим. При одной этой мысли его сердце забилось как сумасшедшее, а кровь понеслась по жилам ревущим потоком.

Они оба хотели не этого.

Эмери ясно обнаружила свои желания. А он в жару страсти забыл о своем тщательно продуманном плане медленно и уверенно освобождать ее от одежды. Не хотел, чтобы все произошло второпях, при распахнутой настежь двери, в каком-то странном поместье.