ЛОВУШКА для БЕШЕНОГО - Виктор Доценко

Узнаете? — вкрадчиво спросил капитан.

Позин безнадежно кивнул. Чего–чего, а этого он

никак не ожидал. Она лежала обнаженная лицом вниз, на голове какая‑то нелепая черная вязаная шапочка, руки сзади скованы наручниками. На правой ягодице так хорошо знакомая ему татуировка — пантера. На другой фотографии она лежит на спине, лицо неповрежденное, спокойное.

Чем ее? — спросил Позин.

Один выстрел в висок из мелкокалиберного пистолета, может, из «стреляющей авторучки». Когда вы последний раз виделись с гражданкой Шестаковой? — осведомился капитан.

Недели две назад. Она собиралась на днях приехать, но не приехала и даже не позвонила.

А вещей у вас ее никаких не осталось? — спросил Лебедев, проявляя завидную осведомленность об их взаимоотношениях.

«Наверняка подружки успели проинформировать», — сообразил Позин, а вслух сказал:

Уже нет.

Как это «уже»? — насторожился капитан.

Да вот как раз недели две назад она и забрала у меня свою норковую шубу — обещали похолодание.

— Если не возражаете, Александр Викторович, один личный вопрос?

Ради бога.

А что вас с этой девицей могло связывать?

Давняя дружба, — с некоторым вызовом ответил Позин. — А кроме всего прочего, я с ней английским языком занимался.

Мы нашли в квартире и учебники, и тетрадки.

Воцарилось неловкое молчание.

Позин взял инициативу в свои руки:

Мы дружили с Еленой лет пять, но я вряд ли сумею чем‑то помочь следствию. Я практически не знал ее круг общения, а он, как вы сами понимаете, был довольно обширен. Даже на ее последний день рождения я не попал, поскольку был в отъезде.

Я так понимаю, что у вас нет никаких подозрений по поводу того, кто убил вашу приятельницу? — явно для проформы спросил Лебедев.

Ни малейших, — без промедления ответил Позин и откровенно солгал…

На всякий случай возьмите мой телефон, вдруг что‑то вспомните, — сказал на прощание Лебедев.

Жаль, что ничем не оказался вам полезен, но если что‑то вспомню или узнаю, то обязательно вам позвоню.

На том они и расстались.

Надо сказать, что Позин никогда не был женат и не имел даже внебрачных детей, что его совершенно не печалило. При этом он был вполне нормальный, полноценный мужчина, и секс в его жизни занимал подобающее место. Он не был, что называется «ходоком» или ретивым коллекционером женщин. Он регулярно влюблялся, заводил романы, но до брака дело никогда не доходило. Скорее всего, он принадлежал к тому типу мужчин, которые довольно быстро охладевают к предмету своей бурной страсти.

Если воспользоваться терминами из легкой атлетики, то Позин в любовных делах был не стайер, а чистый спринтер. На долгие дистанции его не хватало. Когда он увлекался новой девушкой, что происходило часто, ибо Позин был влюбчив, то роман в первые недели и даже месяцы развивался бурно; почти ежедневные встречи, огромные букеты цветов, дорогие подарки, театры и светские тусовки. Такое внимание и щедрость кружили девчонкам голову, в которой начинали звучать торжественные аккорды свадебного марша Мендельсона. Однако все без видимого повода в какой‑то непредсказуемый момент кончалось…

Вдохновение первых встреч выдыхалось, как дорогие духи во флаконе, от которого потеряна пробка. Позину становилось невыразимо скучно. Он был уверен, что семейная жизнь по самой природе занудна и скучна, и не испытывал в семье никакой потребности.

Он был, как говорится, убежденный холостяк. Может быть, в его натуре был какой‑то психологический изъян и он просто боялся взять на себя ответственность за другого человека. Конечно, нормальная женщина вряд ли смирилась бы с его тусовочной жизнью, а заключать брачный союз с такой же, как и он, тусовщицей было по меньшей мере нелепо.

Короче говоря, в жизни Александра Позина было несколько гражданских браков, самый длинный из которых длился год и четыре месяца. Все они при обоюдном согласии сторон приходили к одному и тому же логическому концу.

Так что Александр был мужчина видный и всегда «на выданье»…

С Ленкой Шестаковой он познакомился в «салоне» давно нам известной Милены Богданович, куда иногда заезжал не только для того, чтобы провести время с ее девочками.

Сама Милена была далеко не глупа и умела держать язык за зубами. «Салон» ее посещали лица известные: политики, актеры, журналисты и крупные бинесмены, уверенные в том, что здесь их репутация не пострадает и что широкая публика никогда не проведает об их тайных грешках.

Первый раз Позина к Милене затащил его приятель — известный поп–певец, вполне бисексуальный малый. Он только что с громким скандалом расстался со своим юным любовником–танцором и жаждал утешения в профессиональных женских объятиях.

Пока певец заливал свое горе дорогущим французским шампанским в обществе трех обнаженных красоток, по очереди его ласкающих, Александр от души потрепался с Миленой, которая привлекла его точностью оценок их общих знакомых. При этом очаровательная бандерша никогда не переходила грань, за которой начиналась фамильярность, и не выдала ничего, даже отдаленно напоминающего компромат.

В другой раз Позин сам привел к Милене своего французского приятеля, профессора психологии. Тот был знаменитый на всю Европу бабник и жаждал попробовать русскую «любовь».

Побыв с двумя девицами Милены одновременно, он, закутавшись в простыню, вышел в зал, где Милена и Александр пили кофе, и торжественным голосом объявил:

— Париж капут! Финиш!

У него был такой растерянно–сконфуженный вид, что Милена и Позин не удержались от хохота. Француз не обиделся, поскольку в свои нечастные наезды в Москву всегда посещал Милену.

По очевидно более сдержанному и почтительному отношению, которое Милена проявила к нему во второй раз, Позин легко догадался, что она навела о нем справки и выяснила, что этот веселый и общительный парень намного более информирован и о ее клиентах, и о тех, кто ее клиентами никогда не будет.

Так и завязалась эта странноватая дружба известного политолога и содержательницы элитного борделя. Они доверяли друг другу, и им всегда было о чем поговорить, поскольку Позин видел парадный фасад того или иного известного лица, а Милена — изнанку.

Подобное двойное видение давало объемную законченную картину.

Встречались они не так уж часто, примерно раз в два месяца, но всегда с удовольствием и иногда ко взаимной пользе. У них никогда не было никаких сексуальных отношений, что кому‑то могло показаться удивительным. Но они вполне удовлетворяли друг друга как собеседники.

Ленка Шестакова несколько выбивалась из обычного Милениного контингента — ее девочки внешне были все на редкость интеллигентные, умели себя вести и при желании могли развлечь гостя не только в постели, но и беседой. Милена заставляла их читать модные книги, смотреть модные фильмы и знать модную музыку. Она же и внушала им, что и по какому поводу следовало говорить клиентам, чтобы не выглядеть дебильными идиотками.

Ленке же Шестаковой все эти светские тонкости были, как говорит молодежь, по барабану. Девчонка из рабочего поселка под Екатеринбургом всей своей натурой отторгала этот напускной столичный лоск и сохранила первозданность. Она была дико невежественна и не отличалась большим умом. Но Милена мирилась с этими недостатками, потому что Ленка всегда была весела, задорна, добродушна, а ко всему прочему в постели была непревзойденной мастерицей и искусницей. Позин как‑то поделился с ней фразой, которую когда‑то услышал от известной литературной дамы, необычайно талантливой и признанной умницы: «Нет мужчин–импотентов, есть нетактичные женщины».

С тех пор Ленка твердила эту фразу к месту и не к месту, всегда добавляя с озорной улыбкой: «А я девушка очень тактичная».

Первый раз позанимавшись с сексом с Шестаковой, Позин оценил ее для себя как «прекрасное животное». Она была грациозна и бесстыдна, в ее темнокрылых, слегка раскосых глазах всегда плясали веселые чертики, с пухлых губок не сходила простодушная улыбка. Она существовала вне каких‑либо норм и запретов. Сексом во всем его разнообразии она занималась с явным удовольствием и искренне радовалась, доставив наслаждение партнеру.

Когда Милена в очередной раз сменила состав девочек, Ленка сняла квартиру и пустилась в автономное плавание в бурном море московских интим–услуг.

Потеряв ее из виду, Позин, честно говоря, совсем о ней забыл. Однако несколько месяцев спустя она сама ему позвонила, нисколько не обиделась, что он ее с трудом вспомнил только тогда, когда прозвучалю имя Милены. Она спросила, не хочет ли он ее видеть. Позин был не прочь. Ленка приехала и к его немалому удивлению резко отказалась от денег, которые он ей, естественно, попытался дать. После чего стала бывать у него регулярно.

Со временем у них сложились какие‑то прочные, но непонятные отношения. Их нельзя было определить как роман, поскольку секс довольно быстро отошел на задний план, то есть стал занимать жалкий минимум времени по ходу их встреч.