Мои бывшие - Дана Блэк

Какие же они разные — Мирон и его сестра! И как я могла долгие годы быть настолько слепой? Как?!

— Я не уеду, — прошептала я.

— Ты не уедешь, да. Я все улажу, — пообещал Руслан.

— Ты просто идиот, — усмехнулась Марина.

— Хватит! — повысила я голос. — Мы решим все позже, сейчас нам всем нужно думать о Мироне!

Марина хотела съязвить, но наткнулась взглядом на Руса, и отвела взгляд на двери в реанимацию. В коридоре пусть и темно, я знаю, что уже утро, что эта ночь завершилась. И, наверное, за окном уже солнечно и ярко.

Но солнца я не вижу. Только темноту.

Я даже пожалела, что попросила прекратить скандал. Тяжело. Очень тяжело слышать эту густую тишину, вдыхать больничный запах, и понимать, что бессильна, и ничем не можешь помочь. Лучше, наверное, занимать себя скандалом, чем думать.

Думать о том, насколько виновата в произошедшем.

Останься я в комнате с Мироном, этого бы не было. Нет, я не жалею о том, что было между мной и Русланом, это было хоть и пошло, но прекрасно. Сейчас все видится четко — это было предопределено, Мирон правду говорил, что рано или поздно нас бы притянуло друг к другу. Но нужно было дождаться, пока он расстанется с Мариной. Тогда до реанимации бы не дошло.

«Хватит! — приказала я себе. — Уже ничего не изменить. Хватит!»

Но мысли не подчиняются приказам, и я снова вижу кровь на своих руках. Красную, густую, почти черную… И эта картинка исчезает, разбитая на осколки неуместно громким звонком мобильного.

Кто-то звонит Русу. Значит, жизнь не остановилась.

— Да, — ответил он устало. — Уже… хорошо, да. Один? Она со мной… да, тоже… минут через двадцать, ждите.

Рус нахмурился, отложил смартфон, и обратился ко мне:

— Нас вызывают в полицию. До вас с Мариной не могут дозвониться, я сказал, что вы со мной. Нас всех ждут в участке.

— Я не поеду, — заявила я.

— По делу Аллы, — прошептал Рус мне на ухо. — Мы быстро. Здесь мы точно ничем не поможем.

— Не поеду, — всхлипнула я.

Дверь из реанимации открылась, и к нам вышла усталая женщина в белом халате. Мы все вскочили с лавок, я прижала ладони к мертвеющим губам. Снова в ушах проклятый гул, мешающий слышать и понимать, что происходит.

Страшно. Мне очень-очень страшно.

— На данный момент угрозы жизни нет. Состояние стабильное, критическая фаза миновала.

— Можно увидеть Мирона? — прохрипела я.

— Нет. На данный момент он в реанимации. Вы можете отправляться по домам, раньше вечера мы не пустим к пациенту даже родственников. А сейчас простите, мне пора.

Женщина надела маску на подбородок и нос, кивнула нам, и вернулась в реанимационный коридор.

— Я же говорил! Все с Миром будет хорошо, скоро увидим его. А сейчас придется ехать, Ян. В участок. Всем нам, — Руслан снова приобнял меня за плечи, и заставил сделать шаг от двери в реанимацию. — Мы вернемся сюда после участка, обещаю. А сейчас поехали.

Глава 39

Глава 39

Вышли из больницы, и поразилась тому, как на улице уже светло.

Вчера вечером к школе я подошла в сумерках, и дальше ночь, казалось, не закончится никогда. А сейчас утро — пасмурное, небо хмурое, тяжелое.

И такое же у меня настроение.

Оглянулась на окна больницы — не хочу уходить, споткнулась на невысоких каблуках. Меня придержал Руслан.

— Сейчас приедет такси, — он достал телефон, продолжая удерживать меня за локоть другой рукой.

Марина топчется рядом. С нами ехать собирается. У нее после ночной истерики вся косметика размазалась, под глазами темные круги. Я сама выгляжу не лучше, наверное, а нам надо в полицию.

Но меня это не волнует совсем.

Поэтому, когда Марина достала зеркальце из сумочки и уставилась в него — я пораженно хмыкнула.

— Ты и сумку прихватила? Когда твоего брата, всего в крови, на носилках забирали из дома?

— Ян, — Руслан предостерегающе сжал мой локоть.

Я и сама заметила, что повысила голос, он звенит в пустом парке, кроме нас здесь никого.

— Мне уже и в зеркало посмотреть нельзя? — огрызнулась Марина. И злобно щелкнула крышечкой, в сумке нашарила платок. — Руслан, ты слышал? Твоя шлюха читает меня нотации, думает, что…

— Умолкни, — бросил он сухо. И потянул меня в сторону лавочек.

— Мы не должны молчать, что это Марина виновата, — сказала, не понижая голоса, продолжая оглядываться на бывшую подругу, которая осталась у крылечка. Стоит и слюнявит платочек.

И стирает осыпавшуюся под глазами тушь.

— Мирон сам решит, что с ней делать, — отрезал Руслан, сунул в карман сотовый. — Успокойся. Я тебя прошу.