Ключ доблести - Нора Робертс

Все указывало на присутствие в доме человека, который знает, чего хочет, и привык иметь все самое лучшее.

Зоя прошлась по комнате и остановилась у стены, чтобы лучше рассмотреть картину с изображением парижской улицы: кафе на тротуаре, яркие зонтики, цветы и величественная Триумфальная арка вдали.

С ее почтовыми открытками в рамках это не сравнить…

Брэд тоже сидел в одном из этих оживленных кафе и пил крепкий кофе из крошечной чашечки, тогда как она о Таком только мечтала.

Уэйн вернулся с бутылкой вина в одной руке и двумя бокалами в другой.

— Я купил картину пару лет назад, — сказал он, подойдя к Зое. — Мне понравилось, как художник передал движение, скопление машин на мостовой. Прямо слышишь, как гудят клаксоны.

Он налил немного вина в один из бокалов и протянул Зое.

— Похоже, мы, Уэйны, никогда не перестанем коллекционировать предметы искусства.

— Может быть, стоит подумать об открытии музея?

— На самом деле отец уже запланировал нечто подобное. Курорт, отель… Отдаст туда часть коллекции, и у него будет предлог покупать новые картины и статуэтки.

— Твой отец построит отель только для того, чтобы украсить его произведениями искусства?

— Не только. Проект принесет прибыль. «Дерево», «капитал», «искусство» — эти слова для Уэйнов неразделимы. Отец собирается найти подходящий участок земли здесь, в горах, где все начиналось, — Брэд пожал плечами, но этот жест означал уверенность. — Не найдет здесь, значит, найдет в другом месте. Когда Б.-Ч. Уэйн знает, чего хочет, он не принимает возражений.

— Ты такой же.

— Для меня это комплимент. Он хороший человек. Может быть, слишком властный, но хороший. Замечательный муж, отец и потрясающий бизнесмен. Ты ему понравишься.

— Даже представить себе не могу, — еле слышно пробормотала Зоя.

— Отец оценит, как ты изменила свою жизнь, чего ты добилась. И продолжаешь добиваться. Он скажет, что у тебя есть хватка, а это качество он уважает в людях больше всего.

Зоя подозревала, что такой человек, как Б. Ч. Уэйн, будет испытывать совсем другие чувства, если узнает, что его сын связался с такой женщиной, как она.

— Ты их любишь? Родителей?

— Очень.

— А я не уверена, люблю ли свою мать… — Признание вырвалось у Зои непроизвольно, прежде чем она успела понять, что говорит. — Конечно, это звучит ужасно. Я бы хотела ее любить, но….

Потрясенная собственными словами, Зоя села на подлокотник кресла.

— И отца тоже. Я не видела его столько лет!.. Как можно его любить? Он нас бросил. Оставил жену с четырьмя детьми и уехал.

— Тебе пришлось туго. И твоей матери тоже.

— Всем нам, — согласилась Зоя. — Но маме особенно. Предательство отца не только разбило ей сердце, оно его полностью иссушило… Так, что в нем ничего не осталось для нас. Когда отец уехал, мама бросилась его искать. Я думала, она никогда не вернется…

— Она оставила вас одних?! — голос Брэда дрожал от возмущения. — Оставила четверых детей?!

— Ей очень хотелось вернуть отца. Мама отсутствовала лишь несколько дней, но… Боже, как я была напугана!.. Что мне делать, если она не вернется?

— А разве некому было позвонить, обратиться за помощью?

— У мамы есть сестра, но они все время ссорились, и я не хотела ей звонить. Сомневалась, можно ли в такой ситуации звонить родственникам отца… В общем, я не знала, что делать, — и ничего не делала, только присматривала за младшими и ждала, когда вернется мама.

Брэд не мог себе этого представить.

— Сколько тебе было лет?

— Двенадцать. Джуниор всего на год младше, и за него я не так волновалась. Дейле было восемь лет. Она плакала целыми днями. Ни до, ни после я не видела, чтобы кто-то так плакал, — Зоя вздохнула. — Малышке Мейзи исполнилось всего пять, и она не понимала, что происходит, но чувствовала: что-то не в порядке. Я не спускала с нее глаз. Не знаю, что бы я делала, если бы кончились еда или деньги.

Зоя пересела с подлокотника в кресло и сделала глоток вина.

— Мама вернулась. Помню, я подумала, какой усталой и суровой она выглядит… Она делала для нас все, что могла. Старалась изо всех сил, но я не уверена, что мама снова нас полюбила. Не знаю, могла ли она любить.

Зоя посмотрела ему прямо в глаза.

— Вот какая у меня семья. Я хочу, чтобы ты знал.

— Ты это говоришь потому, что думаешь, что от этого мои чувства к тебе изменятся? Если я узнаю, что твои родители безответственны и эгоистичны, то перестану тебя любить?

Рука Зои дрогнула, и она крепче сжала бокал.

— Не надо. Не говори ничего о любви. Ты меня совсем не знаешь.

— Я знаю тебя, Зоя. Хочешь, расскажу? О том, что вижу, что чувствую.

Она покачала головой:

— Боже! Я просто не знаю, что делать. Не знаю, как тебе объяснить, что со мной происходит. Как я боюсь, что если еще раз послушаюсь своего сердца, то оно тоже иссохнет.

— Так, как ты послушалась его с Джеймсом Маршаллом?

Зоя вздохнула:

— Я его любила, Брэдли. Сильно любила. Понимаешь, я словно находилась внутри хрустальной вазы, и все вокруг было яркое и сверкающее. Беззаботность и безрассудство.

Брэд сел рядом.

— Расскажи. Мне нужно знать, — сказал он, видя, что Зоя колеблется. — А если такой аргумент тебя не убеждает, подумай, что, еще раз переживая это вместе со мной, ты, возможно, на шаг приблизишься к ключу.

— Мне не стыдно, — тихо сказала Зоя. — Дело не в стыде. Просто кое-что… мои поступки, чувства… всегда были… только для меня. Но тебе я могу рассказать.

Брэд коснулся тьиьной стороны ее ладони, затем опустил руку.

— Как вы с ним познакомились?

— Сначала познакомились наши матери. Моя мама стригла миссис Маршалл. Миссис Маршалл приглашала маму домой перед вечеринкой или важной встречей, чтобы сделать прическу. Иногда я тоже приходила — вымыть ей голову или сделать маникюр. Она была очень добра ко мне. Милая и не высокомерная. Не очень высокомерная, — поправила себя Зоя. — Разговаривала со мной, отвечала на вопросы, если я интересовалась картиной на стене или цветами на комоде. Расспрашивала о школе, о мальчиках. И всегда тайком от мамы совала мне лишние пять долларов.

Зоя немного помолчала и сделала еще один глоток. Брэд ждал.

— Джеймс учился сначала в частной школе, а потом в университете. Я его видела иногда, а он меня не замечал. Я смотрела на его фотографии на туалетном столике у миссис Маршалл. Он был такой красивый! Словно рыцарь или принц… Я, наверное, в него немножко влюбилась. С девочками так бывает.

— С мальчиками тоже, — кивнул Брэд.

— Возможно. Маршаллы часто устраивали приемы в своем большом доме. Миссис Маршалл это очень любила. Она приглашала меня, чтобы помочь, и даже купила мне красивую черную юбку и белую блузку, чтобы я выглядела прилично. Той весной Джеймс и увидел меня на вечеринке…