Фантастика, 1966 год. Выпуск 2 - Сборник

Он помог Юре выбраться из машины и улечься на траву около палатки.

– Полежи, - сказал он, - отдышись. А я пока займусь рестом.

– Будь машина полегче… - пробормотал Юра.

– Ну, мало ли что… В общем лежи.

Колин полез в ретаймерное отделение и, стараясь уместиться там, снова подумал, что в такой обстановке кому угодно сделалось бы не по себе. Минут пять, а может быть, и все десять, он просидел, ничего не делая, просто созерцая реет - вернее, то, что еще оставалось от него. В конце концов все зависело от точки зрения. Если исходить из общепринятых положений, то на таком реете хронировать нельзя.

Но, принимая во внимание конкретную ситуацию… все-таки осталось еще куда больше ячеек, чем сгорело. Что же, посмотрим.

Он долго пристраивал дефектоскопическое устройство, захваченное в багажнике. Затем, не отрывая глаз от экрана, начал медленно передвигать прибор от одной ячейки к другой.

В однородной массе уцелевших ячеек виднелись светлые прожилки. Монолитность нарушена, но, может быть, это еще не перерождение?

Колин пустил в ход мим-тестер. Это была долгая история - подключиться к каждой ячейке и дать стандартное напряжение для проверки. Наконец он справился и с этим. Каждая в отдельности ячейки выдержали. Но ведь при работе теперь им приходится выдерживать напряжение выше стандартного, а разность давлений времени здесь уже невелика…

А может быть, напряжение будет и не столь уж высоким?

Ведь здесь вы могли встретиться просто с очередным колебанием плотности времени. Предположим, этот период был очень богат событиями. Подробной хронокарты еще нет, приходится путешествовать вслепую. Но если так, то на следующем участке плотность времени может даже понизиться, и они наперекор логике и вероятности все-таки проскочат?… Да, надежда есть, и надо двигаться.

– Юра! - позвал Колин, вылезая. - Юра! - крикнул он громче. - Ты где? - И ощущая знакомое чувство гнева: - Что за безобразие!…

Он обошел хронокар. Низкая жесткая трава окружала машину. На такой следы не держатся. Колин позвал еще несколько раз - ответа не было, зов отражался от недалекого дубового леска и возвращался к нему ослабленным и искаженным.

Колин заглянул в кабину. Может быть, уснул в кресле?

Времени оставалось все меньше, искать было некогда. Но и кабина была пуста. Листок бумаги белел на кресле водителя, дневной свет, проникая сквозь ситалловый купол кабины, затемнялся пробегавшими облачками, и в такие минуты в кабине наставали сумерки и вспыхивали плафоны. Вспыхнули они и сейчас, и Колину показалось, что бумага шевелится. Он торопливо схватил листок.

Размашистые буквы убегали вверх. “Прости меня, я немного схитрил. Чувствую себя хорошо, но машина перегружена. Помочь тебе ничем не смогу, только помешать. Я буду ждать здесь, взял одну батарею. Торопись. Удачи!” Подписи не было, да и зачем она? Одна батарея - это не сутки. “А если все-таки задержка? Если что-нибудь? Черто” мальчишка! Я увез его оттуда, но не для того же, чтобы бросить в пути…” Колин кричал еще минут десять, пока не охрип. Он приказывал и умолял. Мальчишка выдержал характер - не показался, хотя Колин чувствовал, что он где-то поблизости, да он и не мог уйти далеко. Однако искать его бессмысленно, это ясно.

Колин выкинул на траву еще одну батарею. Последнюю, резервную. Конечно, это не гарантия спасения. Но кому из нас спасение гарантировано? Никому. Но результаты экспедиции - ее отчет, хотя бы в том виде, в каком он существовал сейчас, - должны быть спасены во что бы то ни стало.

4

Реет сгорел, когда плотность времени была уже очень близка к современной. Колин едва успел включить автоматику выхода и вынырнуть из субвремени неизвестно где.

Выход прошел плохо. Что-то лязгало и скрежетало. Хронокар сильно тряхнуло раз, другой. Потом все стихло. Сквозь купол в кабину хронокара вошла темнота. Очевидно, была ночь. Пахло паленым пластиком. Итак, он все-таки сгорел.

Сказалось перерождение ячеек. Немного не дотянул. Жаль.

Интересно, что это за эпоха? По счетчикам уже не понять - дистанция до современности слишком невелика. Ясно, что тут обитаемое время. Населенное людьми.

Велики ли повреждения? Самый опасный момент в хроногации - выход. В субвремени ничто не страшно: в пространстве, которое ты занимаешь, может находиться что угодно, но поскольку тебя в этом времени нет, взаимодействия с телами не происходит. Другое дело при выходе из субвремени: машина как бы внезапно возникает в пространстве, и, если в нем что-то находится в тот миг времени, который станет и твоим мигом, взаимодействие может быть довольно неприятным.

Ну, оно уже произошло, это взаимодействие. Сейчас надо думать в основном о том, что еще предстоит.

В каком состоянии машина? Окончательно ли безнадежен реет? Все это можно установить сейчас, но нужен большой свет. За куполом ночь. Зажигать прожектор опасно. И так нарушено основное правило - сделана остановка в обитаемой эпохе. В момент, когда реет залился дробной очередью щелчков - ячейки полетели подряд, - Колин даже не успел подумать, что нарушает правила. Он просто включил автоматику, это произошло без участия рассудка. Тем более следовало думать теперь. Привлечь внимание людей? Что здесь - лес или город? Все равно люди могут быть рядом. Они увидят. Что произойдет?

Царит тишина. Это значит, что тут сейчас нет войны. Правильно? Очевидно, да. С первого взгляда - странно: в прошлом всегда происходили войны. Ну да, не все они были мировыми. Значит, находились такие места, где войн в данный момент не было.

Да, сильный костер будет здесь, и не все ли равно - сожгут ли тебя, как дьявола, или разнесут, расчленят на составляющие, как шпиона. Мрачноватые времена. И за что только люди уважают предков? Пожалуй, только за то, что предтечи даже и в таких условиях ухитрялись идти вперед. И дали начало нам. Но в те времена таких было меньшинство.

Конечно, очень хорошо было бы, если бы они никак не могли воздействовать на нас в период таких вот вынужденных остановок хроногации. Но предки могут: они-то находятся в своем времени, и все происходящее здесь доступно их воздействию, хотя наверняка не их пониманию.

Однако пора переключать мысли на рабочий режим. Это тяжело. Мысли разогнались, и, чтобы изменить направление их движения, надо приложить немалую силу. Приложим.

Колин приложил. Он медленно, методично прочел показания всех приборов в том порядке, в котором и полагалось. Такие действия, нейтральные по своему характеру, играют роль тормоза для разогнавшихся мыслей. Когда осмотр завершился, Колин почувствовал себя готовым к конкретному, деловому мышлению, к решению вопросов.