Давно пора (СИ) - Хользов Юрий

Меж тем глашатай продолжал свою болтовню, которая уже должна была подходить к концу.

— Но это не все сюрпризы! Сегодня у нас на Арене выступить сам Герой! Марк! Топните ногой те, кто хочет поправить его красивую мордашку!

И арена утонула в грохоте.

Да че я вам сделал?

— Слишком много привилегий, тебя многие с удовольствием покалечат, ты хоть и не Дроу, но для них почти Дроу.

Ну да, если Деду по щщам накидать нельзя, то я согласен и на мэра.

— Агась, все, пошел, твой бой первый, быстро управишься.

Я вышел в круг, толпа недовольно бурчала, кто–то кричал угрозы, кто–то требовал уйти. Но вот вышел мой соперник, и я сфокусировался на нем.

Это был гнолл, но не из тех гопников, которым я недавно пинал по лицам. Этот был гладиатором, сразу видно. Мускулатура, движения, он идет как воин, и ржет как гиена.

— Вот потеха, а, герой? — он посмотрел на меня, пошло улыбнулся и бросился в атаку.

Слишком легко.

Бой закончился, а я даже не ударил путем. Просто поднырнул под сжатую лапу, перехватил ее и ударил в локоть снизу–вверх, ломая руку.

Следующие два дня я постоянно выходил на арену, желающих меня покалечить за это время заметно убавилось, противники становились сильнее, но из–за общего количества бойцов не получалось провести больше четырех боев в день. А достойного соперника так и не было, я прокачал рукопашку только до семи. Уже с третьего поединка решил сбавить жар и работал не на эффективное устранение угрозы, а на показуху. Разучивая новые приемы прямо в бою, заканчивая поединки красивыми сальто, вертушками и прочими штуками, что воспринимаются толпой как зрелище.

Даже пару зуботычин пропускал, чтобы создать иллюзию того, что противник может победить. Но будем честны, гноллы и кобольды, даже тренированные, не являлись мне противниками. Я решил, что пора этот цирк заканчивать и искать другие пути, здесь медленно.

Последний бой и домой.

— На арену приглашается Марк, по прозвищу Танцор!

— Тц, ахахахахах.

Как он меня назвал?

— Танцор, которому вечно что–то мешает, ахахах

Я вышел на арену, злобно зыркнул на глашатая, он лишь снисходительно улыбнулся и пожал плечами, типа не при делах.

— Сегодня его противником будет легендарный боец Арены! Он участвовал в турнире МиркРа и выжил! Он умен, силен и быстр! Персональный счет на Арене шестьдесят — пять, и те пять поражений были более, чем достойными! Встречай своего чемпиона, Арена! Астерий Справедливый!

Я сидел на шпагате, прямо на арене, и растягивался, пока продолжалась вся эта болтовня. Наконец, противник показался. И мне понравилось, что я увидел. Более двух с половиной метров ростом, мышцы играли на его теле при каждом шаге, руки и ноги были перетянуты жгутами. Очень удобная штука, кстати. Отрубили тебе руку, например. Обидно конечно, но умереть от кровопотери еще обиднее, поэтому и придумали такие штуки. Тянешь за шнурок, и рука перетягивается, кровотечение останавливается, или почти останавливается, а шансы выжить заметно увеличиваются. Здесь без толку, конечно, понты, часть образа, но внушает. А еще внушает его огромный торс и бычья голова с огромными карими глазищами. Минотавр.

— О, герой, а ты не рано ли опустился для отсоса? — бычара хохотнул и посмотрел на меня сверху вниз.

Я шутку оценил, усмехнулся. Ну правда ведь хорошая! Поднялся и посмотрел на родственника Милки.

— А ты меня на рога не насадишь? — я кивнул на его голову из которой росли два огромных рога в разные стороны.

— Это? — он ткнул пальцем себе в макушку, — не, заклятие нелетальности, если попадешься — будет больно, но не пробьют. Правила Арены.

— БОЙ!

Мы оба вмиг стали серьезны и стали сближаться. Я сразу отметил, этот коров не чета моим прошлым противникам. Не нападает очертя рога, присматривается. Я на под шаге попробовал его тушку на пробитие.

Сука, он как каменный!

— Ага, раб, боец, чемпион арены. Сплошные мышцы. Я бы даже ему дала.

О, а давай сейчас?

— Имбецил!

Астерий ответил тем же, на свой бычий манер, просто сделал два шага прямо и выбросил в меня прямую ногу. Это был бы для меня последний удар, копыто прилетело с такой скоростью и силой, что я убрал корпус только на рефлексах, тело само сработало, а понять я не успел ничего.

— А ты неплох, Герой, как для человека, — говядина одобрительно хмыкнул и мы продолжили кружиться, выжидая момент для атаки.

Я сразу понял, что в лоб мне с ним не тягаться, он слишком крепкий, поэтому вспоминая заветы Мастера Мухаммеда Али, прыгал и танцевал вокруг осеменителя, пытаясь пробить из самых неожиданных позиций. Бык часто пропускал удары, но ему было плевать, он не чувствовал урона. Ну, или делал вид. Почему делал вид? Потому что если б мои плюхи ему были по боку, то он бы давно пошел напролом, бык же. А тут аккуратничает, значит, не хочет подставляться.

Черт, я крут, меня минотавр побаивается!

Я — боль.

Отвлекшись лишь на мгновение, я схлопотал прямое копыто в грудь. В глазах потемнело, дышать стало нельзя, я ударился в барьер клетки спиной и рухнул лицом вниз.

— Все, навоевался, ребра сломаны. Заканчивай.

— И Астерий Справедливый зарабатывает шестьдесят первую победу в своей карьере!!!

Хуй там.

— Марк, прекрати! МАРК!

Реген работает во всю, поднимая температуру тела. Я смог вдохнуть, толпа, что орала, вдруг притихла и все уставились на меня. А я, отплевываясь от песка, медленно, оттягивая время, чтоб реген поработал получше, поднимался. Поднимался и смотрел на своего противника.

— Эй, малыш, ты чего, умереть пришел? Это не по правилам, — Фердинанд смотрел на меня с удивлением и беспокойством.

— Одним ударом меня никто не завалит, я сплюнул в последний раз и кивнул судье.

— Малыш, гордыня излишня, это был хороший бой.

— Это есть хороший бой, Астерий, — кивнул быку, признавая его крутость.

И мы сошлись снова, гнев мешал мне осторожничать. Я подходил почти вплотную, но вдруг понял, что это правильно. Он слишком высокий, руки слишком длинные, он не может работать на сверх близкой дистанции. А я могу. Бык быстро сообразил и начал работать локтями и коленями, чертов Муай–тай! Мы били друг друга не останавливаясь, он блокировал мои удары, пропускал пару и начинал бить сам, я уклонялся, иногда жестко блокировал колено на прямых руках, но каждый такой блок отдавался хрустом в моих локтях, слишком силен.

Мы оба начали выдыхаться, коровятина запыхтел как паровоз и я усилил натиск. А затем увидел улыбку. Видели как коровы улыбаются? А я видел.

Мне в печень влетел кулак, второй кулак прилетел по ребрам и когда я чуть нагнулся от удара — в подбородок ударило поездом. Ну, коленом. Но как будто поездом.

Я снова отлетел и ударился об барьер арены.

— Не вставай, малыш, ты хорошо сражался.

Ответить я не смог. Челюсть выбита, или сломана. Но начал подниматься.

— Марк, прекрати! Кому ты что доказываешь?

Себе. Как всегда.

Я боялся даже пытаться открывать рот, там живого нет. Печень отпускала, реген направил весь туда. Ребра потом, сначала прямо стоять.

— Прости, Герой, но я в этом не участвую, — хозяин острова Крит со скоростью молнии подлетел ко мне и всадил мне в нос наковальню. И мир погас.