Образ смерти - Нора Робертс

– Я хочу извиниться за…

– Прекрати. – Он сказал это так быстро, что ее голова невольно откинулась назад, как от удара. – Ничего больше не говори. Остановись прямо на этом месте. И без того все скверно. Я был не прав. Это я нарушил правила. Ты ведешь это следствие. Ты возглавляешь опергруппу. Я не имел права подрывать твой авторитет, сомневаться в твоей правоте. И я был не прав, когда вывалил все это на тебя. Ну вот. – Фини помолчал и отхлебнул добрый глоток кофе. – Это все.

– Это все? – переспросила Ева. – И что теперь будет?

– Тебе решать, что теперь будет. Хочешь убрать меня из опергруппы – имеешь право. У тебя есть мои записи, я найду кого-нибудь на замену.

В эту минуту Еве хотелось, чтобы он врезал ей покрепче, лишь бы не выслушивать все эти оскорбления, больно ранившие ее.

– Зачем ты мне все это говоришь? Как ты можешь думать, будто я хочу убрать тебя из опергруппы?

– Будь я на твоем месте, я бы это обдумал. Серьезно.

– Бред. Это просто бред. – Ева не лягнула стол. На этот раз она выбрала жертвой свое кресло. Оно врезалось прямо в стул для посетителей, отскочило и с грохотом ударило в стену. – И ты не на моем месте, тупой сукин сын!

Печальные глаза сенбернара округлились и стали огромными. Фини вскочил со стула.

– Что ты сказала?

– Ты меня слышал. Ты такой твердолобый, такой упертый, такой законченный дурак, что тебе в лом отставить в сторону свои оскорбленные чувства и поработать со мной. Ничего, придется тебе их проглотить, мать твою! Я не могу себе позволить потерять лучшего члена команды на этом этапе следствия. И ты прекрасно это знаешь. Ты это знаешь, и нечего мне тут впаривать, что у меня есть основания выпереть тебя из группы пинком под зад.

– Это ты сейчас получишь пинок под зад! Сию же минуту!

– Тебе меня не одолеть, – бросила в ответ Ева. – Еще лет десять назад – может быть, но не сейчас.

– Может, попробуем, малышка? Может, проверим?

– Хочешь провести раунд? Пожалуйста! Но только когда мы закроем это дело. Что с тобой такое? У тебя штырь в заднице? Я его вытащу и прямо этим штырем выбью из тебя всю дурь, понял?

Тут ее голос дрогнул, и от этого им обоим стало только хуже. Оба почувствовали себя несчастными.

– Зачем ты пришел? – продолжала Ева. – Явился сюда весь из себя важный, рычишь на меня и как пошел чесать! Даже извиниться не даешь за то, что я облажалась!

– Это не ты, черт бы тебя побрал, это я облажался!

– Ладно. Отлично. Оба мы хороши. Оба облажались. Парочка придурков.

Фини рухнул обратно на стул, словно из него враз выпустили воздух.

– Может, и так, только я старше тебя. Я раньше начал.

– Будешь мне тыкать в нос тем, что ты старше по званию? Отлично, – повторила Ева. – Просто замечательно. Я буду первая отдавать тебе честь. Ну как? Полегчало?

– Нет, не полегчало, разрази меня гром!

Фини сказал это с таким тяжким вздохом, что Ева почти перестала на него сердиться.

– Чего тебе надо, Фини? Чего ты от меня ждешь? Что я должна сказать?

– Ничего. Ты должна слушать. Я позволил себе разозлиться. Я не закрыл это дело девять лет назад, и с тех пор оно меня точит. Я же тебя учил – разве нет? – что стопроцентной раскрываемости не бывает, и нельзя себя изводить, когда что-то не выходит, когда не можешь собрать все концы воедино. Хоть напополам разорвись, а не выходит. И твоей вины в этом нет.

– Ну, учил.

– Только на этот раз я сам себя не послушал. Весь желчью изошел и никак не мог успокоиться. – Фини поджал губы и покачал головой. – Ты находишь свежий след, а я, вместо того чтобы броситься по нему, идти и не отпускать, бросаюсь на тебя. А сам все думаю: «Неужели я это пропустил? Неужели все эти женщины погибли, потому что я этого не увидел?»

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, Фини. И я прекрасно понимаю, что стопроцентной раскрываемости не бывает. И опыт тут ни при чем. Вот скажи: я была хороша девять лет назад?

– Нуждалась в закалке.

– Да не в этом дело. Я была хорошим копом?

Фини отпил еще глоток и вскинул на нее взгляд.

– Уже тогда ты была лучше всех, с кем мне когда-либо приходилось работать.

– И я работала с тобой над этим делом. Каждый шаг, каждую минуту. Мы ничего не упустили, Фини. Этого там просто не было. Не было этой схемы, этих улик, этих доказательств. Даже если он и брал этих женщин – кое-кого из этих женщин – таким образом, мы не нашли никаких следов. Потому что их не было.

– Я вчера целый день копался в файлах по тому делу. Понимаю, что ты хочешь сказать. Но сам я хочу сказать другое: потому-то я на тебя и набросился.

Он вспомнил, что говорила ему жена накануне вечером. Она сказала: «Ты разозлился на Даллас, потому что она член твоей семьи. Она позволила тебе злиться, потому что ты член ее семьи. Никто не скандалит так регулярно, с такой бессмысленной жестокостью, как родственники». Так сказала его Шейла.

– И еще мне не понравилось, когда ты сказала, что мне нужен перерыв, – продолжал Фини. – Как будто я чей-то чертов дедушка и мне надо поспать днем.

– Но ты и вправду чей-то дедушка.

Опять его глаза вспыхнули гневом, но на этот раз во взгляде проскочила искорка веселья.

– Думай, что говоришь, малышка.

– Мне надо было обсудить новую версию с тобой перед брифингом. Нет, надо было, – настойчиво повторила Ева, когда он покачал головой. – Но и ты должен был понять, что я обязательно прокачала бы это с тобой, если бы не было такой спешки. Никого из опергруппы, никого из тех, кто носит жетон, я не уважаю так, как тебя.

Фини пришлось прочистить горло кашлем.

– Взаимно. Я должен сказать еще одну вещь, и мы закроем тему. – Он снова встал. – Не я привел тебя на это место. Ты никогда не была наивным новичком. – Его голос охрип от волнения. – Стоило мне бросить на тебя взгляд, как я увидел хорошего, крепкого копа. В ту самую минуту. Я дал тебе хорошую основу, малышка, я тебя закаливал, я на тебя давил, потому что знал: ты выдержишь. Но не я привел тебя на это место, и когда я так сказал… это было глупо. Ты сама привела себя сюда. И я этим горжусь. Вот и все.

Ева лишь кивнула в ответ. Если бы она расплакалась, смутились бы они оба.

Фини неуклюже похлопал ее по плечу и вышел, закрыв за собой дверь.

А Еве пришлось постоять, не двигаясь с места, пока она не успокоилась и не убедилась, что держит свои эмоции под контролем. Несколько раз глубоко вздохнув, она повернулась и уже хотела было сесть за стол. Но тут постучали в дверь.

– Что? – Еве захотелось зарычать, и она зарычала, когда в дверях показалась голова Надин. – Пресс-конференция в девять.

– Знаю. С тобой все в порядке?

– Просто персик. Уходи.

Надин как ни в чем не бывало, проскользнула в кабинет и закрыла за собой дверь.