До последнего - Дэвид Балдаччи

— Где находится штаб-квартира этой организации?

— В южной Виргинии неподалеку от Дэнвилля. Ты не сомневайся — это место у нас под присмотром. Мы сразу подумали о том, что старина Эрни после побега может рвануть туда. Но пока никто в тех краях его не видел.

— После всего того, что произошло, мы можем наконец получить ордер на обыск в их штаб-квартире?

— И что мы скажем магистрату? Что у нас на руках три трупа, а если считать семейство Уоткинса — то целых шесть, и мы думаем, что за всем этим стоит «Свободное общество», но у нас нет против него никаких свидетельств? И что мы равным образом не в состоянии доказать, что «Свободное общество» участвовало в уничтожении группы ПОЗ или кого-либо еще? Да нас там на смех поднимут. — Бейтс с минуту помолчал. — Но если разобраться, все это имеет смысл. Кому же еще мстить, как не судье и прокурору?

— Но почему адвокат? Он спас Эрни от смертельной инъекции. Его-то зачем убивать?

— Ты мыслишь рационально, Веб. А эти люди напрочь лишены всякой логики. Может, они разозлились на адвоката за то, что он не смог добиться освобождения Эрни под залог? А может, Эрни сам с ним разругался и, сбежав из тюрьмы, решил убрать его вместе с остальными?

— Думается, на Винго убийства должны закончиться. Вроде бы мстить больше некому.

Бейтс достал папку и вынул из него листок бумаги и фотографию.

— Не сказал бы. Помнишь учителя и учительницу, которых убили в школе?

Веб тяжело вздохнул. На него снова нахлынули болезненные воспоминания.

— Там еще мальчика убили. Его звали Дэвид Кэнфилд.

— Верно. Но позволь мне продолжить свою мысль. Учительница была замужем. И знаешь, что произошло? Три дня назад ее муж погиб в западном Мэриленде, когда поздно вечером возвращался домой с работы.

— Убийство?

— Трудно сказать. Произошла автомобильная катастрофа. Полиция до сих пор расследует это дело. Такое впечатление, что кто-то таранил его машину, а потом смылся.

— Телефон в деле фигурирует?

— В машине был мобильник. Когда мы связались с местными полицейскими, они пообещали выяснить, поступал ли на него звонок непосредственно перед столкновением.

— А что известно о семье учителя?

— Вдова и дети переехали в Орегон. Мы сразу же связались с ними и установили за их домом круглосуточное наблюдение. Но на этом мы останавливаться не собираемся. Ты помнишь родителей Дэвида Кэнфилда? Билла и Гвен?

Веб кивнул.

— Когда я был в госпитале, Билли Кэнфилд несколько раз ко мне заезжал. Хороший парень. Он тяжело переживал потерю сына, но разве могло быть иначе? Но с тех пор я его не видел. Что же касается его жены, то с ней мне встречаться не доводилось.

— Они переехали. Сейчас живут на ферме в графстве Фаукер и разводят лошадей.

— Какие-нибудь странные происшествия с ними были?

— Мы связались с ними сразу же после убийств участников суда. Они сказали, что до сих пор ничего экстраординарного с ними не происходило. Но о побеге Фри они знают. Что же касается Билли Кэнфилда, то он сказал, что наша помощь ему не нужна и что, если Фри явится к нему в гости, он с удовольствием разнесет ему череп из своей двустволки.

— Что ж, Билли Кэнфилд — это тебе не какой-нибудь хнычущий невротик. Когда он пришел ко мне в госпиталь, я сразу это понял. Это человек грубый, крутой и упрямый. Ребята из моей команды, дававшие показания в суде, сказали, что на процессе он вел себя вызывающе и пару раз бросил в лицо Фри слова, которые не слишком отличались от тех, что ты сейчас привел.

— У него была своя фирма по перевозке грузов, но он продал ее после того, как убили его ребенка.

— Если за убийствами в Ричмонде стоит «Свободное общество», то от их штаб-квартиры до графства Фаукер куда ближе, чем до Орегона. Кэнфидцы могут оказаться в серьезной опасности.

— Да знаю я. У меня была даже мысль поехать в графство Фаукер и серьезно поговорить с Билли Кэнфилдом.

— Я поеду с тобой.

— А надо ли? Я помню, как повлияла на тебя смерть Дэвида Кэнфилда. Тебе не стоит воскрешать в памяти те события.

Веб покачал головой.

— Думаешь, я в состоянии об этом забыть? Учителя погибли до того, как наша группа приехала в Ричмонд. Но Дэвид Кэнфилд был убит у меня на глазах, а я не смог этому помешать.

— Ты тогда сделал больше, чем кто-то другой, и едва не погиб. И после той операции у тебя на лице навечно осталась печать. Своего рода бессрочный жетон агента ФБР. Ты не должен испытывать чувства вины из-за того, что произошло.

— Если ты можешь так говорить, значит, ты совершенно меня не знаешь.

Бейтс некоторое время смотрел на Веба.

— Ладно, оставим это. Поговорим лучше о том, что из всей группы «Чарли» в живых остался только ты. Если же в планы членов «СО» входило уничтожение всей группы, значит, они свое дело не закончили. Им еще нужно убить тебя.

— Не беспокойся за меня, Пирс. Я всегда смотрю по сторонам, когда перехожу улицу, — пошутил Веб, хотя желания шутить у него не было.

— Я говорю абсолютно серьезно, Веб. Если им не удалось убить тебя с первого раза, они обязательно повторят попытку. Эти люди — фанатики.

— Я знаю, Пирс. Не забывай, у меня «бессрочный жетон».

— Между прочим, Винго затеял ответный процесс против ПОЗ и Бюро, обвинив вашу группу в чрезмерном насилии.

— Этот процесс с самого начала ничего не стоил и провалился.

— Не спорю. Но это позволило защите вполне легальным способом выяснить кое-что о ПОЗ. В частности, узнать, какие методы эта группа использует в своей работе. Данная информация, вполне возможно, стала известна членам «СО» и могла помочь им заманить вас в ловушку.

Веб об этом еще не думал и решил, что в словах Бейтса есть рациональное зерно.

— Обещаю, что, если мне на мобильник станут поступать странные звонки, ты узнаешь об этом первым. Кроме того, я обязательно проверю свой аппарат на наличие атропина. Ну а теперь расскажи мне о своем агенте, работающем под прикрытием. Если члены «СО» и вправду принимали участие в расстреле моей группы, сомнительно, чтобы они могли это осуществить, не имея своего человека в Бюро. Я знаю, что Коув — чернокожий, и мне не верится, что члены «СО» согласились бы работать с цветным, тем не менее сейчас ничего нельзя сбрасывать со счетов. Ты говорил мне, что Коув — типичный одиночка. Что еще ты мог бы о нем сказать? — Так как Энн Лайл пока еще не перезвонила Вебу и ничего не сообщила о Коуве, он решил порасспросить о нем его непосредственного начальника.

— О, множество разных вещей. Вся информация содержится в папке, которая именуется: «ФБР. Агенты, действующие под прикрытием. Все, что вам бы хотелось о них узнать».

— Послушай, Пирс, этот парень может оказаться ключевой фигурой во всем этом деле.

— Ни черта подобного! Даю тебе слово.

— Знаешь, я тоже когда-то занимался расследованиями и, хоть ты мне и не веришь, не забыл, чему меня тогда учили. У меня был прекрасный учитель. Только не надувайся от гордости. Вспомни лучше, что ты мне тогда говорил. Лишняя пара зорких, наблюдательных глаз никогда не помешает — вот что. Нет, в самом деле — разве ты не вколачивал это в меня чуть ли не каждый день?

— Так дела не делаются, Веб. Ты уж извини, но правила есть правила.

— Раньше ты, помнится, говорил по-другому.

— Времена меняются, а уж люди — тем более.

Веб подумал, что настало время выложить на стол козырную карту.

— Что бы ты сказал, если бы я сообщил тебе нечто такое, чего ты не знаешь, но что может представлять для тебя определенную ценность?

— Я бы сказал: какого черта ты не сообщил мне об этом раньше?

— Мне это только что пришло в голову.

— Ладно. Пусть так.

— Так ты будешь слушать — или нет?

— А тебе-то какая от этого выгода?

— Как какая? Я даю тебе информацию по делу. Ты, в свою очередь, тоже предоставляешь мне определенную информацию.

— А что, если я тебя выслушаю, а взамен ничего не скажу?

— Ну, такую мелкую пакость ты мне не сделаешь. Уж очень давно мы друг друга знаем.

Бейтс задумчиво постучал пальцами по обложке лежавшей перед ним папки.

— Откуда мне знать, что эта твоя информация чего-то стоит?

— Если она ничего не стоит, тогда ты ничего мне не должен. В данном случае я готов положиться на твое суждение.

Бейтс секунду смотрел на него в упор, потом сказал:

— Ладно, выкладывай.

Веб сообщил ему о том, как подменили Кевина Вестбрука. По мере того как он рассказывал, Бейтс проникался к его повествованию все большим интересом. Под конец он даже раскраснелся — до того его взволновало сделанное Вебом открытие. Можно было не сомневаться, что в эту минуту его пульс превышал норму, составляющую 64 удара, как минимум в два раза.

— Когда ты пришел к такому выводу? Мне нужно знать точно.

— Когда пил пиво с Романо и сказал ему, что у Кевина Вестбрука, которого я спас в аллее, был на щеке шрам от пули. Романо же мне на это сказал, что у парня, который принес мою записку, такого шрама не было. Позже Кортес это подтвердил.