Секретарь райкома - Виктор Андреянович Неволин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Константин был хорошим рассказчиком и рассказывал мне одну байку, как у них в деревне бывал солдат, отслуживший в Петербурге свою службу, исполняя обязанности истопника царского дворца. Он рассказывал о том, что видел царскую семью. Его все внимательно слушали, а потом один из деревенских мужиков задает ему вопрос: «Наверно, в царском дворце дрова-то были обстроганные?» Вот понятия дремучего мужика.
Где-то в 1965 или 1966 году наши дети стали ходить в детский сад, и заведующая детсадом Мария Петровна Ким, жена председателя райсовета, говорит Гале, что у нашей старшей дочери что-то не в порядке со зрением. Дело серьезное, нужно лечение. Обеспокоенные, мы обратились к окулисту в Красноярске, и он нам посоветовал, если есть возможность, съездить в Одессу в глазную клинику им. Филатова, известную на весь Советский Союз. В Красноярске в то время крупных специалистов окулистов не было. Я обратился за помощью к А.А. Кокареву – за путевкой на санаторное лечение семьи в Одессе, чтобы там показать дочь в клинике Филатова. Александр Акимович при мне вызвал В.М. Кургина, завфинхозотделом крайкома, и поручил ему срочно запросить путевку через ЦК КПУ. Но поскольку в Одессе у обкома партии не оказалось в это время семейных путевок, то он позаимствовал путевки в Совете Министров Молдавии в санаторий «Молдова». Затем по личной инициативе, о чем я не просил Александра Акимовича, он дал указание отделу крайкома по науке подготовить письмо за его подписью в Одесский обком партии, чтобы мне оказали помощь в приеме моей дочери в клинику Филатова. Кокарев был очень доброжелательным к сельским секретарям райкомов, зная их нелегкую работу и малые возможности решать свои личные проблемы.
И мы летом, после окончания учебного года, всей семьей поехали в Одессу, хотя младшая дочь Марина еще не подходила по возрасту для приема в санаторий. Но все было улажено, и мы оказались в Одессе, в ее предместье Аркадии. Санаторий «Молдова» привилегированный, поэтому семейным курортникам выделяли отдельные домики на территории его парка. Главным для нас было показать дочь знаменитым врачам, а уж потом отдых.
Филатова тогда не было в клинике, нас приняла его заместитель и ученица. Детально обследовала дочь, выписала специальные очки и рекомендовала лечение.
Одесса по-прежнему была хороша. Я в ней не был почти пятнадцать лет. Общий облик ее не изменился, изменились лишь названия некоторых площадей и улиц. Теперь уже по-другому называлась Греческая площадь, где была конечная остановка трамвая, следовавшего от Аркадии до центра города. Появился большой ресторан «Киев», где мы отметили день рождения нашей Татьяны. Снесен был Староконный базар – основное место торговли одесситов, главный базар теперь был перенесен за город. Построен новый морской вокзал. Процветал по-прежнему рынок Привоз, там еще можно было встретить как коренных одесситов с их говором и порядками, так и таксистов, зашибающих деньги на услугах. Таксисты напрямую требовали доплаты, и объясняли это тем, что нужно платить гаишникам и другим контролерам.
Неузнаваемо расстроилась Аркадия – это курортная зона Одессы, появилось много дачных вилл и санаториев, проведено благоустройство пляжной зоны, чтобы все было удобно для отдыха. До обеда мы принимали процедуры, лечение, а после обеда было свободное время. Моя семья была в восторге от Одессы, она им сильно нравилась, мы после обеда уходили в город и возвращались к концу дня, к ужину. Побывали везде: на Дерибасовской, Пушкинском бульваре, Потемкинской лестнице и, конечно, в оперном театре. Одесса всегда была привлекательным городом не только для русских, но и для иностранцев.
Для меня было вдвойне желанным снова увидеть Одессу, ведь здесь я учился в школе агентурной разведки военно-морского флота. Мне все здесь было знакомо. И, конечно, на второй день я не утерпел, чтобы не пойти на то место, где располагалось наше учебное заведение, тем более что это было совсем близко. Все заросло садами, застроено новыми улицами, и мне предстояла задача восстановить в памяти, что здесь когда-то было. На мое удивление я с первого захода нашел тот особняк, где учился и жил. Но вокруг здания, которое по-прежнему принадлежало какому-то военному ведомству, шла стройка, и войти в него было нельзя, поскольку я должен был раскрыть ранее большой военный секрет. Немного постоял около калитки, потом прошел взад и вперед по улице, и со своими воспоминаниями о прошлом направился в санаторий. Это же повторил и через два года, вновь приехав в санаторий, и тогда распрощался с этим особняком навсегда – вряд ли там теперь побываю. Прошлое у человека прочно остается в памяти – и плохое, и хорошее, но про учебу здесь я вспоминаю только с хорошей стороны.
Из процедур в санатории «Молдова» мне запомнилась лечебная физкультура. Вел ее коренной одессит, человек с юмором, и на его занятия охотно ходили, особенно женщины. Он не стеснялся, все вещи называл своими именами, но это не звучало вульгарным. Рассказывал о гигиене интимных частей тела, о том, что это помогает сохранить здоровье. Утверждал, что за выходным отверстием нужно следить, как и за входным. Женщины при этом прятали и закрывали свои лица. Он, например, показал нам массаж тела, который нужно делать, еще находясь в постели. Я его запомнил и провожу его ежедневно вот уже более 50 лет, считаю, что он мне помогает сохранить подвижность и волю.
Из Одессы мы всей семьей съездили на экскурсию в Молдавию, подивились тамошним садам и позавидовали людям, которые живут на этой земле. Кругом были сады и виноградники, везде продавалось вино, как у нас в Сибири квас или газированная вода. В то время это был, пожалуй, самый райский уголок Советского Союза. Там был самый высокий жизненный уровень и благоприятный климат. Мне потом пришлось в одном из санаториев ЦК КПСС состязаться в полемике с одним из первых секретарей райкомов Молдавии. Я тогда защищал высокую эффективность развития экономики Красноярского края на основе использования его минерально-сырьевых ресурсов, а он доказывал высокую экономическую отдачу при освоении одного
