История одной практики - С. Лисочка

— А ни на что не рассчитывали, — ответил Бригир. — Или рассчитывали на чудо, если угодно. Когда посланник маркизы озвучил задачу и предложил определенную сумму, Густав просто рассмеялся ему в лицо. После чего посланник прямо спросил: сколько? Густав назвал такую астрономическую цену, что хватило бы нанять два легиона отборных ветеранов. А посланник возьми и согласись.

— А, на слове поймали, — кивнул Эрик. — То есть он озвучил цену, не подумав, а расхлебывали все?

— Да, примерно так, — ответил Бригир. — Другое дело, что капитан предложил всем, кто не согласен участвовать в операции, покинуть отряд. Так что все было честно.

— Много человек ушло? — спросил Эрик.

— Ни одного.

— О…

Я посмотрела на Бригира. Он знает много историй подобного рода, вот только в этой слишком много подробностей. Был там? Он поймал мой взгляд и на мгновение прикрыл глаза. Ну конечно, был. То, что Бригир не совсем человек и что его линия жизни куда длиннее моей, я узнала далеко не сразу. Как узнала? О, это знание чуть не стоило мне моей не-жизни.

Да, не стану отрицать: любовь вампира к человеку, тем более любовь взаимная, заканчивается для человека тем, что он умирает. Умирает и возрождается вампиром. Легенды не врут. Многие ужаснутся. Пусть. Они никогда не были на нашем месте. А я знаю одно: те, кто любят друг друга, должны быть вместе. Впрочем, я сейчас не об этом. Любовь вампира, как я сказала, сродни одержимости, и мы, действительно, пьем кровь тех, кого любим, но никакого отношения к гастрономии и к питанию это не имеет. Все просто: очень хочется дышать им, быть вместе, быть одним целым, быть им, чувствовать его в себе. В крови заключена особая сила, кровь связывает крепче брачных уз. Поверьте мне, когда дело доходит до этого, оба желают одного и того же… Тем сильнее был удар.

Капля его крови обожгла меня, словно расплавленное серебро. Она принесла мне океан боли, я завыла, закричала, потеряла контроль над собой. Я превратилась в зверя, в раненую львицу. Я не понимала ни кто я, ни того, где нахожусь, не осознавала, что со мной происходит, не знала кто со мной рядом. Если бы мне достало сил, я убила бы его, и как хорошо, что сил мне не хватило.

Бригир посмотрел на меня, видимо почувствовав, что воспоминания о том вечере коснулись меня.

— Давайте зайдем в «Звезду Сурана», — предложил он. — Немного посидим и выпьем по чашке чая. Заодно посмотрим, как там дела. Две недели назад здесь ночью драка была, два гномских клана что-то не поделили.

Мы как раз подходили к повороту на улицу Спящих Младенцев. На этой самой улице находится городской приют для детей младшего возраста.

— А на дежурстве можно? — поинтересовался Эрик.

— Можно, — сказала Банни. — Не более двух раз за дежурство и на срок не более сорока минут в общей сложности. Так прямо в положении о ночном патруле и записано. Я — за.

— Я не против, — сказал Эрик. — Только я лучше бы кофе выпил.

— Замечательно, — сказала я, отгоняя неприятные воспоминания. — Тем более что мы же не просто так, мы же по долгу службы.

Энзо чирикнул с плеча. Надо же, а я думала, что он заснул.

— Да-да, — улыбнулась я. — А ты получишь пирожное.

Дверь кабачка звякнула колокольчиком, приветствуя нас.

Бригир эр Ариди, капрал Стражи

Мы присели в углу, у окна. В кабачке было спокойно, тихо и сонно, кроме нас-то и посетителей было всего трое. Они негромко беседовали о ценах на виноград и кукурузу, а по их внешнему облику было понятно, что сами они фермеры, из тех, что привозят в город провизию и сдают ее местным перекупщикам. Были они под хмелем, но не особо сильным; скорее всего, живут тут же, на втором этаже, где хозяин «Звезды Сурана» сдает несколько комнат.

— Доброй ночи, господа стражи.

А вот и он сам. Высокий, худой, лысый, сонный.

— Чего покрепче или вы на службе? — поинтересовался он.

— На службе, — ответил я. — У тебя сегодня тихо, Пауль?

— Четверг же, — пожал плечами он.

У гномов — основных клиентов «Звезды Сурана» четверг считается семейным днем. Семейным в том плане, что его полагается употребить на общение в кругу семьи, и пьянство на стороне считается совершенно неприемлемым. Кстати говоря, мало кто знает, что у гномов именно семейные ценности идут на первом месте. Просто они это не показывают, вот и все.

Мы сделали заказ, и Пауль отправился за ним, оставив нам подсвечник с горящей свечой, язычок которой тут же чуть-чуть наклонился в сторону Эрика.

— Так что там было дальше? — спросила Селена.

Никто не умеет слушать, как она. Она молчит, когда надо молчать, задает вопросы, когда стоит их задать. Эх… Память моя, память, проклятье мое. Я долго живу, я многое видел, многие воспоминания для меня стали ядом. Я не умею просто так вспоминать, я ухожу туда, возвращаюсь, переживаю те минуты заново. Может быть, внешне это и не заметно, не знаю. Конечно, можно не вспоминать. Можно запрятать воспоминания глубоко-глубоко и жить только настоящим. Временами я так и делаю, зная, что наступит момент, и память все равно вырвется, скрутит меня, сделает безумцем, и тем безумнее я стану, чем глубже и дольше я прятал прошлое внутри себя. Случалось, прошлое так крепко брало меня, что я терялся, возвращался туда полностью, забывая о дне настоящем. Если я чего по-настоящему и боюсь — так это памяти. Боюсь не вернуться, остаться там навсегда. А Селена… Селена слушает так, что когда я там, я чувствую ее присутствие, будто она со мной рядом. Даже когда мне совсем тяжело, даже когда я начинаю терять себя, когда прошлое начинает полностью забирать меня, я знаю, что она тут, что стоит мне протянуть руку и коснуться пальцами ее ладони, и моментально все станет хорошо, прошлое уйдет, а она — останется. Она — мой обратный билет, мой смысл в жизни, мое будущее, которое я вдруг неожиданно сам для себя отыскал.

— Дальше? — сказал я. — Дальше была атака.

Я посмотрел на Селену, поймал ее взгляд и нырнул туда, вниз, в тот самый момент, когда в отряде еще было сто пять человек, сто пять живых бойцов, которым море было по колено. Море крови…

— Не сразу, конечно. Туаринцы поняли свою ошибку и больше не рассчитывали на легкую победу, — сказал я. — Через час в атаку пошла пехота. Сомкнув ряды, прикрывшись щитами и выставив пики. Этакая стальная стена. Позади — лучники. Пройдя две третьих коридора, они увидели защитников разрушенной башни. Впрочем, те не прятались в развалинах на этот раз и даже не стреляли. Просто выстроились в два ряда, стояли и смотрели на надвигающийся на них лес копий. Наверное, со стороны это выглядело нелепо: два жидких ряда из наемников, против ползущего на них стального ежа. Было тихо, только слаженный шаг многих сапог нарушал тишину.