Иванов, Петров, Сидоров - Сергей Гужвин

Первый не выдержал Алексей. Минут через тридцать он заскучал и шёпотом спросил у Николая: — Долго ещё?

Тот неопределённо пожал плечами.

— Есть у молитвы начало, нет у молитвы конца, — тоже шёпотом поддержал Алексея Александр, — Надо отсюда выбираться.

Они вышли из толпы, рядом тут же материализовался Савелий. — Домой, — кивнул ему Николай.

— Я когда первый раз попал сюда, — начал рассказывать Иванов, когда они неспешно покатили в сторону усадьбы, — зашёл в церковь. А там полный разор. Небелено, некрашено. Только иконы блестят. Так, следы былой роскоши. Выходит священник, а на рясе заплатки. Вспомните наших попов на лендкруизёрах. Вот тут я и понял, что дела совсем ни к чёрту.

— А сколько у попа зарплата? — спросил Петров, — или как у них называется? Жалованье?

— Нисколько. Нет жалованья. Полная самоокупаемость и хозрасчёт. Есть надел сельского церковного прихода. Сорок десятин. Его обрабатывают, с него и живут.

— О! — оживился Александр, — да он богатенький. Почему же в заплатках? Экономит?

— А церковный приход это, — Николай начал загибать пальцы, — Священник — раз, дьякон — два, три дьячка — пять, и причётник — шесть. Бери и дели. А, вот ещё. Земля под храмом и под церковными постройками в этот надел входят. Да, больше, чем у крестьян получается, но и расходы на церковь целиком на церковном приходе. Эти ребята церковную землю не делят, обрабатывают сообща, настоящий колхоз, поэтому и говорят крестьяне с завистью: "попов пирог с начинкой, попова каша с маслицем". Понятно, да? Завидуют начинке в пироге и маслу в каше. Питаются попы, я имею в виду, всю приходскую братию, несравнимо лучше крестьян, в кусочки не ходят, но на новую рясу уже не хватает.

— Не понял, так что, это он бесплатно рулады выводит? — Петров мотнул головой назад.

— Да, бесплатно. Когда для всех — бесплатно. Если же поп служит у крестьянина дома, тогда это платно. Два или три раза в год попы обходят все дворы. Это не только у нас, это везде. На Святой, например, обходят все дворы прихода, и в каждом дворе совершают службы, смотря по состоянию крестьянина — на рубль, на пятак, зависит от продолжительности. Расчет делается сразу или по осени, если крестьянину нечем уплатить за службу на Святой. Разумеется, кроме денег, получают еще всякие продукты в подарок, млеко, яйки, и их кормят. Так как службы совершаются быстро, и за день можно успеть обойти дворов двадцать, то на Святой ежедневный заработок порядочный, но все-таки годовой доход в сумме ничтожный.

У нас есть ещё такая фишка. Водосвятие на скотном дворе. Процедура строго ежемесячная, как наезд санэпидемстанции. Ходят по всем хлевам, читают мантры и кропят святой водой. Что такое святая вода понятно? Нет? Водичка из серебряной посуды. Ионы серебра убивают всю заразу, и вода не цветёт. Про ионы никто не знает, а что вода долго чистой остаётся, заметили. Вот этой серебряной водой коров и брызгают. Да нет, про хлорку ещё не знают. Так вот, за совершение ежемесячного водосвятия на скотном дворе, я плачу в год три рубля, следовательно, за каждый приезд попам приходится двадцать пять копеек. Священник получает десять копеек, дьякон пятак, три дьячка по две с половиной копейки каждый. И остаётся две с половиной копейки, которые идут в общую кассу, есть у них общак, на всякий пожарный случай. Считайте, заработок каждого, в хлебном эквиваленте.

— Не могу поверить, что местные церкви такие автономные. Хоть какое финансирование должно, по идее, быть, — сказал Александр, — а развалиться церковь, так и будут развалины лежать?

— Финансирование есть. Только сюда деньги не доходят. Остаются наверху и разворовываются. Когда я начал тут разбираться, задался таким же вопросом. И вот, что узнал. В прошлом, 1883 году Святейшему Синоду из казны было выделено около десяти миллионов рублей. Из Синода на церковные приходы вышло меньше восьми миллионов. На ВСЕ приходы. Их в России около сорока восьми тысяч. Деньги дошли только до семнадцати тысяч приходов. В столице и крупных городах. Красиво получилось. Министерство, сотня бездельников, хапнула себе два миллиона, а три четверти приходов получили шиш. Вот где коррупция.

— Да, теперь мне понятно, — задумчиво сказал Петров, — почему, когда с русского православного царя срывали корону вместе с головой, русская православная церковь скромно промолчала. Потом-то да, опомнилась, пирог с начинкой лучше лагерной баланды, да было поздно.

Сидоров слушал, казалось, невнимательно, вертел головой, оглядывая окрестности, а потом вдруг спросил: — Что, есть крестьяне, готовые заплатить целый рубль за молитву?

— Есть, — ответил Николай, — только не за молитву, а за службу. Изгонять злых духов и приманивать добрых — это сейчас модно. Бывает, и больше платят. Есть в Гордино богатый мужичок, кулак, так он, я слышал, как-то трёшку заплатил.

— Почему кулак?

— Настоящий кулак, ростовщик-процентщик. У него есть деньги, которые он даёт в рост. Его землю, как и барскую, соседи-крестьяне обрабатывают, за долги, а он ходит руки в карманы. Таких как он, большевики с удовольствием раскулачивали.

— А где он деньги взял?

— Тайна сия вельми великая бысть. В наследство досталось, ещё до Положения. Может дедок на большой дороге промышлял, может папаня где-то стибрил. Но не честным трудом, это понятно.

Александр подозрительно посмотрел на Николая: — Так ты и ему на мозоль наступил?

— Да нет, вряд ли, — Николай нахмурился — ты на что намекаешь?

— Пока не на что. Ты его проверял?

— Нет.

— А зря.

Глава 16

Как не был Великий Князь Сергей Александрович оглушён резким тоном молодого Императора, он приказал немедленно собрать всех начальников департаментов.

Расслабленные тризной, московские чиновники никак не хотели собираться в Губернаторском доме на Тверской. Сергей Александрович приказал Московскому губернатору, действительному статскому советнику Александру Григорьевичу Булыгину, тащить всех, невзирая на степень опьянения.

Надо сказать, что у Великого Князя Сергея Александровича был чин "Московский Генерал-губернатор", в то же время существовал и просто "Московский губернатор". Надо полагать, не великокняжеского ума дело было управлять Москвой, для этого держали специального статского советника. Действительного. Того самого, кто впоследствии, в той, первой истории, разработает положения о первой Государственной Думе, которая получит название "Булыгинская".

Только к девяти часам вечера последнего начальника департамента под руки ввели городовые и усадили на стул. Бордовое лицо и глаза сопряжённые на переносице явно говорили, что он готов выполнить любое распоряжение начальства… но, не сейчас.

Великого Князя в Москве не боялись. Надо сказать, в то время вообще мало было страха перед Большим начальством. Нет, конечно, всякие Акакии Акакиевичи трепетали перед своими непосредственными, но на вершине иерархии страха не было. Московский градоначальник никого из своих ближайших подчинённых никогда не снимал с должности, и, Боже упаси, не отдавал под суд. Нерадивых чиновников или отправляли на повышение, или передвигали на другую должность, или торжественно провожали на пенсию. Скандалы заминались под всевозможными предлогами, в основном, чтобы не будоражить общественного мнения.

Сергей Александрович смотрел на московских вельмож, вытащенных из-за поминального стола, и размышлял о том, что сейчас он от этих полупьяных, пьяных и очень пьяных деятелей мало чего добьётся. Нужно переносить собрание на завтра. И ещё он подумал, что завтра они ему будут объяснять, что перенести два департамента из Кремля за три дня невозможно.

"Может плюнуть, и пусть всё остаётся, как есть? — мелькнула мысль. — Посмотрим, снимет меня Ники или нет?" В груди образовалась тяжёлая пустота. "А вдруг, возьмёт и снимет! Напишет Указ и Минни, Императрице-матери, не успеешь пожаловаться. Вон Сандро как вокруг него вьётся! И вообще, Ники последнее время сильно изменился. Уже не тот телёнок, что был раньше. Позора не оберешься!"

Сергей Александрович вздохнул поглубже, прогоняя образ улыбающегося Александра Михайловича, и оглядел собравшихся: не подслушал ли кто его мысли.

"А с другой стороны, — продолжал он размышлять, — что такого уж попросил Ники? Не приказал, попросил. Конечно же, попросил, как же иначе? Подобрать пару домов в Москве, и перевести пару телег бумаг, или один большой дом, мало ли таких в Москве. Выкупить, в конце концов, а деньги у Ники попросить. Интересно, что скажет Витте, министр финансов, когда молодой Император попросит выделить деньги на покупку домов в Москве?". Сергей Михайлович улыбнулся, представив, как министр финансов отказывает Самодержцу, потом улыбка превратилась в кислую гримасу. "Да о чём это я! Конечно, не откажет, зачем ему портить отношения с самого начала. К тому же это такие пустяки! Да Ники может взять деньги из своих Уделов, а потом долго вспоминать, что он, Сергей Александрович, не смог найти денег во всей Москве".