Танцоры на Краю Времени: Хроники Карнелиана [ Чуждое тепло. Пустые земли. Конец всех времен] - Майкл Муркок

— Лорд Джеггед! — закричал Джерек. — Как я рад нашей встрече!

Лорд Канари, облаченный в шелковый камзол малинового цвета повернулся на крик. Он был по прежнему красив, но тень усталости стерла улыбку с его удлиненного благородного лица, а седины в висках как-будто прибавилось.

— О, Джерек, пряность моей жизни, это ты? Эдгаросердный По как раз записывал мне рецепт своего корабля. Он уверяет, что, вопреки сплетням, тот не растает, по меньшей мере, еще четыре часа. Я полагаю, тебе будет интересно послушать, как нашему другу удалось совершить этот подвиг.

— Приветствую тебя, Эдгаросердный По, — кивнул Джерек толстому и жизнерадостному творцу благоухающего вулкана. — Лорд Джеггед, откровенно говоря, я хотел бы побеседовать с вами…

Но Эдгаросердный По уже удалялся, влекомый под руку щепетильной Кристией.

— …о миссис Ундервуд, — закончил фразу Джерек.

— Она вернулась? — Точеное лицо повелителя Канари осталось бесстрастным.

— Вы же знаете, что нет.

Лорд Джеггед чуть-чуть улыбнулся.

— Ты начинаешь приписывать мне способность предугадывать события. Я польщен, но боюсь, что не заслуживаю такой чести.

Встревоженный неуловимыми изменениями, омрачившими их старую дружбу, Джерек склонил голову.

— Простите меня, неунывающий Джеггед. Я полон предчувствий. Я, выражаясь словами древних, «задыхаюсь от возбуждения».

— Возможно, ты подхватил одно из тех древних заболеваний, мое дыхание, которые вызываются словом, попадающим в наш мозги заставляющим оный атаковать тело…

— Наука Эпохи Рассвета скорее ваша специальность, чем моя, Лорд Джеггед. Я полагаю, вы обдуманно ставите диагноз.

Лорд Джеггед искренне расхохотался, что бывало с ним довольно редко, и обнял Джерека за плечи:

— Нет, мой обворожительный, отравленный обожанием озорник, мой золотой гусь, моя печаль, моя молитва. Я уверен, только ты и здоров из всех нас.

И, верный своей обычной загадочной манере, он не стал утруждать себя объяснением сказанного, а вместо этого обратил внимание Джерека на начало регаты. Над мерцающим морем навис скверный желтый туман, солнце потускнело, и оттого все стало вокруг мрачным и сырым. Огромные смутные тени в тумане поползли, беспрерывно гудя.

Джеггед поправил воротничок, не снимая руку с плеча Джерека.

— Мне обещали, что они будут сражаться до победного конца.

Глава третья

Проситель при дворе Времени

— Все ваше прозябание в подражании прошлому не более, чем упадничество, — нудел Ли Пао. Миледи Шарлотина откровенно скучала. — Китаец, как и большинство странников во времени, был крайне утомителен. — Вы бы хоть имитировали добродетели прошлого, — он раздраженно одернул свой потертый костюм из дешевого материала, снял хлопчатобумажную фуражку и оттер пот со лба.

— Добродетели? — негодующе повторила Железная Орхидея. Ей показалось, что она где-то уже слышала это слово.

— Все лучшее, чем обладало прошлое. Обычаи, мораль, принципы, стандарты…

— Штандарты — это флаги? — спросил Гэф Лошадь в Слезах, на мгновение оторвавшись от созерцания своего нового пениса.

— Слова Ли Пао всегда трудны для понимания, — пояснила миледи Шарлотина, которая была хозяйкой этого вечера. После потопления судов все собрались на ужин в ее обширном палаццо под озером, где она потчевала гостей ромом и корабельными сухарями.

— Вы в самом деле имеете в виду флаги, любезный?

— До известной степени, да, — ответил Ли Пао, стараясь не потерять внимание аудитории. — Если под флагами мы будем подразумевать верность идеалам, сплоченность, борьбу за светлое будущее.

Никто не понимал слов луноликого брата, даже Джерек Карнелиан, знаток философии Эпохи Рассвета. Когда Железная Орхидея повернулась к нему за объяснением, Джерек только пожал плечами и улыбнулся.

— Я считаю, — немного повысил голос Ли Пао, — вы должны использовать все, что нажили на благо какой-нибудь великой цели. Чужак Юшарисп…

Герцог Квинский смущенно кашлянул.

— …принес информацию о неизбежном катаклизме. Надо проверить, насколько достоверна эта информация и не упустить шанс спасти вселенную, всемерно использовав ваши научные ресурсы.

— Я уже ничего не понимаю, — жеманно пожаловалась Госпожа Кристия. Она подошла к Гэфу Лошади в Слезах, и внимательно рассмотрела его мужское достоинство. — Он чудесного цвета, — одобрила она.

— Здесь немало пленников ваших прихотей, таких, как я, которые, если дать им возможность, могут изучать базис вашего могущества, — продолжал Ли Пао. — Джерек Карнелиан, вы единственный, кто наделен склонностью к воссозданию ранее существовавших добродетелей. Вы наверняка разделяете мою точку зрения?

— Не совсем, — возразил Джерек. — Почему вы настаиваете на спасении Вселенной? Не лучше ли предоставить всему идти споим чередом?

— В мои дни были мистики, — ответил Ли Пао, — которые считали ненужным, как они говорили, «вмешиваться в природу». Но если бы к ним прислушались, вы бы не обладали такой властью.

— Мы все равно были бы счастливы, — проблеял недавно превратившийся в овцу Алый О’Кэла, терпеливо разгрызая твердые сухари. — Чтобы быть счастливым, человеку не нужна власть.

— Это не совсем то, что я пытаюсь доказать, — желтоватая кожа Ли Пао порозовела. — Сегодня вы бессмертны, но погибнете, когда планета разрушится. Лет через двести вы, вероятно, умрете. Вы этого добиваетесь?

Миледи Шарлотина зевнула.

— Многие из нас умирали на какое-то время. Недавно вот, Вертер де Гете бросился вниз со скалы. Да, Вертер?

Мрачный Вертер вздохнул, подтвердив тем самым ее слова, продолжая угрюмо прихлебывать ром.

— Но я говорю о постоянной смерти, смерти без воскрешения, — в голосе Ли Пао зазвенела патетика. — Вы должны понять. Вы умные…

— Я не умна, — оскорбленно фыркнула Госпожа Кристия.

— Как скажете, — не задерживаясь на этом пункте, продолжал Ли Пао. — Вы хотите умереть навсегда, Госпожа Кристия?

— Я никогда серьезно не задумывалась над этим. Полагаю, нет. Но это не составит никакой разницы, не так ли?

— Для кого?

— Для меня. Если я буду мертва.

Ли Пао нахмурился.

— Будет лучше, если мы умрем Мы — бесполезные пожиратели логоса! — раздался дребезжащий монотонный голос Вертера де Гете из дальнего угла залы. Он с отвращением уставился на свое отражение в зеркальном полу.

— Ваши слова всего лишь поза, Вертер, — пожурил его бывший член правящего комитета Народной Республики 27 столетия, — желание потрафить своей безумной музе. Я же говорю о реальности.