Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу

И вот в разгаре беседы на шахзаде из засады набросился сон, и он перестал понимать и соображать, забыл об осторожности и заснул беззаботно на постели царевны. Царевна тоже, одурманенная глубоким сном, упала на постель, и ее томные глаза закрылись. Во время сна, который является потребностью человека, они повернулись друг к другу, так что коснулись один другого ногами и руками.

Когда пришел рассвет и солнце выглянуло на востоке, словно из окошечка, слуги и невольницы проснулись и вошли в покои царевны, чтобы служить ей. И тут они увидели, что царевна лежит в объятиях прекрасного юноши, а в стене чести падишаха пробита брешь. От страха перед гневом владыки они затрепетали, словно осиновый лист, и на некоторое время оцепенели. Но потом решили, что молчание и укрывательство их погубит, не раздумывая, отправились к главному евнуху и сообщили ему губительную весть. Главный евнух не поверил словам невольниц, так как знал, что царевна не совершит поступка который приведет ее к гибели. Но невольницы настаивали на своем, и тогда он, встревоженный, отправился в покои царевны и воочию убедился, что пламя греха разгорелось и молния ударила в гумно падишахской чести. Он мигом лишился разума, в нем запылало пламя гнева, и он одним махом стащил Фаррухфала за шиворот с постели. Фаррухфал пробудился от сладкого сна и вдруг ощутил горечь смерти. Он погрузился в пучину изумления, а потом отбросил сомнения по поводу скорого своего перехода в мир иной и промолвил:

— Слава Аллаху! Оказывается, за благодеяние лишают жизни и за добро воздают смертью… Теперь ничего не остается, как проститься с этой юдолью скорби и отдать жемчужину своей души смерти, так и не взглянув ни разу на свою возлюбленную.

Тут проснулась и царевна и увидела, что ее спаситель попал в лапы беды. Она тотчас закричала:

— Эй, слепой евнух! Этот юноша — мой названый брат по законам веры. Не смей касаться и волоска на его голове!

Но евнух пренебрег угрозами царевны, гневно говоря:

— Эй, бесстыдница! Ты осквернила чистый родник чести отца грехом и покрыла прахом позора свою невинность. А теперь еще дерзаешь защищать этого негодяя, которому место на виселице. Ты, может быть, не ведаешь, что тебе и жить-то осталось всего несколько мгновений!

Царевна, видя упорство евнуха, воспылала яростью, но ничего не помогло, и тогда ее розоподобные щеки оросились кровавыми слезами, словно лепестки роз, окропленные ночной росой. Евнух же пошел к падишаху, произнес славословия, а потом сказал:

— О шах, да будет жизнь твоя длиннее, чем могут подсчитать самые искусные математики! Сегодня ночью в шахском гареме произошло непотребное. При известии об этом разум из головы человека исчезает, словно напиток из чаши. Я не дерзаю довести до слуха падишаха эту мерзость, но не смею и скрыть.

Падишах сильно разгневался и спросил:

— Что случилось? В чем дело? Может быть, в шахском гареме погас светильник безопасности? Или же нить целомудрия в моем роду порвалась?

Евнух стал в подобающих выражениях докладывать падишаху и рассказал о том, что случилось. Падишах от ярости начал бушевать, словно бурлящее море, и немедленно написал указ о казни того невинного шахзаде. Евнух поволок к плахе шахзаде, удрученного сверх меры, намереваясь избавить его от жизни мечом. А бедняга уже примирился с мыслью о смерти и пошел прямо навстречу ей.

Царевна же, услышав об этом, пришла в сильное волнение, вошла к отцу и, не соблюдая церемоний почета, остановилась там, где стоят просители, говоря:

— О отец! Справедливые и правосудные мужи не проливают кровь невинного, не доказав предварительно его проступка и не расследовав обстоятельств. Такие действия правителей, призванных быть стражами своих подданных, были бы неслыханным насилием. Казнить этого юношу, который оказал твоей державе огромную услугу и достоин самого большого покровительства с твоей стороны, значит, вне всякого сомнения, вызвать гнев небесного владыки. Подумай о том времени, когда ты предстанешь с этим делом перед вышним Судией! Ведь тогда ты будешь стоять наравне с нищим и не сможешь дать ответа.

Слова дочери очень подействовали на падишаха, он повелел отложить пока казнь и произвести расследование. И тогда царевна рассказала отцу обо всем, ничего не утаив и не прибавив.

— Справедливость моих слов подтверждается тем, сказала она, — что в храме лежит восемь трупов.

Когда рассказ дочери падишаха подтвердился и невиновность шахзаде была доказана, когда все выяснилось, падишах раскаялся и позвал к себе Фаррухфала. Он попросил у него прощения, усадил на самое почетное место, выказывая ему всяческое уважение, а потом сказал:

— Прошу тебя, не сердись и прости мне мою оплошность — ведь это в природе людей. Возьми себе служанкой эту мою дочь, жемчужину в море владычества.

— О великий падишах! — отвечал Фаррухфал. — Даже если рок и предначертал мне такое — этому не бывать. Если твое величество хочет усыновить меня, скитальца по долинам скорби, то для меня это милость, о которой я никогда и не мечтал. Причина же моего отказа от неожиданного счастья в том, что уже с давних пор мне предстоит великое и важное дело, за которое я готов отдать жизнь. Поэтому я надеюсь, что ты отпустишь меня поскорее, ибо для меня, твоего верного слуги, нет большей милости.

Падишаху не хотелось его отпускать, и он сказал:

— Прошу тебя, побудь с нами некоторое время и озари лучами своей красоты покои моего сердца, чтобы и мы могли оказать тебе милости. Впрочем, коли ты склонен огорчить нас расставанием с тобой, то делать нечего. Пусть бог хранит тебя в пути. Всегда считай мой дом своим домом и отправляй мне вести о своих делах. И если встанут перед тобой трудные задачи, то не стесняйся просить помощи у столпов моей державы, и мы поможем тебе и окажем тебе содействие самым лучшим образом.

Шахзаде, видя, что падишах сердечно к нему расположен и готов помочь, рассказал, как он влюбился в портрет.

— Хотя, быть может, и непочтительно рассказывать обо всем этом в присутствии вельмож и сановников, — говорил он — но благодаря расположению падишаха я дерзнул на это. Я прошу падишаха, чей трон вознесся до Плеяд, повелеть найти Джафара, моего преданного и искреннего друга, а потом приказать своим служителям проявить рвение в поисках и определить имя и приметы, а также местонахождение той красавицы с портрета, похитившей мое сердце и веру.

Падишах приложил в знак повиновения руку к глазам, и не прошло и часа, как слуги нашли Джафара и привели к нему. Потом падишах вызвал своих доверенных придворных и наказал им строго ехать в известные и неизвестные страны и употребить все старания в поисках, расспрашивая путешественников и жителей.

Слуги падишаха побывали во всех странах, но так ничего и не добились и вернулись ни с чем. Падишах сильно огорчился, стал извиняться перед Фаррухфалом, который еще больше расстроился и попросил падишаха отпустить его.

Из той страны шахзаде двинулся куда глаза глядят. Хоть сил у него было немного, он, словно ветерок, в поисках своей возлюбленной побывал в каждом саду и на каждой лужайке. За время своих поисков он обошел все страны, но нигде не почувствовал аромата надежды. Он истер ноги в поисках, но все было бесполезно. От изнурительной страсти он высох, словно соломинка, так что Джафару стало жаль его, и он сказал:

— О шахзаде! Долго ты скитался по свету и странствовал в поисках своей мечты. Но ты так и не достиг цели, — видно, звезды не покровительствуют тебе. Я боюсь, что ты в конце концов сложишь голову во имя любви, так и не увидев прекрасного лица своей возлюбленной. Разумнее было бы набраться терпения и остановиться на некоторое время в каком-нибудь городе. Положись на Изеда, исполняющего просьбы страждущих, а действовать предоставь мне. Может быть, терпение откроет врата успеха.

Фаррухфал, ноги которого от долгих скитаний по свету покрылись язвами до самых колен, поручил поиски Джафару, а сам поселился в городе Удджайне, во всем положившись на милость божью и ожидая благополучного исхода.

Милость Аллаха еще не иссякла,Весть милосердья Суруш принесет. [167]

Джафар ведет поиски по советам разума и узнает путь к цели, иными словами, он нападает на следы несравненной красавицы, так что Фаррухфал по его указанию достигает того, чего желает, и с помощью симурга, срывает плод желания с древа надежды

Природа Джафара была взращена в цветнике и орошена водой правды, и потому он готов был жертвовать собой ради Фаррухфала. Он проявлял рвение и умение, превышающие возможности человеческие, напрягал разум, в котором заключены все блага человека, и наконец нашел средство. Джафар открыл лавку на видном месте, где проходили скитальцы и путешественники со всех сторон, и стал торговать самыми редкими товарами. На стене лавки он повесил портрет, вызвавший безумие Фаррухфала. Джафар показывал портрет всем странникам и путешественникам, расспрашивая их о той, что была нарисована на портрете, выпытывая ее имя и приметы. И вот, наконец, долгое время спустя, когда от чрезмерного ожидания терпение его начало уже иссякать, а силы его от неблагосклонности неба стали ослабевать, в лавку вошел некий муж, прошедший в скитаниях почти весь свет, измеривший его шагами. Он видел все чудеса земли воочию, был осведомлен о тайнах семи кишваров, повидал и белое и черное золото двухцветного времени, испытал и тепло и холод этого мира. Как только пришелец взглянул на портрет, он тут же вручил Джафару ключи к вратам цели, передал ему нить желания, развязал на его душе узел томительного ожидания, сказав: