Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » Политика » Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях - Константин Базили

Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях - Константин Базили

Читать онлайн Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях - Константин Базили

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 157
Перейти на страницу:

Много преимуществ моральных и материальных было на стороне турок. Турецкий солдат был здоровее телосложением, лучше одет и кормлен, несравненно воинственнее по природе, чем египетские и сирийские рекруты, несравненно бодрее и смелее, и, кроме того, он был более предан своим знаменам и оживлен религиозным чувством. Турецкая армия несколько недель уже отдыхала в лагере и совершенно оправилась от усталости похода, от недугов, истомивших ее в продолжение зимы и весны. Счастливые походы противу курдов удостоверили наконец турецкое войско в преимуществах новой тактики и возвысили в его глазах собственное достоинство. В первый раз регулярное турецкое войско было одушевлено той смелой самонадеянностью, которая в старину породила чудеса храбрости в янычарских ополчениях.

Все эти важные преимущества с избытком вознаграждались в египетском войске дисциплиной солдата и личными достоинствами двух полководцев — Ибрахима и Сулеймана. Половина египетских низамов и все без исключения сирийские рекруты были одним только страхом привязаны к своим знаменам. Они могли вспоминать победы, которыми ознаменован поход 1832 г.; но какую же льготу доставили солдату кровные его труды? Семь лет без устали он был осужден бороться со своими одноплеменниками в Сирии и в Аравии и слушать проклятия своих единоземцев. Ни религиозное чувство, ни искра военного энтузиазма не одушевляли этих невольнических масс, прикованных цепью дисциплины к судьбе честолюбца, окруженного страхом и славой. В физическом отношении также египетское войско было слабее турецкого, но вместе с тем оно было более знакомо с трудами и с лишениями и было закалено тропическим солнцем своего климата; а в день сражения под Незибом термометр поднимался в тени до 30 градусов по Реомюру.

Самые преимущества, которыми могла гордиться турецкая армия, делались ей пагубными: в ней слишком много заботились о материальном благе солдата. По мере развития своей военной системы Махмуд не щадил никаких пожертвований, чтобы внушить своему народу сочувствие к строевой службе[217]. В турецком войске завелась мало-помалу такая роскошь, особенно в пище и лагерной стоянке, какой нет, может быть, ни в одном европейском государстве. Стали беречь солдат, будто детей, от солнца, от холода, от сырости, их кормили постоянно мясом, зеленью и рисом и боялись утомить их маневрами и разводами в летние жары. Моральное воспитание солдата отзывалось той же системой баловства. Чтобы облагородить службу под ружьем и предупредить злоупотребления власти, смягчили наказания без всякой соразмерности со степенью народного образования и с понятиями восточных народов о правах начальников. Вне фронта офицеры до майорского чина обходились с рядовыми как с равными, а пред своими полковниками и генералами пресмыкались со всем уничижением старинных форм турецкого этикета. Все это потому, что новые постановления и обычаи вводились высшими начальниками, которые охотно соглашались облагородить рядового сближением его с офицерами, но между тем старались сберечь самим себе лестное наследие старинных преданий[218].

В египетском войске дисциплина была значительно усилена во весь тревожный период владычества Мухаммеда Али в Сирии. Солдат привык переносить все труды, был трезв, не унывал от лишений и слепо повиновался своим начальникам. Ибрахим был самовластным начальником своего войска. От него зависела вся судьба офицеров, которых нелицемерная преданность усугублялась надеждой производства, особенно тем, что все чины от подполковника и выше получали огромное содержание. Наконец, Ибрахим умел ценить стратегическое превосходство своего начальника штаба Сулейман-паши, вполне доверялся его планам, точно исполнял его указания во всех эволюциях и в самом сражении и даже, при всей своей азиатской гордости, терпеливо сносил запальчивый его нрав.

В турецком лагере было много пашей, иные из них отличались даже европейским воспитанием; были и прусские офицеры генерального штаба; но Хафиз прусских офицеров не слушался, а в пашах, бывших под его начальством, он не без причины видел завистников, желавших только погубить его.

При таком образовании обеих армий и после предварительных ошибок турецкого генерала нельзя было усомниться в успехе Ибрахима. Как только была занята артиллерией возвышенность над левым крылом турецкой армии, он направил весь натиск своего правого крыла на левое турецкое, уклоняя свой центр и свое левое крыло. Он решился повести быструю кавалерийскую атаку в тыл левого турецкого крыла, обхватить его еще раз внутри его редутов, отрезать таким образом от лагеря и одним решительным ударом окончить дело. Сулейман с ним согласился, но с тем, чтобы атака поведена была эскадронами попеременно чрез эскадрон в больших интервалах, дабы не подвергнуть целой массы кавалерии, которой колонны имели по 15 лошадей в глубину, действию турецких ядер и картечи. Ибрахим не послушался или не понял. С турецкой самонадеянностью он повел в атаку всю свою кавалерию массой. Маневр не удался; она была опрокинута несколькими залпами, и в то же время в правом крыле не стало зарядов. 16 батальонов правого крыла стали в беспорядке отступать. Усилия Ибрахима, чтобы удержать бежавших, и пример офицеров, которые один за другим гибли в неприятельском огне, были напрасны. Сулейман-паша в этот критический момент, громогласно проклиная и ругая Ибрахима, прибегнул к обычному средству для удержания солдат в линиях: он направил на них свою артиллерию и картечью заставил их выдержать неприятельский огонь. Между тем поспели и вьюки со снарядами[219]. Стоило Хафиз-паше сделать своевременно быструю кавалерийскую атаку или двинуть пехоту в штыки, все правое крыло египтян было бы совершенно опрокинуто. Он дал им время оправиться и возобновить артиллерийскую атаку картечью на расстоянии ста саженей. Вскоре нерегулярная его конница, которая в минуту суматохи египтян выступила, чтобы погнаться за ними, быв встречена картечью и ружейным огнем, бросилась бежать назад и привела в расстройство ряды. Тогда центр и левое крыло египтян, не принимавшие дотоле никакого участия в сражении, подвинулись вперед. Чрез полчаса турецкая армия была совершенно опрокинута, Хафиз-паша сделал чудеса храбрости, чтобы поправить свои ошибки. Не один раз он бросался сам в огонь, чтобы повлечь за собой расстроенные свои линии, и своеручно рубил бегущих, сгоняя их в строй. Но сражение было потеряно.

Весь лагерь, все обозы, вся артиллерия, 10 тыс. пленных, 12 тыс. ружей, часть войсковой казны, даже брильянтовые знаки сераскира и инструкции, данные султаном при открытии кампании, достались победителям. Убитых и раненых считалось до 7 тыс., с обеих сторон почти поровну.

Ибрахим расположился в самом лагере турецком, отдохнул в великолепной палатке Хафиз-паши, а на другой день занял еще укрепленный лагерь в Биреджике, в котором найдено 40 орудий большого калибра. Остатки турецкой армии разбежались по ближним горам. Завербованные ею курды пробрались в свои горы, а низамы румелийские и малоазийские искали спасения со своими генералами у резервных дивизий в Малатье и в Анкаре. Такова была учесть этой армии, которая, по торжественным уверениям самонадеянного Хафиза, в две кампании долженствовала проникнуть в Египет. Припишем ли стратегическим погрешностям турецкого генерала или случайностям войны потерю Незибского сражения? Народы недаром назвали сражения судом божьим. В поражении турецкой армии под Незибом мы невольно видим перст божий, охранивший от великих бедствий все христианское народонаселение Сирии и Палестины. Судя по расположениям мухаммеданских племен этой страны, о чем упоминали мы в предыдущей главе, нет сомнения в том, что торжество турок было бы сигналом неслыханных неистовств разъяренной черни, и, прежде чем успела бы армия Хафиза проникнуть внутрь Сирии и обуздать народные страсти, христиане были бы истреблены в Халебе, в Дамаске и в других городах, а святые поклонения Иерусалима были бы преданы грабежу.

Ибрахим, наказавши огромной пенею жителей Айнтаба и других местностей, передававшихся туркам, расположился в Марате. Дорога в Стамбул была пред ним открыта, но он не подвинулся вперед, не возобновил попытки 1832 г., не призвал даже к бунту малоазийских племен, единственно страха ради Ункяр-Искелесского трактата. Он занялся утишением мятежей, вспыхнувших в его тылу, в северных округах Сирии. Мятежи доказывали, что сила султанской армии состояла в наблюдательном бездействии. Если бы Хафиз умел уклониться от сражения еще недели две или три, Сирия досталась бы ему без боя.

Кстати, можно упомянуть здесь еще об одном обстоятельстве, которое послужило впоследствии к самым неосновательным толкам и притязаниям Франции, будто по ее ходатайству предупрежден вторичный поход Ибрахима в Малую Азию. Еще в мае, когда европейские кабинеты были встревожены признаками наступавшего на Востоке кризиса, французский министр иностранных дел, председатель Совета маршал Сульт отрядил двух своих адъютантов, гг. Калье и Фольца, в Александрию и в Константинополь с советом и Порте, и Мухаммеду Али предупредить или прекратить военные действия и во всяком случае ввериться посредничеству Европы. Капитан Калье прибыл в Александрию, когда уже Мухаммедом Али было дано Ибрахиму повеление атаковать султанскую армию. Мы упоминали, что в том самом повелении было положительно предписано не переходить Тавра. Однако ж хитрый паша, привыкший бросать дипломатам пыль в глаза баснословным преувеличением своих сил, средств и влияния и небывалыми замыслами, в которые он сам никогда не верил, скрыл в этот раз от французского посланца смысл данного им Ибрахиму предписания и стал хвалиться, будто его войско займет Малую Азию, куда звала его любовь народная, и пойдет безостановочно в Константинополь во что бы то ни стало. Француз убедительно ходатайствовал об умеренности в победе. Все это имело эффект театральный. Старый актер согласился, наконец, из уважения к слову французского правительства написать сыну, чтобы он не открывал военных действий (а курьер с приказанием немедленной атаки был отправлен в лагерь за 18 дней пред тем, и старый паша был уверен в том, что уже дело кончено) и чтобы в случае одержания победы остановиться там, где его застанет податель письма, адъютант французского министра, и ни в каком случае не переходить Тавра. Затем под предлогом неимения парохода для переезда в Сирию французского посланца он продержал его еще четыре дня в Александрии, чтобы дать время Ибрахиму подвинуться достаточно вперед согласно со смыслом первоначального предписания, и между тем в глазах мирного ходатая готовил свой флот к выступлению в поход. Капитан Калье застал Ибрахима 17 июня на пути из Айнтаба в Мараш, в трех переходах от последнего из этих городов. Здесь в лагере повторилась та же комедия, которую сыграл Мухаммед Али в Александрии: Ибрахим, который всегда и во всем слепо повиновался отцу, объявил сперва, будто он вопреки его предписаниям идет прямо в Конью, а там бог весть… Наконец и он из уважения к слову французского правительства согласился исполнить приказание своего отца. Все-таки он не остановился там, где его застал французский посланец, а подвинулся еще вперед до Марата, согласно с первоначальным планом кампании. Однако ж французское правительство не усомнилось изъявить свое удовольствие за столь сомнительный залог умеренности и послушания, а потом приписало своему посредничеству бездействие Ибрахима и выставило себя поборником мира на Востоке и спасителем Османской империи от дальнейших последствий Незибского сражения[220].

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 157
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях - Константин Базили торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит