Икона - Нил Олсон

— А теперь я скажу так: оставь все это. Двое уже погибли. Еще один в больнице, другой пропал без вести. Эта погоня становится слишком опасной, а награда — ничтожна. Да и что ты собираешься делать с иконой?

— Передать ее греческой церкви, что и собиралась сделать Ана Кесслер.

— Это недостаточная причина, чтобы умирать самому или рисковать жизнями других. Деньги она получила, и без иконы ей спокойней. Ее показания, если она их не изменит, защитят тебя от судебного преследования. У тебя нет причин продолжать поиск иконы. Уж не говоря о том, что след уже остыл.

— А русские?

Андреас вздохнул:

— Это опасные люди. И информацию от них будет трудно получить. Вполне возможно, что они уже избавились от иконы, если она вообще у них была.

— Что ты хочешь сказать? Куда же она делась, если они ее не украли?

— Я всего лишь хочу сказать, что мы недооценили Фотиса. — Андреас сурово взглянул на Мэтью. — Я вижу, что не убедил тебя. Значит, ты не собираешься прекратить поиски?

Мэтью почувствовал, что попал в ловушку; он разозлился, даже пришел в ярость. Больше всего ему хотелось оставить все как есть, покончить с этой историей. Его уже тошнило от всего этого. Но почему его так злило то, что он должен произнести это вслух? «Я больше не буду заниматься этим» — просто произнести эти слова.

— Значит, когда ты искал своего фашиста, риск был оправдан, — вместо этого произнес он. — А теперь, когда оказалось, что Мюллер здесь ни при чем, риск неоправдан.

— Риск никогда не был оправдан, особенно для тебя.

— Ты спросил меня, что я собираюсь делать. А ты сам? Оставишь все как есть?

— Я хочу узнать, что случилось с Фотисом. Если мне удастся найти его, я должен заставить его рассказать кое-что о наших старых делах. Теперь я понимаю, что все это время преследовал именно эту цель. — Андреас откашлялся. — Когда я прошу тебя забыть об этой истории, я имею в виду не просто поиски иконы. Мне бы хотелось, чтобы ты забыл все это сердцем, душой.

Мимо них к бару прошла стюардесса — высокая, светловолосая. Вместо обычной профессиональной улыбки на ее лице читалась сильнейшая усталость, таившаяся во взгляде, в уголках губ. Глядя на нее, Мэтью вспомнил об Ане.

— Полиция опередила нас, — продолжал Андреас. — Сейчас все расследование вертится вокруг русских. Я попытаюсь навести справки и расскажу тебе, что мне удалось разузнать. Тебе этого будет достаточно? Или ты предпочел бы, чтобы я все бросил? Тебе надо подумать об отце. О матери. Они больше заслуживают твоего внимания.

В голосе старика слышалось отчаяние. Мэтью сжал кулаки. Он знал, что дед наблюдает за ним. Почему бы просто не сказать это вслух?

— Икона — это яд, — прошептал Андреас хриплым от волнения голосом. Его тон был настолько необычен, что это парализовало злость Мэтью. — Этот яд проник в твою кровь. Это происходит снова и снова, ты не первый. Ты должен излечиться от этого.

— Мне нужно в туалет.

Мэтью быстро встал и вышел из-за столика. Он направился в дальнюю часть бара, хотя не знал, где находятся уборные. Вполне возможно, он шел совершенно не туда. Оставь все как есть, забудь. Магические слова. Ну почему он не может заставить себя произнести их?

19

«Это была плохая идея», — подумала Ана. Собственно, эта мысль пришла ей в голову уже в тот момент, когда человек, разговаривавший с ней по телефону, предложил ей встретиться здесь, но только сейчас, стоя в мрачном, похожем на пещеру нефе собора, она увидела всю глубину своего безрассудства. Эти подпольные дилеры всегда отличались эксцентричностью и старались выбрать безопасное место встречи.

Ее дед вел дела с некоторыми из них, возможно, даже с тем, с которым она должна была сейчас встретиться. Именно поэтому она находилась здесь. Но не продавать же картину она пришла сюда: не было никаких оснований для такой таинственности, для встречи в этом готическом соборе, да еще находящемся черт знает где. Разве какое-нибудь кафе не подошло бы для этой цели гораздо лучше?

Собор Святого Иоанна-Прорицателя был странным местом. Кому бы пришло в голову, что крупнейший по величине собор христианского мира — если не считать собор Святого Петра в Риме — находится на Морнингсайд-Хайтс — между Гарлемом и Гудзоном? Как это часто бывало еще в эпоху Средневековья, собор, строившийся более ста лет, до сих пор не был закончен и, видимо, никогда не будет. Ана не могла себе представить, что эти квадратные башни когда-нибудь затмят башни Нотр-Дама, хотя то, что уже было построено, было действительно прекрасно. Она выбрала обходной путь, чтобы подойти к собору с западной стороны. Она поднималась вверх по холму от Риверсайд-парк по Сто двенадцатой улице, а на нее медленно надвигался, заполняя собой все пространство, огромный фасад собора. Солнце отражалось в пятидесятифутовых окнах-розетках, освещая все изгибы и украшения фасада. Неправдоподобно крупные фигуры святых казались миниатюрными из-за огромных размеров самого здания. Многие трезвомыслящие люди считали, что такие размеры — просто неразумная трата денег, но Ана понимала этот порыв — создать нечто грандиозное, подавляющее, притягивающее к себе взгляды, воздействуя на душу уже самим своим размахом. Монументальность заменяла собой духовность, которой не всем архитекторам удавалось достигнуть. Это было сделано для таких людей, как она.

В широком пустом нефе вполне могло разместиться целое войско. Свет, проникавший через витражные окна, на которые, наверное, пошли сотни ярдов стекла, падал в проходы. Она стояла, как ей и сказали, около мемориала Холокоста — скелетообразной фигуры, распростертой на полу. Скульптура, конечно, потрясала, но вид ее внушал отвращение, и после нескольких минут ожидания Ана почувствовала себя неуютно из-за того, что ее так долго заставляют стоять именно здесь, словно дель Каррос тем самым пытался намекнуть на некоторые темные слухи о прошлом ее деда. Да нет, это просто идиотизм с ее стороны такое предполагать. В помещении было прохладно; Ана почувствовала себя одинокой, более одинокой, чем когда-либо, и это уже о чем-то говорило. Пустынность помещения эхом повторяла пустоту внутри ее. Вообще-то в соборе находились и другие люди, но огромное помещение поглощало их, создавая впечатление одиночества. Она видела только крохотные фигурки вдалеке.

Одна из этих фигурок направлялась к ней от алтаря. Высокий, а может, казавшийся высоким из-за своей худобы человек с короткими светлыми волосами и водянистыми голубыми глазами за стеклами очков. Мягкие черты лица, с которыми контрастировала торжествующая улыбка, не покидавшая его лица с того момента, как он ее увидел.

— Мисс Кесслер?

— Да.

— Ян Кли. — Он протянул руку, она пожала ее. Мягкое европейское рукопожатие. — Я работаю у господина дель Карроса. Он ждет вас. Сюда, пожалуйста, пройдемте со мной.

Она шла за ним, пытаясь определить его акцент. Скорее всего голландец — и имя подходит. Он шел обычной походкой и при этом продвигался вперед с огромной скоростью. Ане приходилось почти бежать, чтобы не отстать.

— Надеюсь, я не заставила его ждать. Мне кажется, я пришла вовремя.

— Вы очень пунктуальны, не беспокойтесь. Просто господин дель Каррос всегда приходит раньше. И он очень терпелив.

— Как это приятно. А я всегда опаздываю и при этом нетерпелива.

Ян засмеялся:

— Я тоже такой. Терпение приходит с возрастом — так говорят. Хотя иногда кажется, что обратное тоже верно.

— А что вы делаете для господина дель Карроса?

— Много чего. В основном просто помогаю во всем. Он ведь весьма немолодой человек.

— Ну да, конечно.

Они прошли через пересечение проходов. Высоко над ними огромной перевернутой чашей нависал купол собора. Цвета ржавчины, лишенный всяких украшений. Оба остановились, глядя вверх.

— Сто шестьдесят два фута, — произнес Ян. — От пола до купола.

— Ого, — сказала Ана. Как ей показалось, это прозвучало довольно глупо. — Я бы не смогла вам привести такие данные. Наверное, вы очень много знаете об этом соборе.

— Нет. Я только что вычитал эти сведения в брошюре.

Он снова пошел вперед. Ей начинал нравиться этот парень. В любом случае неплохо, что у дель Карроса такой прилежный помощник — это каким-то образом возвращало всю историю в рамки обычной жизни.

Имя дель Карроса не давало ей покоя с того самого момента, как Розенталь назвал его, и сейчас она напрягалась, пытаясь понять почему. Насколько ей было известно, дед не вел дневников, но зато большое количество информации оказалось в его ежедневниках — огромных книгах в кожаных переплетах. Она обнаружила целые ряды их на полках в кабинете через несколько дней после смерти деда. Там стояло пятьдесят томов, все пронумерованные, с помеченными на корешках датами. Она еще тогда собиралась их просмотреть, но не было времени, и только вчера ей удалось добраться до них. Повинуясь порыву, она открыла тот, который соответствовал 1984 году, и сразу же нашла то, что искала. Дата 16 июня была обведена кружком, рядом было указано время вылета и прибытия рейса «Пан-Американ» в Каракас. Тот самый рейс, на который ее дед не попал из-за болезни. Вместо него туда на своем самолете полетел ее отец. Вероятно, он встретился там с человеком, чье имя было записано ниже: Роберто дель Карос. А два дня спустя самолет ее отца потерпел крушение в горах. Имена были похожи, но насколько? И насколько вообще распространена эта фамилия?