F20. Балансировать на грани - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня получится. Я никому не могу доверить твоё или своё здоровье. Сам всё сделаю. Просто продолжай мне верить.
– Но Олег!
Мои аргументы разбиваются о непробиваемую стену. Игорь прав от начала и до конца. Олег – самодур, упёртый, не желающий никого слушать баран. Уверенность, с которой он утверждает, что не сомневается в своих способностях лечить себя самостоятельно, и с которой при этом смотрит на меня, пугает сильнее любых уличных маньяков. Ну в данный момент мне так кажется. Ощущаю себя в шаге от чёрной дыры, точки невозврата, о которой недавно смотрела программу. Олег не собирается лечиться, он планирует и далее загонять себя, и меня заодно, в могилу. Нужно что-то делать. Вероятно, лучшим решением будет подождать некоторое время и вернуться к этому разговору позже, начать издалека и по-хорошему. Но, ведомая эмоциями и желанием помочь, я решаюсь. Набираю в грудь воздуха, резко выдыхаю:
– Олег, милый, – стараюсь говорить мягко, – ты для меня самый лучший, но… Ты же единожды уже ошибался. С Алиной.
Внутри всё обрывается. Я говорю жестокие, непростительные вещи. Он вытаращил глаза и делает шаг назад. Хочется забрать бездумно оброненные слова обратно, повернуть время вспять, всё что угодно сделать, только не продолжать то, что начала. Но я уже сказала основное, отступать поздно.
– Ты неправильно лечил Алину, поэтому она умерла. Олег, прости, что напоминаю об этом, но ты ошибся один раз, и я очень боюсь, что ошибёшься снова, и я потеряю тебя. А я не смогу жить, оставшись одна. Помнишь, ты говорил, что никогда меня не оставишь? Ты клялся мне.
– Аля. – Он тяжело вздыхает, опускает глаза, потом поднимает их. Взгляд открытый и честный, словно он никогда в жизни не мыслил настолько ясно, как сейчас. – Аля, я никогда не ошибаюсь, когда дело касается медицины.
– Ты слышишь, что я тебе говорю, милый? Алину не вернёшь, но нужно учиться на своих ошибках.
– Это ты меня не слышишь. Я никогда не ошибаюсь, Аль, – голос звучит твёрдо.
– Я не понимаю, что ты хочешь сейчас сказать.
– Понимаешь. Ты умная девочка. Обещаю, что объясню подробнее, только… Только не смотри на меня так, словно я призрак. Аля, в данную минуту важно лишь то, что я один из лучших специалистов в своей области, несмотря на то что не имею лицензии. Я прекрасно вижу ситуацию, осознаю свои проблемы. И твои. Я долго думал, что больше никогда не смогу лечить людей, но ты поверила в меня, после чего я смог поверить в себя. Сначала моё лечение походило на эксперимент, который я ставил над собой, потому что терять было нечего. Потом, когда появилась ты, я по-настоящему захотел вернуться к полноценной жизни, прочувствовать сопутствующую ей гамму эмоций. Заботиться о тебе, заниматься с тобой любовью, строить планы на будущее. Аля, это оказалось восхитительно, но затем мне стало страшно, что я не справлюсь. Одно цеплялось за другое: страх, что твоё здоровье окончательно испортится, увольнение, угроза снова попасть в клинику – всё это спровоцировало ухудшение. Но рядом всегда была ты, и я снова практически выбрался. Обещаю, что я всегда буду выбираться, возвращаться к тебе.
Он пытается меня обнять, но я делаю шаг назад и выставляю вперёд ладони, предупреждая, чтобы не подходил. Олег наговорил кучу слов, в данный момент представляющих собой бессмысленный набор звуков. Нелепых и необязательных. Выдуманная мной иллюзия счастливой жизни со стоящим передо мной мужчиной рушится, не имея больше фундамента.
– Когда ты собирался сказать, что смерть Алины не была несчастным случаем?
Меня окатывает жаром, а потом холодом, словно тело, так же как и разум, не может смириться с жестокой ложью, в которой я живу больше двух лет.
– Ты не спрашивала.
– Ты знал, что я считаю тебя невиновным, готова разорвать отношения с каждым, кто думает иначе.
– Аля, я никогда не причиню тебе вред. У меня были причины так поступить. Давай сядем и спокойно обо всём поговорим.
– Тогда записка Пестрова имеет смысл. Боже, это было предупреждение! Предупреждение всем нам! – С каждой секундой я понимаю всё больше. – Олег, ты убийца. Сумасшедший убийца.
Трясущимися руками лезу в сумку и достаю из потайного кармана клочок бумаги, протягиваю Олегу. Он читает, сминает и засовывает в задний карман джинсов.
– Пестров был жертвой экстремального лечения, считающегося в наше время особо жестоким, его фантазии не имеют никакого отношения к действительности. Он писатель. Сказочник, не способный отличить реальность от безумия, в котором живёт.
– Он просил тебя больше не убивать!
– Смерть Алины была необходимостью. Освобождением. И я безумно жалею об этом, если тебе станет легче.
– Для кого освобождением? Для тебя от парализованной жены?
– Для неё от неподвижного тела. Аля, она просила меня. Она сама этого хотела.
– Мать твою, Олег, ты не Господь Бог, ты не можешь принимать такие решения! У Алины были родители, друзья. Тебе нужно было развестись с ней, оставить её, но не делать того, что ты натворил. Как ты посмел взять на себя такую ответственность?
– Посмел. Потому что я мог сделать это. Врачи так делают, берут на себя ответственность, принимают важные решения. А я был очень хорошим врачом.
– А если ты когда-нибудь решишь, что мне тоже пора на тот свет? – Я пячусь к двери. – Если у нас будут дети, и тебе покажется, например из-за проваленного экзамена, что жизнь этого человека отныне не имеет смысла?!
– Аля, ты несёшь чушь. Пожалуйста, давай обсудим случившееся спокойно. Кроме Пестрова, я никому не рассказывал о том, что совершил и какие у меня были соображения, но я хочу поделиться ими с тобой. Ты же любишь меня. Аля…
Я у входной двери, ожидая в любую секунду, что он накинется, как сделал это, когда я только зашла в квартиру. Но Олег не собирается нападать, держится на расстоянии пары метров, тянет ко мне руку, предлагая остаться, позволить ему выговориться. Или точнее, запудрить мне мозги, оправдывая убийство.
– Аля, я же твой единственный, ты говорила мне только что. Пожалуйста, не бросай меня.
– Не подходи! Олег, не заставляй меня сочувствовать тебе. Ты навредил беззащитному, нуждающемуся в помощи человеку. Мне нужно побыть одной, не видеть тебя некоторое время. Как ты мог врать
