Я выбираю свет - Ксения Комал

Через некоторое время тело слегка взбодрилось, а в голове наконец появились связные мысли, основной из которых был категорический отказ Тимура от вроде бы выгодного соглашения. Само собой, соблюдать свою часть сделки она и не собиралась, намереваясь при первой же возможности сдать полиции всех её участников, но убийцы-то об этом знать не могли. Однако Тимур был настроен решительно против и, кажется, даже не подумал о том, чтобы согласиться. Похититель запросил слишком много? Или Тимур всерьёз считает себя невиновным? Не мог же Сивка ошибиться и целый год винить не того… Или мог?

Всё-таки была ночь, на его глазах на кладбище приволокли девушку, к которой он неровно дышал… Как он её узнал вообще? По одежде? Да, получается так, других вариантов нет. Хотя мог и через некоторое время догадаться, когда информация уже была в новостях. В принципе, это не так уж важно. Но почему он даже не сомневается, что это Тимур? Ведь дело же было в лесу, освещение, кроме естественного, там отсутствует… С другой стороны, Тимур явно что-то знает. Он, конечно, отнекивается, однако выглядит при этом очень неубедительно, как будто даже не старается, понимая, что она ему всё равно не поверит.

В этот момент за дверью раздался какой-то резкий звук, и Александра испуганно вскинула голову.

– Роберт?

Ответа не последовало. Тогда она, не выключая воду, завернулась в розовое полотенце, вооружилась вантузом и медленно двинулась к двери. Вступать в противостояние с серьёзным соперником не хотелось, но он всё равно рано или поздно до неё доберётся, пусть уж на её стороне будет хотя бы эффект внезапности.

Александра резко распахнула дверь, рассекла вантузом воздух и смущённо отступила, когда её оружие угодило прямо Роберту в ухо.

– Обалдела?!

– Послышалось что-то, – извиняющимся тоном пробормотала девушка.

– И ты решила броситься на преступника в таком виде? – Он с улыбкой почесал нос, что, судя по всему, означало некоторую степень смущения, и Александра плотнее прижала злополучное полотенце. – А ничего, тебе идёт этот цвет.

– Рада, что впечатлила, – буркнула она, почему-то по-прежнему оставаясь в коридоре.

– И мокрые волосы – тоже. Если бы я точно не знал, что ты не станешь меня соблазнять…

Он получил вантузом снова – на этот раз намеренно, и, отбросив его в сторону, подхватил Александру на руки. Девушка едва слышно вскрикнула, вцепилась в его воротник и резко покраснела. Роберт прижался губами к багровой щеке, вдохнул аромат её шампуня и решительно двинул в сторону номера.

– Исчезни, – коротко бросил он Грише, но кузен отчего-то не двинулся с места. Он сидел на кровати Александры, сгорбившись, округлив глаза и держа в руках поднос, который не так давно подарил девушке, предварительно изъяв его у жены собственного деда.

– Ты это видел?

– Сейчас я желаю увидеть твой стремительный исход из этой спальни.

– Я тоже, – неожиданно призналась Александра, сразу же об этом пожалев. Роберт одарил её таким нежным взглядом, что ей захотелось больше никогда никого не видеть и быть только с ним.

– Потерпите. – Гриша поднялся, протянул поднос брату и ткнул в какую-то завитушку, изображённую на доме. – Не узнаёшь?

Девушка, старательно придерживая полотенце, с интересом взглянула на рисунок. Польский особнячок, рядом с которым была изображена прогуливающаяся парочка, чуть выше окон первого этажа был отделан каким-то твёрдым материалом, по которому и шёл повторяющийся орнамент. Сначала она не поняла, что это за завитушка, но, приглядевшись, сумела различить буквы.

– Это вензель?

– Оденься, – разочарованно вздохнул Роберт, бережно опуская её на пол. Александра снова полезла в шкаф, стараясь не думать о том, что могло произойти. Нацепив первое, что попалось под руку, она покинула своё убежище и вернулась к Лепатову.

– Что такого удивительного в этом вензеле? Дело по тем временам обычное… И где Гриша?

– Возьмёт кое-что из машины и вернётся. – Роберт выглядел по-настоящему взбудораженным, и девушка никак не могла понять причину.

Она уселась рядом с ним на кровать, опёрлась подбородком о его плечо и снова принялась изучать поднос. За последние несколько минут в нём ровным счётом ничего не изменилось. Дом по-прежнему стоял на месте, арка, рядом с которой замерла пара, тоже никуда не делась; вензель едва виднелся, и оставалось только гадать, каким образом Гриша ухитрился его разглядеть.

Вскоре младший Лепатов вернулся, победно неся в руке небольшую коробочку, оббитую бордовым бархатом. Он протянул её Роберту, а сам устроился на полу возле ног Александры. В коробочке оказались боевые награды, как девушка логично предположила, – дедовы. Было их немного, но чувствовалось, что за ними по-настоящему ухаживают. Ордена и медали блестели даже в скудном свете гостиничной лампы, нигде не было ни пыли, ни грязи.

– Вы что, храните награды в машине?

– Идея Роберта, – усмехнулся Гриша. – Почему-то он считает, что там они будут в большей безопасности, чем в моей квартире…

– Которую ты заложил уже несколько раз, – вяло напомнил Лепатов. – Просто машина дедова, ну и я подумал, что награды тоже должны быть…

– Логику поняла, хотя и не могу сказать, что одобряю.

– Правда здорово, что я не нуждаюсь в твоём одобрении?

Александра злобно сузила глаза, но затевать скандал не стала – слишком уж было интересно, какое отношение старые награды имеют к подносу. Роберт порылся в коробочке и извлёк оттуда вещицу, совсем непохожую на другие. Была она сделана из серебра и в точности повторяла вензель, изображённый на польском доме.

– Что это? – оторопела девушка.

– Дед говорил, что одна из наград, – медленно отозвался Гриша, пока его брат сравнивал завитушки. – Мне она всегда казалась особенной, поэтому и запомнил.

– Охренеть можно… – Роберт наконец оторвался от созерцания награды и перевёл изумлённый взгляд на друзей. – Они же совершенно идентичны, просто на сто процентов.

– А я о чём? Сижу, рассматриваю поднос и тут понимаю, что вижу что-то знакомое… Пока раздумывал, всю голову сломал, никак не мог сообразить, где это раньше встречал.

– А ваш дед говорил, за что конкретно получил эту награду?

Роберт едва заметно нахмурился и принялся вертеть её в руках.

– Говорил, что она – очень ценная, потому что получил он её за самый сложный выбор в жизни.

– Выбор?

– Да, именно так, я точно запомнил. Если честно, мне казалось, что она просто юбилейная, уж больно необычная… Но дед относился к ней очень бережно. Когда я просил рассказать подробнее, он только улыбался и клал её к остальным.

– А я думал, что она связана с чем-то шпионским, – поделился Гриша. – Дед и правда насчёт неё всегда отвечал как-то уклончиво, хотя о других наградах рассказывал с удовольствием.

– Ну и что мы имеем в итоге? Ваш славный предок заполучил вензель, надо думать, Кшиштофа… Вопрос – как? Это что, благодарность за какую-то услугу?

– Не забывай, что на тот момент они могли быть только врагами, – буркнул Роберт. – Скорее всего, дед и сын Кшиштофа пересеклись в доме престарелых, который раньше был больницей, а в войну, видимо, госпиталем…

– И дед свистнул самое ценное, что было у раненого поляка, – с некоторой гордостью предположил Гриша. – Что вы на меня так смотрите? Я бы тоже это сделал. Уж если есть возможность напакостить врагу, почему нужно себя в чём-то ущемлять? Не забывайте, что сын Кшиштофа работал в концлагере, наверняка ничем хорошим там не занимался… Вот дед и решил восстановить справедливость.

– Он бы никогда так не поступил, – разозлился Роберт.

– А я вот не уверена. Сам же говорил – речь шла о каком-то выборе, чем тебе не выбор между совестью, долгом и желанием немножко обогатиться? И нечего на меня так злобно сопеть! Твоя проблема в том, что ты необъективен. Спорим, если бы речь шла о любом другом человеке, ты бы сам огласился с Гришей?

– Если бы речь шла о любом другом человеке, я бы не знал его так же хорошо, как деда. – Роберт сжал кулаки, стараясь направить на это всю душившую его энергию, и, взглянув на Александру,