Вечный Герой (сборник) - Муркок Майкл Джон

Епископ возвысил голос:

— Эй, рабы! Моргег! Идите сюда!

И они толпой выступили из полумрака. Впереди шел Моргег.

— Моргег, — обратился к нему епископ, — будьте любезны послать кого-нибудь к Светскому Владыке. Пусть передаст мою просьбу принять нас вместе с графом Урликом Скарсолом. Пусть также сообщит ему, что я пригласил графа быть нашим гостем — с его разрешения, естественно.

Моргег поклонился и вышел из зала.

— А пока давайте пообедаем, милый граф! — заявил епископ. — В некоторых наших пещерах мы выращиваем неплохие фрукты и овощи, а море дает нам мясо. Мой повар — лучший в Ровернарке. Не угодно ли попробовать?

— С удовольствием, — ответил я, внезапно ощутив, что я умираю от голода.

Глава IV

Светский Владыка

Обед, обильный, хотя и несколько излишне, на мой вкус, напичканный специями, был великолепен. Когда мы покончили с едой, вернулся Моргег, который сообщил, что нашел наконец Светского Владыку.

— Нам потребовалось на это немало времени, — добавил он, выразительно глянув на Белпига. — Но он готов теперь принять нашего гостя, ежели вы того желаете, — и он поднял на меня свои бледные, холодные глаза.

— Надеюсь, вы сыты, граф Урлик? — спросил епископ. — Может, хотите чего-нибудь еще? — Он вытер свои алые губы расшитой салфеткой и удалил каплю соуса с одежды.

— Благодарю вас, — ответил я, поднимаясь. Я выпил слишком много солоноватого вина, но это помогло избавиться от мрачных дум и воспоминаний об Эрмизад, которые все время преследовали меня и будут преследовать до тех пор, пока я не найду ее.

Я последовал за Моргегом к выходу из этого странного зала. Подойдя к двери, я обернулся, намереваясь еще раз поблагодарить епископа.

И увидел, что он, облив соусом одного из мальчиков-рабов, теперь нагнулся к нему и принялся слизывать соус с его тела.

Я стремительно повернулся к двери и ускорил шаг. Моргег между тем, не оглядываясь, шел по тому коридору, по которому мы пришли сюда.

— Провинция Светского Владыки называется Дхотгард, — рассказывал по пути Моргег. — Она лежит выше, над этой. Нам придется выехать наружу и добираться до нее по другой дороге.

— А разве в скале не вырублено туда прямых проходов? — спросил я.

Моргег пожал плечами:

— Да, такие проходы, наверное, есть. Но так туда добраться значительно проще. Не надо тратить время на поиски дверей, потом пытаться их открыть…

— Вы хотите сказать, что не пользуетесь этими проходами?

Моргег кивнул:

— Нас теперь стало гораздо меньше, чем было даже пятьдесят лет назад. Дети ныне редко рождаются в Ровернарке. — Говорил он все так же небрежно, безучастно, и у меня опять возникло ощущение, что я разговариваю с мертвецом, случайно вернувшимся сюда с того света.

Через огромные въездные ворота Харадейка мы выбрались на дорогу, извивавшуюся над мрачным заливом, где волны ленивого моря выбрасывали белую соль на темный песок пляжа. Теперь этот пейзаж выглядел даже еще более мрачно, чем раньше. Низкие облака словно еще больше приблизили линию горизонта, а с обеих сторон наступали темные, скалистые утесы. У меня возникло ощущение, сходное с приступом клаустрофобии. Через некоторое время, поднявшись вверх по дороге, мы достигли других ворот, украшенных несколько иным узором, чем те, через которые мы вышли.

Моргег сложил ладони рупором и закричал:

— Граф Урлик Скарсол явился просить аудиенции у Светского Владыки!

Его голос эхом отразился от окрестных скал. Я посмотрел вверх, пытаясь увидеть небо, разглядеть солнце за облаками, но тщетно.

Ворота со скрежетом отворились ровно настолько, чтобы пропустить нас, и мы проникли в зал с голыми стенами, освещенный еще хуже, чем в Харадейке. Нас ждал слуга в простом белом плаще. Он позвонил в серебряный колокольчик, висевший у него на руке, и ворота плотно затворились. Механизм, управлявший ими, был, вероятно, достаточно сложным: во всяком случае, ни рычагов, ни цепей я не заметил.

Коридор, по которому мы двинулись внутрь скалы, как две капли воды напоминал коридор в апартаментах епископа Белпига, только здесь не было никаких барельефов. Вместо этого стены украшала живопись, но свет здесь был настолько слаб, а краски настолько потемнели от времени, что я ничего не мог разобрать. Мы повернули в другой коридор. Теперь наши шаги приглушал расстеленный на полу ковер. Еще один коридор — и мы наконец достигли арочного прохода, в котором не было двери. Вместо нее сверху свисал занавес из простой мягкой кожи. Подобная простота показалась мне неуместной в Ровернарке, но еще больше я удивился, когда слуга раздвинул занавес и провел нас в комнату с совершенно голыми стенами, выкрашенными белой краской. Ее освещали огромные яркие лампы. Кажется, это были масляные лампы, судя по исходившему от них слабому характерному запаху. В центре комнаты стоял стол и две скамьи. Кроме нас, здесь никого не было.

Моргег оглянулся по сторонам. На лице его появилось выражение неудовольствия.

— Я оставляю вас здесь, граф Урлик. Светский Владыка, несомненно, скоро появится.

Моргег ушел, а слуга указал мне на скамью, предлагая присесть. Я сел, положив свой шлем рядом. Стол, как и сама комната, был пуст, если не считать двух свитков, аккуратно свернутых на его краю. Мне было совершенно нечем занять себя, кроме как разглядывать белые стены, молчаливого слугу, занявшего свое место у входа, да почти пустой стол.

Я просидел так не меньше часа, прежде чем занавес распахнулся и в комнату вошел высокий человек. Я поднялся, с трудом скрывая удивление, явно написанное у меня на лице. Человек знаком велел мне сесть. Сам он подошел к столу и сел напротив. Выражение на его лице было совершенно отсутствующим.

— Меня зовут Шаносфейн, — сказал он.

Его кожа была угольно-черного цвета, черты лица тонкими и приятными. Я еще подумал с иронией, что они с Белпигом должны были бы поменяться ролями: Белпигу гораздо больше подошло бы место Светского Владыки, а Шаносфейну — Владыки Духовного.

На Шаносфейне было свободное белое одеяние. Единственным украшением ему служила застежка на левом плече. На ней был изображен некий узор, который я принял за обозначение его ранга. Он положил свои руки с длинными пальцами на стол и стал рассматривать меня с выражением отстраненности, которая выдавала также большой ум.

— Меня зовут Урлик, — ответил я, посчитав за лучшее говорить как можно проще.

Он кивнул. Затем опустил глаза на стол и принялся чертить по его поверхности пальцем.

— Белпиг сказал, что вы хотели бы остаться у нас, — голос его звучал сильно, глубоко и мощно.

— Он сообщил мне, что у вас есть книги, которые мне хотелось бы посмотреть.

— У нас много книг, правда, большая их часть довольно причудливого свойства. Истинное знание более не интересует обитателей Ровернарка. Епископ Белпиг сообщил вам об этом, граф Урлик?

— Он просто сказал, что я могу найти здесь некоторые книги. И еще он сказал мне, что все жители Ровернарка — ученые.

В темных глазах Шаносфейна блеснула ирония.

— Ученые? Ах, да… Действительно, ученые. Только в искусстве капризов, в науке прихотей и извращений…

— Вы, кажется, невысокого мнения о своем народе, милорд.

— А какого я должен быть мнения о проклятом народе, граф Урлик? Мы же все прокляты — и они, и я. Ведь мы имели несчастье родиться в самом конце времен…

— Но это не несчастье, — произнес я с чувством. — Это всего только смерть.

Он с любопытством взглянул на меня:

— Вы, стало быть, смерти не боитесь?

Я пожал плечами:

— Я не знаю смерти. Я бессмертен.

— Значит, вы действительно из Ледяного Замка?

— Я не знаю, откуда я. Я выступал в роли многих Героев. И видел множество эпох на Земле.

— Правда? — его интерес ко мне заметно вырос, и это был чисто академический интерес, я это видел. Никакого сочувствия. Никаких эмоций.

— Значит, вы путешествуете во Времени?