По ту сторону неба - Артур Чарльз Кларк

из его офицеров постоянно находился на борту во время погрузки и пробраться незамеченным мимо него не смог бы никто. После погрузки Митчелл и Чамберс выполняли еще и тщательнейшую предполетную проверку. И наконец, корабль взвешивался в момент старта; уж это давало окончательный ответ. Нет, безбилетник никак не мог...

Стук в дверь повторился. Капитан сжал кулаки и стиснул челюсти. Через минуту, решил он, этот романтический идиот очень и очень пожалеет о своем поступке.

— Откройте дверь, мистер Митчелл! — рявкнул Саундерс. Второй пилот плавно поднялся, пересек кабину и распахнул дверь.

Молчание, казалось, растянулось на столетие, затем безбилетник, слегка покачиваясь из-за низкой силы тяжести, вошел в кабину. Он сохранял полное самообладание и выглядел очень довольным собой.

— Добрый день, капитан Саундерс, — сказал он. — Прошу меня извинить за столь неожиданное вторжение.

Саундерс сглотнул. Затем, по мере того как кусочки головоломки начали занимать свои места, взглянул сперва на Митчелла, потом на Чамберса. Оба офицера, даже не моргнув, ответили ему взглядами, в которых читалась непробиваемая невинность.

— Так вот, значит, как, — горько пробормотал капитан. Объяснения не требовались: все было совершенно ясно. Он с легкостью представил сложные переговоры, астречи в полночь, фальсификацию записей и выгрузку второстепенных грузов, проведенные за его спиной проверенными и надежными коллегами. Он не сомневался, что их рассказ окажется чрезвычайно интересным, но в тот момент у него не имелось желания его выслушивать — он напряженно вспоминал, что сказано по поводу такой ситуации в «Справочнике по космическому праву». Впрочем, у него уже крепла мрачная уверенность, что справочник окажется для него совершенно бесполезным.

Поворачивать обратно было, разумеется, уже слишком поздно: заговорщики не допустили бы столь элементарного просчета. Ему оставалось только одно: как можно удачнее завершить этот самый сложный полет за всю его карьеру.

Саундерс все еще подбирал в уме подходящую к случаю фразу, когда на панели радио замигал индикатор «СРОЧНО». Принц взглянул на часы.

— Я этого ожидал, — спокойно произнес он. — Наверное, премьер-министр. Думаю, мне лучше самому поговорить с беднягой.

Саундерс тоже так подумал.

— Очень хорошо, ваше королевское высочество, — угрюмо согласился он с интонацией, превратившей титул почти в оскорбление, и, ощутив некоторое облегчение, уселся в углу кабины.

Их действительно вызывал премьер-министр, и, судя по голосу, весьма огорченный. Он несколько раз использовал фразу «ваш долг перед нацией», а когда заговорил о «преданности ваших подданных Короне», у него даже: дрогнул голос. Саундерс с некоторым удивлением понял, что премьер-министр говорит искренне.

Пока собеседники эмоционально обменивались мнениями, Митчелл наклонился и шепнул Саундерсу на ухо:

— Старый хрыч сейчас в щекотливой ситуации и прекрасно это понимает. Когда люди узнают, что произошло, они поддержат принца. Все знают, что он уже несколько лет пытался слетать в космос.

— Жаль лишь, что он выбрал мой корабль, — заметил Саундерс. — И я не уверен, что его поступок нельзя приравнять к мятежу.

— Черта с два. Помяните мое слово — когда все кончится, вы станете единственным в Техасе кавалером ордена Подвязки. Разве вам это не понравится?

— Тише! — шикнул на них Чамберс. Принц все еще говорил, и его слова уносились через бездну, отделяющую его сейчас от острова, которым он когда-нибудь будет править.

— Я очень сожалею, господин премьер-министр, что. заставил вас встревожиться. Я вернусь при первой же возможности. Во все времена кому-то приходилось совершать некий поступок в первый раз, и я решил, что настало время члену моей семьи покинуть Землю. Полет станет ценным вкладом в мое образование и поможет мне в будущем выполнять свой долг. До свидания.

Принц положил микрофон и подошел к окну — единственному на всем корабле окошку в космос. Саундерс наблюдал за ним — гордым и одиноким, но теперь уже удовлетворенным. И, увидев принца, не сводящего глаз со звезд, он ощутил, как его возмущение и раздражение постепенно испаряются.

Долгое время все молчали. Потом принц Генри отвел взгляд от блистающего великолепия за окном, взглянул на капитана Саундерса и улыбнулся.

— Где здесь камбуз, капитан? — спросил он. — Я уже давно не практиковался, но когда ходил в скаутские походы, то был лучшим поваром в своем патруле, и Саундерс медленно расслабился и улыбнулся в ответ. Напряженность в кабине постепенно рассеивалась. До Марса еще очень далеко, но теперь он знал, что его ждет не такой уж тяжелый полет...

ПО ТУ СТОРОНУ НЕБА

© Л. Жданов, перевод, 1969

Специальный груз

До сих пор помню, какое возбуждение царило в 1957 году, когда Советский Союз запустил первые искусственные спутники и сумел подвесить здесь, за пределами атмосферы, несколько фунтов приборов. Конечно, я тогда был ребенком, но как и все вечером спешил на улицу, старался высмотреть крохотные светила, которые мелькали в сумеречных небесах над моей головой, на высоте сотен миль. Странно, как подумаешь, что некоторые из них летают до сих пор, но теперь они подо мной, и чтобы увидеть их, надо смотреть вниз, на Землю…

Да, многое переменилось за последние сорок лет. Иногда я начинаю даже опасаться, что для вас там, на Земле, космические станции нечто само собой разумеющееся, и вы забываете, сколько умения, знаний, отваги понадобилось, чтобы создать их. Часто ли вы задумываетесь над тем, что все ваши международные телефонные разговоры и большинство телевизионных программ передаются тем или иным спутником? И часто ли вспоминаете добрым словом здешних синоптиков, благодаря которым прогнозы погоды перестали быть предметом острот (как было во времена наших дедов) и попадают в самую точку в девяноста девяти случаях из ста?

Да, не сладко нам приходилось, когда я начинал работать на дальних станциях… Мы гнали, торопились закончить сборку и ввести в действие миллионы новых телевизионных и радиоканалов, которые должны были открыться, как только в космосе появится аппаратура, способная послать направленную передачу в любую точку земного шара.

Первые искусственные спутники летали сравнительно низко над Землей, тогда как три станции, образующие великий треугольник «Релейной Цепи», нужно было разместить на высоте двадцати двух тысяч миль, строго над экватором, на равном расстоянии друг от друга. На этой — и только на этой — высоте полный виток занимал бы ровно сутки, таким образом они всегда оставались бы над одной и той же точкой вращающегося земного шара.

Мне довелось поработать на всех трех станциях, но начинал я на «Второй Релейной». Она расположена почти точно над Энтеббе в Уганде, обслуживает Европу, Африку и большую часть