Упал, отжался! - Михаил Серегин

– Давайте! – радостно согласился Мудрецкий. – Отдайте меня в особый отдел! Хочу, чтобы всех нас посадили до выяснения! Товарищ генерал, может, хоть там кто-нибудь со мной разберется, я с утра об этом мечтаю!

– Погоди, погоди, это ты чего? – Испуганный генерал отступил еще на шаг, и Юрию послышался скрип плавно выжимаемых спусковых крючков. Ну и плевать. – Ты чего орешь? Кто тут с тобой не разобрался?

– Да все, начиная с дежурного по части! Понимаете, мы были под Саратовом, в Шиханах, на обучении. Рядом с нами стоял взвод старшего лейтенанта Волкова...

Через две минуты горестного повествования стволы автоматов сочувственно опустились. На пятой минуте генерал понимающе кивнул, а на десятой подошел и по-отечески похлопал Мудрецкого по плечу:

– Да-а, сынок, тяжко тебе нынче... Ну, ничего, считай, нашел ты кого надо, все у тебя решено. А то, и в самом деле, я гляжу – едет к Дубинину, а машины армейские, никаких тебе красно-желтых пятен, непорядок какой! И бумаги у тебя, сынок, липовые по нашему времени, да и по месту тоже... Харченко, отнеси документы в джип, пусть оформляют все, что нужно... Вот если бы ты письменный приказ имел на руках, по которому тебя непосредственное начальство сюда отправило, – тогда дело другое. Или хотя бы документы тебе в штабе группировки выправили – а то, посуди сам, какой-то капитан, комендант какого-то аэродрома... Да мало ли кому он пропуск выписать может. Хорошо, сынок, что ты мне с этими бумагами попался, очень хорошо, а то кто другой тебя перехватил бы – и все, ищи ветра в поле. А так – можешь не ехать в Грозный, нечего тебе там делать. С Дубининым я сам обо всем поговорю, как увижу, – он на днях из Москвы возвращается, вот и разберемся.

– Правда? – Мудрецкий обрадовался, как ребенок приходу дедушки Мороза. – Можно не ехать? Тогда не подскажете, как нам домой поскорее добраться?

– Можно, можно, будут вопросы – так ты их мне переадресуй, вместе со спрашивающими. Так и говори – а идите вы все к генералу Крутову! Пусть приходят, сынок, я тебя никому не отдам. И насчет поскорее домой попасть я тебе сейчас все растолкую. – Добрый Дед Мороз открыл свой сказочный мешок и начал доставать подарок, заставляя детское сердечко замереть в радостном предвкушении. – Вот честное генеральское, быстрее, чем я скажу, ты все равно не доберешься!

– А это как? Куда ехать нужно? – Юрий восторженно достал карту-двухверстку. – Покажите, пожалуйста, я прямо сейчас и поеду!

– Вот молодец, вот люблю таких офицеров! Ты смотри, и карту сам раздобыл, а мои все ноют – дай бумажку, дай бумажку, заблудимся! – Генерал Крутов разве что не погладил Мудрецкого по голове. Удержался, видимо, по генеральской привычке: с лейтенанта нужно было бы кепку снять, а это уже нарушение формы одежды получается. – Вот посмотри, проедешь чуть дальше и повернешь направо, тут ты угол срежешь и выедешь на дорогу до Аксая. Потом от него все дальше, дальше, на север, потом переезжаешь Терек и от Гребенской поворачиваешь налево...

– Может, направо? – возбужденно переспросил Юрий. – А дальше я уже понял – на Кизляр и...

– Не перебивай старших, тем более по званию! – сурово сдвинул брови генерал. – Я сказал – налево, значит, налево! Будешь выдергиваться – сейчас поедешь прямо, через Гудермес и дальше. Понял?!

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант... – Мудрецкий оробел и съежился. – От Гребенской налево, а потом куда?

– А потом через Шелковскую и вот сюда! – Генерал ткнул пальцем в небольшое черное пятнышко. От него шло набранное еле заметным шрифтом странное слово «Хохол-Юрт». – Вот в это село.

– От него куда, товарищ генерал? – Мудрецкий пытался рассмотреть какие-нибудь важные дороги, но ни одной не находил. Село прилепилось к краю леса и берегу Терека – все, что можно было о нем пока сказать. Впрочем, возможно, военные тут успели накатать свои удобные колеи, не значащиеся на картах...

– А дальше – никуда! Дальше ты находишь там коменданта и говоришь, что твой взвод прислан ему на усиление. Мною лично прислан, генералом Крутовым.

– Подождите, а как же Россия? Мне же в Шиханы нужно! – Разум лейтенанта еще отказывался принимать случившееся, но душа уже чувствовала, что вот он, Большой Облом. В сказочном мешке вместо заветной и обещанной игровой приставки «Сони» оказался комплект учебников на следующий учебный год.

– Вот они и подождут, твои Шиханы! – все еще ласково объяснил коварный генерал-лейтенант. – Немножко подождут, пока мы тебя отпустим. У нас тут, ты сам должен понимать, обстановочка сейчас нехорошая – референдум, президентум, еще какой-то просратум-холерум, а сил на все не хватает... Вот, значит, приходится мне хватать. Стоять на дороге и хватать всех, кто попадется. И ты заметь, сынок, какая тебе, летехе зеленому, честь оказана: ведь не заместитель мой стоит, не комендач какой-нибудь – я, я сам на большую дорогу вышел! Вот только для того, чтобы тебя, как наш батюшка говорит, наставить на путь истинный! Так что, лейтенант, путь я тебе указал, приказ ты сейчас получишь в письменном виде, на бумажках этих каспийских я свою визу поставлю – и отправляйся, не ты у меня сегодня первый, не ты, даст бог, последний. Мне, знаешь ли, так и сказано было: «Кого из армейских поймаешь – все твои!» Твое счастье, сынок, которого ты не ценишь, в чем заключается? Не знаешь?

– Не знаю... – тупо ответил Мудрецкий, с ужасом глядя на появляющуюся из генеральского «УАЗа» чью-то руку с раскрытой полевой сумкой. Прижатые резинкой к прозрачному планшету, чуть трепетали бумажные листки – и помятые, с подписью капитана Елисеева, и новенькие, которые генерал тут же взял на прицел золотого пера своей роскошной авторучки.

– Так вот я тебе сейчас объясню... – Генерал повернулся к обреченному взводу спиной, начал черкать один автограф за другим: точь-в-точь известный писатель, отмечающийся на книгах поклонников. Не оборачиваясь, продолжил вразумление нового подчиненного: – Во-первых, попал ты в спокойный район. Дубинин бы тебя запихнул... ну не в горы, там с тебя толку совсем не будет... но рядом, тоже приятного мало... Держи первую порцию, сразу не прячь, пусть просохнет. – Крутов, все так же не оглядываясь, протянул несколько новеньких бланков с печатями. Свежая подпись блестела зелеными чернилами. – Во-вторых, ты для внутренних войск чужой, не переведенный и не аттестованный... И эту держи... Значит, гоняли бы тебя вдоль и поперек, за себя и за того парня, которому положено все по ихним нормам. А тут ты в родной армии, у того же министра... Ничего, это ты через пару месяцев оценишь...

– Пару... месяцев? – хрипло прошептал Юрий и ухватился за пыльную броню родной, приехавшей из-под Саратова бээрдэмы. – А дальше еще сколько?!

– Да ты не бойся, ты здесь даже не на год, – отмахнулся генерал рукой с очередным документом. – До следующего пополнения... Это, значит, приказ у нас в сентябре ожидается... Ну, до ноября самое большее. На Новый год уже дома будешь. Жена-дети есть?

– Никак нет. – Почему-то даже такая короткая командировка на войну не радовала. Но все-таки действительно не на год... Хотя какой там год, весной же увольняться! Не кадровый же, двухгодичник! Юрий больше всего поразился тому, что он и сам начал забывать об этом. Действительно, это казалось вечным и неизменным, как режим пожизненно осужденного: отбой-подъем, завтрак-обед-ужин...

– Ну вот тем более, куда тебе спешить? Кстати, если все хорошо пройдет, я вас порадую: сделаю по документам нахождение в зоне боевых действий. Участник, выслуга день за два... Потом пригодится, еще оценишь. Особенно когда тебя родной командир спросит – как, мол, время без нас провел, не скучал ли? Так вот, лейтенант, третья твоя радость – это непосредственное подчинение мне, а не какому-нибудь комдиву, который от тебя будет в полусотне километров и даже не вспомнит, потому что у него своих таких хватает... Вот и все, последняя бумажка, держи, лейтенант! – Генерал Крутов повернулся, протянул листок и освободившейся рукой постучал себя по погону: – Видишь, сколько звездочек? Так вот, любое начальство, у которого меньше, можешь смело посылать на хер по любому поводу. Кроме одного случая – если оно от меня прибыло, так что сначала все-таки спрашивай, а потом, для надежности, запрашивай мой штаб. Мало ли кто прикроется, меня тут все знают, так что... Позывной у коменданта возьмешь, на месте, а твой в предписании указан. Запомни – ты теперь в пятой резервной тактической группе специального назначения пятьдесят восьмой армии. Взвод... ну, пусть будет взвод спецсредств, чтобы больше боялись. Понял? Повтори!

– Пятая резервная группа спецназначения, пятьдесят восьмая армия. – Мудрецкий говорил механически, как робот, не вдумываясь в смысл того, что произносил его речевой аппарат. – Взвод спецсредств, чтобы больше боялись.

– Насчет «боялись» отставить, а главное – не просто резервная, а резервная тактическая, запомни! – Генерал поучающе поднял палец. – Потому что есть еще резервная оперативная, и туда тебе лучше даже по документам не попадать... Кстати, номер группы – это закрытая информация, только для наших, для армейских. Местные власти, те же внутренние войска, не дай бог – журналисты... Для всех для них – просто резервная тактическая гэ-эс-эн. Для всех, запомни! Пусть хоть полковник КГБ... то есть ФСБ... к тебе с ордером на арест с пролетающего «грача» спрыгнет! Все ясно? Еще вопросы есть?