Противостояние разумов - Маргарет Дэвис

Во второй половине дня Кайли совершила обход звездолета. Она поговорила с семьей, Криставое, затем с инопланетянами, всех по очереди ободряя и разубеждая. Кайли вернулась в каюту Лукаса, едва держась на ногах от усталости.

– Ты себя не щадишь, – отчитал ее Кинан. – Препараты, конечно, помогают, но не излечивают.

– Знаю. Обещаю впредь тебя слушаться. А сейчас сделай небольшой перерыв. Мне бы хотелось побыть наедине с Грегом.

– Тебе самой нужен отдых…

– Дэниэл, ну пожалуйста! Ты не успел перекусить, верно? Закажи себе обед. Прими душ… Ну, не знаю, что еще там, дай нам немного побыть вместе. Я вызову тебя, если что-то случится.

Кинан дал ей двадцать минут. Когда он вернулся, Кайли уже крепко спала у изголовья Грега, сжимая его руку в своей. Кинан отвел ее в ближайшую каюту и уложил в кровать, но не успел он выключить свет, как Кайли уже вновь была на ногах.

Первая половина ночи прошла без происшествий, и Кинан успел немного подремать. К утру жизненные показатели Лукаса стали резко падать, и Дэниэлу уже было не до сна.

Кирит и Литиан сидели в общей гостиной миквири. Они не могли уснуть. Боль в руке у Литиан не утихала, а Кирит никак не мог успокоиться после разговора с Кинаном.

– Ты напуган, – сказала Литиан, используя неловкую комбинацию из всех трех языков миквири.

– Да, – признался Кирит. Он не сказал этого лидеру делегации, Питару.

У того и так хватало проблем. Но Литиан совсем другое дело… Литиан была «аниери»… Сочувствующая и благосклонная, она слышала не только слова Кирита, но и его сердце. За прошедшие недели Литиан успела ему понравиться. Кирит подозревал, что она и Питар скоро станут акия. Они оба исподволь приглашали его принять участие в зарождающейся близости, но Кирит воздерживался. Оба ему нравились, и он даже ощущал к ним тарисс – влечение, но оно не было настолько сильным, чтобы крепко привязать его к Литиан и Пи-тару. Эти двое, конечно же, могут соединиться, но он останется в стороне.

Порой Кириту казалось, что он всегда оставался один, что Хинфалла никогда не существовал на свете и никогда у него не было акия. После смерти Хинфаллы он жил подобно призраку. Кирит призывал смерть, но смерть так и не пришла. Кирит продолжал жить. Питар знал о том, что ему худо… Литиан тоже. Сердце ее разрывалось от боли.

– Просто ты вспомнил свой корабль и свою утрату, – тихо сказала она и села поближе к Кириту.

– Да…

– Но ты не умер. Мы тоже не умрем. Мы не могли слишком глубоко зайти в зону барьера, прыжок был коротким.

– Ты права, но, к сожалению, даже капитан не знает, куда мы движемся. Если Лукас ошибся хоть на несколько градусов в своих расчетах, мы никогда отсюда не выберемся.

– Тебе трудно поверить в мастерство другого капитана, – констатировала Литиан.

– Нет.

– Но ты же не веришь.

Кирит бережно коснулся ее руки.

– В Кайли я уверен не меньше, чем в себе.

– Ну, тогда и я волноваться не буду. Облегченно вздохнув, Литиан прижалась к Кириту. Затем, взяв его ладонь в свою, она нежно погладила ее.

– Ты был бы самым лучшим акия, Кирит. Жаль, что ты не можешь обрести себя с нами.

– Мне тоже жаль, Литиан, – совершенно искренно сказал Кирит.

Литиан ему нравилась. Но нравиться – это еще не все, симпатия – это не тарисс…

– Кирит, если мы все же спасемся, если с Лукасом и квайлой все будет в порядке, что тогда?

– Не знаю, – Кирит закрыл глаза. – На «Най-эти» с квайлой творилось нечто ужасное. В конце концов она начала действовать, но мы боялись за ее разум. Все изменилось, когда квайла объединилась с Лукасом, но она стала совсем другой. Квайлы ведь непостоянны.

– Ты боишься, что это повторится вновь?

– Квайла уже проходила сквозь барьер, – сказал Кирит. – В этом ее преимущество. Она знает, чего можно ожидать… Вполне возможно, она успела принять какие-то меры.

– Но в равной степени это может оказаться и слабым местом, – продолжила Литиан, читая его мысли с легкостью акия. – Вырвавшись один раз из безумия, квайла не в состоянии будет уйти от него вторично. Не хватит сил. Тебя это волнует, не так ли?

– Мы должны были поговорить с ней об этом раньше, – ответил Кирит. – Хотя среди нас нет личности, способной войти с квайлой в контакт, мы могли бы общаться с ней через компьютеры. Люди не умеют этого. Лукас – их единственная связь с квайлой. Если он умрет, у квайлы не останется якоря, чтобы зацепиться за реальность, и неизвестно тогда, что она предпримет и во что превратится.

– А больше ни в ком она не способна обрести нового прибежища?

– Все указывает на то, что Кинан может быть восприимчив к квайле. Но не думаю, чтобы он стал ее партнером. У него слишком много… – Кирит замолчал. Он никак не мог подобрать подходящего слова. – Кинан слишком исполнен собственных дум и желаний. Партнер квайлы должен от многого отказаться, чтобы многое принять. Кинан не таков. Квайле пришлось бы переплавить его в удобного для себя носителя, но при этом уничтожить большую часть его личности. Никакой союз, основанный на таком глобальном подавлении, не просуществует долго.

– Тогда будем надеяться, что Лукас выживет… – Да.

– Он очень дорог тебе, Кирит? – спросила Литиан, снова взяв Кирита за руку.

– Да, очень, – смущенно признал он.

– Потому, что ты видишь в нем отражение Хинфаллы?

– Отчасти.

– А в остальном?

– Я ему не безразличен. Он чувствует… тарисс.

– А ты чувствуешь тарисс к нему?

Кирит не ответил, а это само по себе являлось ответом.

– Чувствуешь, – уверенно сказала Литиан и на мгновение задумалась. – Но» это же ненормально, Кирит!

Кирит спрятал глаза.

– Согласен, ненормально…

– Но, думаю, правильно, – добавила она. – Кирит, правда состоит в том, что ты не просто видишь в нем свои воспоминания – вполне вероятно, у тебя действительно к нему влечение. Такую симпатию к инопланетянину довольно трудно понять, но в ней нет ничего невероятного или дурного. Питар был прав, считая, что ты должен забыть свою боль и скорбь, но он ошибался в другом. Найди себе утешение, где сможешь, Кирит. Если тебе близок человек, то пусть будет так. Питар не последний судья твоим чувствам. Ты сам себя судишь. Лишь ты вправе решать, что для тебя хорошо.

– Ты называешь меня человеческим акия? – удивленно спросил Кирит.

– А почему бы и нет? – рассмеялась Литиан. – Нет такого закона природы, который бы утверждал, что это невозможно. Акия – это не просто самцы и самки… Здесь замешана не только биология. Акия – это тот, кто разделяет твои убеждения и чувства, тот, кому не безразлично твое будущее. Лукас усвоил немало воспоминаний миквири с тех пор, как он слился с квайлой. В каком-то смысле он больше миквири, чем человек. Да и влечение не одностороннее – об этом говорят его регулярные визиты на Сумпали.

– Литиан, а Питар знает о твоем мнении?

– Это он рассказал мне о ваших отношениях с Лукасом. Он высказывал много возражений, но даже Питар не может отрицать, что между тобой и землянином существует тесная связь. Ты должен слушаться своего сердца, Кирит, и делать то, что считаешь правильным. Это единственный способ вновь стать цельной личностью.

– Я не думаю, что то, о чем ты говоришь, возможно. Ни для меня, ни для него.

– Ну так узнай! Ты должен исследовать непознанное. Кто знает, какое сокровище ты можешь обрести!

Или какую боль и горе, подумал Кирит. Даже если он и остальные пассажиры звездолета выживут, нет никаких гарантий тому, что останется жив Лукас, а если и останется, то вряд ли он сохранит свой разум и душу. Самое страшное заключалось в том, что от самого Кирита уже ничего не зависело.

ГЛАВА 25

На периферии сознания появились живые существа. Айтави устремилось к ним, привлеченное их жизненной силой. Сначала оно определило местонахождение лишь двух существ, но, приблизившись, обнаружило, что здесь их гораздо больше. Айтави не встречало других существ со времен танца единения и потому ощутило странную чувственную судорогу при виде крохотных ярких огоньков. Когда-то оно было таким же. Айтави хранило память о тех временах, но воспоминания сгладились подобно морской гальке под волнами времени. Воспоминания – единственное, что оставалось у айтави во время сна. Сны и воспоминания, прошлое, настоящее и будущее – все сливалось в единое целое, пока не пришли крохотные яркие твари и не прервали сон айтави. Они представляли собой нечто большее, чем просто сгустки энергии, они принесли с собой время.

События обрели последовательность. Спящее проснулось. Неподвижное зашевелилось. Пробудился интерес. Айтави внимательно исследовало огоньки. Формы двух оно узнало, но третий был ей неведом.