Отражения - Мария Николаевна Покусаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Феликс поднял тонкую бровь.
– Признаться, – сказал он с усмешкой и посмотрел мне за плечо. – Я бы тоже не хотел сделать что-то, что не понравится лорду Парсивалю. Но, поправь меня, если я не прав, Кондор, женщины твоей семьи отличались свободомыслием. О твоей тетушке, к примеру, рассказывают интересные истории и восхищаются ею, поэтому, думаю, никто не осмелится и слова плохого сказать в адрес леди Лидделл. А мое имя, Кондор, здесь защитит ее куда лучше твоего.
Кажется, воздух вокруг сгустился.
– О чем вы? – спросила я, пытаясь повернуть голову так, чтобы увидеть волшебника.
– Ни о чем, милая Мари, – ответил Феликс и снова потянул меня за руку.
– О том, что его высочество, – голос Кондора раздался почти над моим ухом, такой холодный, что по спине мурашки побежали. – Сегодня намекнет двору, что у него на тебя планы. Весьма однозначные. Ты взрослая девушка и должна понять, какие именно.
Из холода меня бросило в жар.
– Вот как, – только и смогла выдохнуть я.
– Стоило догадаться, что нас ждет какой-то подвох, – ладонь Кондора легла мне на плечо. – Но я надеялся на здравомыслие его высочества.
Феликс не переставал улыбаться.
– Там, где охотится крупный хищник, другие боятся расставлять свои сети, леди Лидделл, – сказал он мне. – А у лорда дель Эйве при дворе немало недоброжелателей, способных на подлость. Ни магия, ни дружба с моим братом, ни власть его отца, увы, не помогут ему защитить вас.
– Охотно верю, – ответила я прежде, чем Кондор успел что-то возразить. Лишь его рука на моем плеча дернулась. – Но мне не очень приятно чувствовать себя чьей-то вещью, ваше высочество, буду честной, раз вы разрешили мне это.
– Восхитительная честность, – улыбнулся Феликс и перевел взгляд на Кондора. – Уильям Блэкторн ждет тебя, Птица, а вас обоих ждет Дар. Поэтому оставь нас с леди Лидделл… – он заметил выражение лица Кондора и оборвал фразу. – Что?
Это было не удивление и не страх – торжество. Феликс, кажется, только и ждал того, что кое-кто не выдержит и пойдет на открытый конфликт.
– Что-то не так? – переспросил он ласково.
Я почувствовала, как шея покрылась мурашками.
То, что эти двое не любили друг друга, я поняла давно, но здесь и сейчас я увидела эту нелюбовь – неприкрытую, выставленную напоказ. По крайней мере, со стороны Феликса.
Кондор тоже разозлился достаточно, чтобы не притворяться.
– Нет, ваше высочество, – сказал он холодно и убрал руку с моего плеча, позволяя принцу утянуть меня в сторону. – Если это приказ, то я не смею ослушаться.
Его взгляд, направленный на меня, был темным, но, к моему удивлению, не злым. Точнее, поняла я, как бы невзначай касаясь цепочки и вытаскивая амулет, у Кондора не было причин злиться на меня, только тревожиться – за меня. Я не сделала ничего, чтобы меня можно было упрекнуть в беспечности или злонамеренности, даже наоборот: я сделала все, чтобы избежать опасности, но…
Но, подумала я, сжимая в дрожащих пальцах кристалл и надеясь, что чарам, спрятанным в нем, достаточно прикосновения через тонкое, еле заметное кружево, но играть с Феликсом по его правилам – занятие самоубийственное.
Он меняет правила быстрее, чем кто-то вроде меня способен понять, что они вообще есть.
«Иди», – подумала я, глядя в глаза волшебнику.
Иди, если это приказ, видишь, я нашла выход. Я хорошо помню то, что ты говорил – и об амулетах, и о принце, и о многом другом. Если что-то пойдет не так, я знаю способ позвать тебя.
В конце концов, если амулет исчезнет – связь останется.
На лице Кондора мелькнуло удивление, мелькнуло – и исчезло. Я бросила взгляд на Феликса, пытаясь угадать, заметил ли он что-то, но Феликс оставался непроницаемо-ласковым, с тонкой улыбкой, которая не обещала, увы, ничего хорошего.
– Так чего же ты ждешь? – спросил он Кондора. – Или сомневаешься, что рядом со мной леди в безопасности?
Кондор позволил себе усмехнуться:
– Я не сомневаюсь в обратном, ваше высочество, – сказал он все так же холодно. – Но прекрасно знаю, что вы привыкли ссориться только с теми, с кем ссориться благоразумно и выгодно.
– В отличие от тебя, – улыбка принца потеряла все свое тепло.
– В отличие от меня, – согласился Кондор. Он приложил руку к груди и поклонился. – Надеюсь, благоразумие не подведет вас и в этот раз, мой принц. Встретимся в зале.
Мне он лишь коротко кивнул – и вышел через ту же дверь, в которую мы вошли, чуть пригнувшись, чтобы не задеть ее затылком.
Я, наконец, выпустила амулет из пальцев.
Даже не заметила, что все это время держала его так крепко, что пальцы онемели.
Феликс отпустил мою руку и, словно потеряв весь интерес ко мне, отступил на пару шагов.
– Признаться, леди Лидделл, – сказал он вкрадчиво. – Ваш спутник никогда не отличался равнодушием, но в этот раз отсутствие равнодушия заставляет меня думать… всякие вещи.
Я подняла на него взгляд. Феликс стоял, скрестив руки на груди, и изучал меня – пристально, словно увидел в первый раз.
– Какие же вещи, ваше высочество? – спросила я, стараясь придать голосу отстраненность.
– Разные, – ответил он и подался вперед. – Вещи. Беда привязанностей в том, что они делают нас слабыми. И совсем не благоразумными, – Феликс тряхнул головой – локон, падающий ему на лоб, закрывал глаз, и принцу это мешало. – Вы изменились, к слову.
– И в какую же сторону?
Это была дерзость, но Феликс и глазом не моргнул. Он улыбнулся:
– Об этом рано судить, леди Лидделл, но вы заметно меньше трясетесь от страха, – он сделал рукой приглашающий жест в сторону дивана. – У меня для вас подарок, а мы и так потеряли много времени, поэтому прошу…
Коробка была круглой и невысокой, точно не шляпка.
Несложно догадаться.
– Туфли, – поняла я.
– Конечно, – ответил Феликс.
Он подвел меня к дивану за руку так, чтобы скамеечка оказалась напротив. Я замешкалась.
– У меня уже есть туфли, ваше высочество, – сказала я, не скрывая усталости. – А мы, как вы изволили напомнить, потеряли много времени.
– Сядьте, леди Лидделл, – голос Феликса звучал мягко, но угрожающе, и я послушно села на самый краешек. – Вот, так лучше.
К моему удивлению, Феликс сел на скамейку и отдал коробку с обувью мне,
