Артефакт темного бога - Владимир Андреевич Кривонос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделалось так сумрачно, что казалось, будто наступила ночь. Видимость стала минимальной. Я даже плохо различал нос у ладьи. Порывы ветра ударяли в борт, от чего корабль содрогался, и его швыряло из стороны в сторону.
— Может, надо перейти на ручное управление? — сквозь свист и гул прокричала Анна.
— Тогда мы собьемся с курса, — также громко проорал я в ответ.
Яркая вспышка ударила по глазам, и следом оглушительно прокатился раскат грома. Палуба отозвалась вибрацией, передавшейся на ноги и все тело. Очередной порыв накренил корабль, и мы все трое, не удержавшись, покатились по мостику. Фальшборт задержал нас, не дал улететь в пропасть.
Ладья выпрямилась. Я поднялся. Мирон и Анна тоже встали, придерживаясь за деревянный бортик.
— Не знаю, как вы, а я пошел в низ, — заявил Мирон. — Там безопаснее.
Он спустился с мостика.
— Он прав, — сказала Анна, глядя как старик устроился под мачтой. — Там нас не будет так швырять и не сдует.
Я тоже подумал, что нет смысла стоять у штурвала, коль корабль сам летит к заданной цели. И мы с Анной присоединились к Мирону. Здесь на нижней палубе можно было лечь или сесть между мягких тюков (разработчики не давали проверить их содержимое, но тюки здесь зачем-то были с самого начала). Более высокие борта скрывали от глаз половину пространства. Создавалось ощущение большей защищенности. Но ветер все также свистел в снастях. Мачта скрипела. Из носовой части доносилось испуганное ржанье. Там под защитой тента, прижавшись друг к другу, стояли наши лошади. Корабль качало. Палуба то резко уходила вниз, будто падала в бездну, то вдруг начинала поднимать нас, вызывая приступ тошноты.
По ушам ударил новый раскат грома. Я на секунду оглох. И уже следом огромные капли одна за другой посыпались на нас. Они падали все чаще, пока не превратились в сплошной поток. Очень скоро на палубе образовалась лужа. Вода быстро поднималась. Нам пришлось вновь уйти на мостик.
С дождем порывы ветра не прекратились. Напротив, они стали еще мощнее. Ладью бросало из стороны в сторону. Парус стонал, не переставая, пока вдруг не вырвало сначала один канат, потом другой. Полотнище заполоскало, как тряпку на швабре, с громким хлопаньем, прорывающимся сквозь шум ветра.
Мы продолжали нырять в воздушные волны, поливаемые небесной водой, но все же магический компас гнал нас по заданному курсу. Весла работали подобно стрекозиным крыльям, двигая корабль, не давая ему упасть. Что за чудо-механизм заставлял их работать, одному лишь Ивану Рукохвату было известно. И нам приходилось надеяться на надежность его волшебной машины.
Видимость была нулевой. Вспышки молний на мгновение освещали все вокруг, но их свет терялся в темноте, казавшейся серой от частых струй дождя. Вода неистово хлестала по нам, крупные капли стекали с краев капюшона, застилая глаза. Лишь шкатулка с компасом слабо светилась голубоватым светлячком у штурвала. Значит, работает наш вегвизир. Ведет, куда ему сказали вести.
Мирон забрался под самый борт, укрывшись там от ветра. Анна обеими руками вцепилась в планшир. При каждом подъёме кормы она приседала, а когда палуба уходила вниз, ноги у нее выпрямлялись. Я тоже балансировал, держась за штурвал и боясь оторвать его от основания.
Вдруг где-то рядом хрустнуло. У нас над головами что-то пронеслось едва различимое. Я ощутил, что палуба уходит из-под ног, и ладья дала крен на левый борт. Снова хруст с левого борта и скрежет. В кромешной тьме я уловил очертания весла, улетающего в сторону. Ладья еще сильнее накренилась. Звуки машущих крыльев, едва уловимые при шуме ветра, потеряли ритмичность. Корабль стало потряхивать. Я почувствовал, что мы снижаемся.
С правого борта что-то затрещало, крылья замахали беспорядочно. От нового порыва ветра нас подбросило. Справа громко щелкнуло. Перед глазами мелькнул огромный кусок крыла. Ладья начала заваливаться носом, уходя в пике. Меня швырнуло через балюстраду к мачте. Я чуть не пролетел мимо и не сгинул в бездне. Сумел зацепиться за канат. Корабль как сбитый самолет устремился носом к земле, совершенно невидимой в окружающей нас тьме. Я потерял из поля зрения Мирона и Анну. Где они? Что с ними?
Повиснув на канате, я трепыхался в воздухе, увлекаемый падающим кораблем. Ветер громко свистел в ушах. Дождь продолжал хлестать.
Закончилось все внезапно. Корабль со страшным треском развалился, встретившись с земной поверхностью. Меня отбросило в сторону, и я больно ударился обо что-то твердое. Индикатор здоровья при этом сократился почти до нуля. Дождь по-прежнему шумел, шлепая по камням и шелестя по лужам. Но я это только слышал, но ничего не видел: вокруг была полнейшая темень.
Дальше я, видимо, уснул. Не по-настоящему, конечно, а по-игровому. И проснулся почти сразу.
Когда разлепил глаза, яркий свет больно ударил по ним. Значит, наступило утро. Я поднялся с земли. Меня окружали скалы, поблескивающие черными изломами в лучах утреннего солнца. В нескольких шагах от себя я обнаружил остатки ладьи. Приблизился. Из-под груды досок донеслось знакомое ржание. Это меня обрадовало. Как минимум мой Ветерок цел. Я подобрался ближе, откинул кусок борта и увидел всех троих скакунов. Они сбились в кучку и удивленно таращили на меня глаза.
Я продолжил разгребать обломки корабля. Нашел штурвал, а следом и шкатулку. Открыл ее. Вегвизир оказался на месте. Он продолжал мерцать голубым. Я прикоснулся к нему, и перед глазами возникла полупрозрачная голубая стрелка, показывающая направление. Здорово. Значит, с пути не собьюсь.
Я окинул взглядом окрестности вокруг крушения. Ни Мирона, ни Анны не увидел. Одни лишь черные камни да скалы. Высвободил коней из-под обломков, взобрался на Ветерка. Тронулся в направлении, куда указывала стрелка. Нимфа и кобыла Кудеяра потопали за мной. Ну и пусть, лишними не будут.
Только Ветерок успел сделать десяток шагов, как откуда-то справа донесся слабый стон. Я повернул коня. Присмотрелся. На скалистой поверхности было разбросано несколько больших валунов. Стон повторился. Теперь я смог определить, откуда он исходит. Приблизился к одному из камней. Завернул за него и обнаружил распластавшегося Мирона. Мой плащ на нем превратился в лохмотья. Старик прижимался щекой к земле, его глаза были закрыты. Он постанывал, вздрагивая при этом всем телом.
Спрыгнув с седла, я дотронулся до его плеча.
— Эй, Мирон. Ты цел?
Он разлепил обращенный
