Здесь умирает надежда (ЛП) - Малком Энн

Становилось все более вероятным, что я сойду с ума, если не смогу избежать его пристального взгляда и этого гребаного запаха лимонов.

— Я уйду из твоего дома, — наконец сказал Карсон. — Но я не уйду из твоей жизни. Ни сейчас, ни никогда-либо.

Его слова были обещанием, абсолютная решимость сквозила в каждом слоге.

Но я расслышала это как предзнаменование.

Я заставила себя вернуться к телевизору, когда он ушел. Слеза скатилась по моей щеке.

Я отвернулась, уставившись на бокал. Он был наполовину пуст. В другой жизни он был бы наполовину полон. Но неважно. У меня есть только эта жизнь.

У меня было почти непреодолимое желание изо всех сил швырнуть его в стену. Я хотела посмотреть, как он разлетится вдребезги, хотела испачкать мои белые стены кроваво-красным вином. Я хотела высвободить агрессию, ярость, которые пульсировали внутри меня.

Но я этого не сделала.

Потому что, если я разобью его, кто-нибудь услышит. Кто-нибудь прибежит. Кто-нибудь приберет мой беспорядок. Никто не позволяет мне навести порядок в моем же собственном чертовом беспорядке. Если бы я была одна, я бы с радостью оставила осколки стекла валяться вокруг, оставила пятно, чтобы оно служило несколько утешительным знаком на моих идеально окрашенных стенах. Но я не одна. Поэтому не стала кидать стакан. Я просто уставилась на него.

Затем, по причинам, которые должны были быть проверены высококвалифицированным психиатром, я осушила свой стакан и встала, мои ноги беззвучно двигались по дому, пока я не оказалась посреди комнаты, которую недавно закончили проектировать.

Детская.

Была такая же у Карсона. Мы еще не решили, где хотим жить.

Что ж, это было неправдой. Я уже знала, что хочу жить в уютном коттедже Карсона на берегу моря. Не в этом большом, впечатляющем, холодном особняке, окруженным ухоженными садами и другими особняками.

Так что наша маленькая семья жила бы там.

После постройки шкафа, конечно. Но у меня здесь был целый гардероб от кутюр. Я не могла оставить все позади. Следовательно, у ребенка была бы здесь комната. На всякий случай.

Тут было так красиво. Оттенки белого, мягкие нейтральные тона. Все успокаивающее и причудливое.

Мои глаза были сухими, когда я осматривала очаровательную детскую. Кресло-качалка, в котором я представляла, как кормлю нашего ребенка. Мои ноги утонули в мягком ковре, когда я подошла к шкафу.

Много одежды. Недостаточно, подумала я всего месяц назад. Совсем недостаточно для моего ребенка. Мы не знали пол. Потому что я хотела сюрприз. Я хотела сделать событие.

Мои мысли вернулись к первой поездке в высококлассный детский магазин в Беверли-Хиллз. Я поехала одна, всего через несколько дней после того, как узнала, что беременна.

— Это бесценно, — сказала девушка, заворачивая одежду на тысячи долларов.

Возможно, я немного сошла с ума. Я бы списала это на гормоны, но, честно говоря, именно такой я была всегда.

Я улыбнулась, глядя на ткань.

— Да, — согласилась я.

— Ваша подруга беременна? — спросила она.

Я рассмеялась при этой мысли. Зои и Ясмин были полностью поглощены своей карьерой, и я съежилась, подумав, какой контракт предложит Джей Стелле ради беременности. С другой стороны, теперь между ними все было по-другому. Было бы здорово, если бы мы обе забеременели одновременно. Из нее вышла бы отличная мать.

Именно при этой мысли я поняла, что продавщица все еще ждет моего ответа.

— О, нет. Я беременна, — сказала я ей.

Ее глаза расширились, взгляд опустился на мой обнаженный живот, который все еще был очень плоским. На мне была укороченная футболка и джинсы с высокой талией, в которые я не смогу влезть через несколько месяцев.

— Вы выглядите… потрясающе, — выдохнула она, когда снова посмотрела на меня.

— Спасибо, — ответила я с теплой улыбкой.

— И какой у вас срок? Простите, что спрашиваю, — быстро добавила она.

Я махнула рукой.

— Нет, я совсем не против. Всего лишь… четыре недели и шесть дней или что-то в этом роде. Я не слежу.

Ее глаза снова расширились при этих словах. Она открыла рот, снова закрыла его, затем сосредоточилась на заворачивании одежды.

— Что? — спросила я, заинтересованная тем, что она собиралась сказать.

Она робко оглянулась на меня.

— Нет, ничего особенного. Это не мое дело.

Я положила руки на стойку и наклонилась вперед.

— Подруга, теперь точно говори.

Она немного помолчала, выражение ее лица было напряженным.

— Многие женщины ждут второй триместр, прежде чем объявить об этом, прежде чем начать ходить по магазинам. — Она посмотрела на одежду.

Я сморщила нос.

— Зачем ждать?

Она выглядела немного смущенной, когда прочистила горло.

— На всякий случай. Большая часть опасности исчезает после первого триместра.

— Опасность? — повторила я.

Она кивнула.

— Потеря беременности, к сожалению, чаще всего встречается в первом триместре.

Я медленно кивнула в знак понимания, в животе у меня образовалась пустота.

— О, хорошо. Полностью понимаю. — Нас настигло немного неловкое молчание.

Запертый ящик в моем сознании задребезжал.

— Я полностью понимаю, почему женщины хотят быть в безопасности, держать это при себе. Но я не такая. — Я отмахнулась от этой мысли. — И я не живу своей жизнью в ожидании, что случится худшее. Жизнь будет двигаться своим чередом, несмотря ни на что. Единственное, что я могу контролировать, — это свое отношение. — Я закатила глаза. — Банально, знаю, но до сих пор это мне помогало. Сколько раз я думала, что застряну в саудовском дворце или в гареме на яхте в международных водах… Много дерьма могло случиться. Но этого не произошло. Так что… да.

Тогда я так гордилась своим позитивным отношением. Цеплялась за это изо всех сил. Потому что мне пришлось это делать. Если бы я ослабила хватку, хотя бы немного, я бы впустила этот страх внутрь. Слова, которые я услышала в Румынии.

Какую замечательную работу я проделала, убедив себя, что совершенно забыла о них. Полностью отмахнулась от них.

Какая же я дура.

Я ненавидела эту женщину, которая складывала одежду. Презирала ее с ненавистью, на которую я и не думала, что способна.

Только на секунду.

Затем я составила план.

На мне была одежда от Шанель.

Это казалось уместным.

Хотя некоторые люди, возможно, сочли бы преступлением перед модой стоять так близко к открытому огню в винтажной одежде от Шанель.

Такие вещи меня больше не беспокоили.

Я вывалила все в большую пожарную бочку, которую мне доставили. Она прибыла меньше чем через час. Ясмин не заметила всей суматохи, потому что пекла пирожные на кухне. Ясмин пекла, когда волновалась, испытывала стресс или была расстроена. Имея дело со мной, она испытывала все три чувства. Кроме того, она знала мою слабость к ее пирожным, так что, вероятно, это также было частью более масштабных усилий, направленных на то, чтобы заставить меня поесть.

Так что она не выходила, пока я не встала перед пожарной бочкой с бутылкой водки в одной руке и зажигалкой в другой.

Зои и Стелла тоже приехали.

— Рен, что ты…

Ее слова оборвались, когда она подошла достаточно близко, увидев, что в бочке. И то, что лежало в куче рядом со мной, потому что не хватало места.

Одежда.

Детская одежда.

Она стоит тысячи долларов.

С моей стороны было эгоистично делать подобное. Я могла бы пожертвовать их нуждающимся женщинам. Но я не в настроении. Я полностью сосредоточена на том, чтобы вытащить их из дома.

— Мне нужно, чтобы это исчезло, — тихо заявила я. — Мне нужно, чтобы все это исчезло.