Царствие благодати - Йорген Брекке

Женщина за стойкой паспортного контроля широко улыбнулась:

— How are you?[29]

— I’m fine[30], — соврала Фелиция Стоун.

Она вылетела из Ричмонда уже больше двадцати часов назад. После пересадки в Атланте она вынуждена была просидеть весь полет в распроклятом кресле перед аварийным выходом. По соображениям безопасности его спинку нельзя переводить в наклонное положение, поэтому на подлете к Лондону ей уже казалось, что поясница до посадки не доживет. В самолете, перенесшем ее в Осло, было не лучше.

— Сколько времени занимает перелет до Тронхейма? — нетерпеливо спросила она, пока сотрудница аэропорта сражалась со сканером, не желавшим считывать код ее паспорта. «Не может просто посмотреть на фотографию? — сердилась про себя Фелиция. — Разве так трудно определить, что я — это я?» Наконец сканер удовлетворенно пикнул, и на экране у дамы появилась вся необходимая информация.

— Полет длится всего сорок пять минут, — сообщила дама. — Но говорят, из-за ветра и аномально жаркой погоды в Трёнделаге сильная турбулентность.

Фелиция застонала.

— А я-то думала, что сбежала от жары. — Фелиция взяла паспорт и отправилась на поиски терминала для внутренних авиарейсов.

В восемь часов зазвонил телефон. Синсакер уже пять часов пребывал в темных краях страны снов. Среди прочего он попал на прозекторский стол в анатомическом театре. Лежа на столе, он не мог пошевелиться, как будто находился под наркозом, но в сознании. Проводил вскрытие доктор Киттельсен. Он медленно снимал с него кожу. Потом Киттельсен стал продавать снятую кожу, начались торги. В конце концов Синсакер сам выкупил свою кожу и накинул на плечи, как плащ. Проснувшись, он совсем не чувствовал себя отдохнувшим.

— Синсакер, — рявкнул он в выловленный из кармана телефон. С кровати он пока не вставал.

Полицейский представился, но такого имени он не помнил.

— Мы у вас под дверью, чтобы забрать улику. Ее ждут в отделе экспертизы.

Синсакер медленно сел в кровати и огляделся. За окном смеркалось. В комнате царил полумрак, но он быстро сообразил, где находится.

— Я вышел в магазин. Скажите, что я сам привезу вещественное доказательство, но попозже.

Положив трубку, он почувствовал тошноту. Тошнота — это нехорошо. Он ненавидел тошноту почти так же сильно, как и потливость. Осторожно опустил ноги на прикроватный коврик. Немного посидел на краю кровати, покачиваясь взад-вперед. Наконец взгляд сфокусировался на ночном столике. На нем оказалась целая стопка детективов. На книгах лежал беспроводной телефон, а рядом с ним к самой верхней обложке был приклеен желтый листок для заметок. На то, чтобы глаза привыкли к освещению, ушло некоторое время. Он легко разобрал аккуратный почерк записи, но понадобилось еще несколько минут, прежде чем мозг включился и переварил информацию.

Записка гласила: «Ресторан «Эгон», отель «Принсен», 10:00. Взять книгу».

Он оторвал листок и поднялся. Отпереть замки изнутри без ключа было невозможно, и он выбрался из квартиры тем же путем, каким пришел, — по веревочной лестнице. Когда до земли оставалось ступенек десять, он спрыгнул в траву. На горке сидели дети, мальчик и девочка. Чем они там занимались, он не понял, но теперь они таращились на него, как будто он только что упал с крыши. Он поздоровался и чинно повернул за угол.

Одд Синсакер позвонил Хорнеману домой.

— Мне нужен телефонный номер Сильвии Фрейд.

— Могу отправить вам контакт на мобильный телефон, — вежливо ответил Хорнеман.

— Не знаете, когда она сегодня ушла с работы?

— Точно не знаю, но, должно быть, рано. После обеда я ее не видел.

— Еще один вопрос. — Синсакер успел до того, как Хорнеман положил трубку. — Эта копия Йоханнесовой книги, которую изготовила госпожа Фрейд. Она ведь очень хорошая, верно?

— Да, это так.

— А как можно определить, что это не оригинал?

— Нужно специальное оборудование, тогда различие сразу видно. Лупа, флуоресцентная лампа, все такое. Но и тогда требуется определенный опыт.

— А если смотреть на книгу невооруженным глазом?

— В таком случае, чтобы отличить копию от подлинника, нужен очень острый глаз.

— Кто из ваших сотрудников в состоянии заметить различия без дополнительного исследования?

— Немногие. Полагаю, никто, кроме самой Сильвии, на это не способен.

— А если вам понадобится провести экспертизу с целью установления подлинности книги, кому будет поручена эта работа?

— Тоже Сильвии.

— Книги из хранилища когда-нибудь выдаются читателям на руки?

— Некоторые из них очень редко просят для ознакомления ученые. Получив книгу, исследователи знакомятся с ней в присутствии кого-либо из наших сотрудников.

— Понимаю. А Йоханнесова книга?

— Ее просматривали лишь несколько историков. Мы планировали будущим читателям выдавать копию, изготовленную Сильвией. Настоящая книга должна храниться в книгохранилище, в неприкосновенности. Она просто-напросто слишком ценна, чтобы ее читать.

— То есть ее как бы не должно существовать?

— В некотором смысле. Зато так мы обеспечиваем ей лучшую сохранность.

Синсакер поблагодарил за беседу и отключился.

Получив необходимую информацию, он почти сразу позвонил Сильвии Фрейд. По сообщению можно было подумать, что они с Сири Хольм используют один и тот же телефонный сервис: «Вы позвонили по номеру…» Синсакер еще раз просмотрел телефонный контакт, присланный Хорнеманом. Кроме мобильного телефона, он содержал еще домашний адрес. Сильвия Фрейд жила на Сульсидене. Как раз по дороге, если идти с улицы Асбьернсена в участок.

Сульсиден — это тронхеймский Акер-Брюгге[31], как его здесь и называют. Но у Сульсидена есть свой шарм, которого не хватает ословскому Акер-Брюгге. Во всяком случае, цены на квартиры здесь не достигают заоблачных высот, бармены в заведениях, расположившихся в старых доках Тронхеймской судоверфи, не похожи друг на друга, а прогулочные катера, стоящие на причале у Недре Эльвехавн, не кажутся бесполезными игрушками. И блюзовые мелодии, иногда звучащие из самого сердца квартала, со сцены Доккехусет, уносят вас от свинцово-серых дождливых дней далеко-далеко, туда, где не сияет солнце норвежского материализма. На самого Синсакера тот же эффект оказывал шрам на лбу.

Сильвия Фрейд жила недалеко от торгового центра, но на другом берегу Нидэльвы. По расположению звонков у главного входа он вычислил, что ее квартира — на втором этаже. Скорее всего она втиснута между двумя выступающими корпусами и лишена дорогостоящего вида на помойки и стройки Браттэры с почти неразличимым Мункхольмом на горизонте, которым наслаждаются жители верхних этажей.

Напрасно Синсакер снова и снова звонил в дверь через каждые полминуты. Не дождавшись ответа, он осознал: Сильвия Фрейд или куда-то вышла, или не откроет дверь ни за что на свете. Он побрел обратно к докам. Присев на скамейку, он окинул взглядом вереницу баров и ресторанов. Солнце уже село, но жара не спадала. В заведения набилось много народу, на воде старого дока плясали отражения ламп и фонарей.

Синсакер отыскал в мобильнике фотографию, которую сделал сегодня с утра. Временной штамп показывал 09:53. Сири Хольм должна была прийти в «Эгон» сразу после того, как он ушел. Он не сомневался: она встречалась с Сильвией Фрейд и незнакомцем. Но зачем?

И самый важный вопрос — имеет ли эта встреча хоть какое-нибудь отношение к убийству Гунн Бриты Дал?

Из Сульсидена он самой короткой дорогой, через Блумстербру, пошел в полицейский участок, заглянул в кабинеты, но не встретил никого, с кем ему необходимо было поговорить. Потом он взял машину. Они же договорились, что в одиннадцать часов он будет в аэропорту.

Когда в половине одиннадцатого из участка ему позвонила Браттберг, он не без удовлетворения сообщил, что уже миновал въезд на платное шоссе в Ранхейме. Начальницу интересовало, где находится осколок лезвия. Синсакер положил его на рабочий стол у себя в кабинете, о чем и сообщил Браттберг.

— Отлично, сейчас скажу Гронстаду, пусть сходит за ним.

— Господи, неужели в это время суток он еще на работе?

— Ну ты же знаешь Гронстада, — засмеялась Браттберг. — Свежие улики действуют на него примерно так же, как листья коки на курьеров у инков.

— Или как «дюрасел» на заводного кролика, — пошутил в ответ Синсакер, прекрасно понимая, что это шутка из репертуара трудоголиков или тех алкоголиков, которые отправляются догоняться прямо посреди ночи.

Часть IV

Маска полноценности

Природа — это бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность нигде.

Глава двадцать седьмая