Тайная улыбка - Никки Френч

— Не хочешь вообще говорить об этом? — спросила я.

— Я хочу заниматься только своей жизнью, устроить ее.

— Не хочешь подумать об этом? Понять, что случилось?

— Понять? — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Наш брат покончил с собой. Мой жених оставил меня.

— Но…

— Не утверждаю, что это не было ужасно. Я говорю, что все было вполне понятно. Не понимаю, о чем тут можно говорить.

Несколько мгновений я просто сидела. Все бурные события, все волны эмоций и ненависти и отчаяния, которые будоражили нашу семью, сейчас превратились в спокойный темный пруд.

— А как же мы? — наконец спросила я.

— Мы?

— Мы, ты и я, две сестры.

— А как мы?

— Ты ненавидишь меня.

— Нет, — ответила она.

— Ты обвиняла меня.

— Совсем недолго, может быть… — Она взяла кружку и допила кофе. — Все в прошлом. С тобой все в порядке? Ты выглядишь несколько… — Она так и не закончила предложение.

— Была немного подавлена.

— Конечно.

Я не могла на этом закончить разговор.

— О, Кэрри, мне бы так хотелось, чтобы между нами было все хорошо, — проговорила я, понимая, что это звучит как лепет двухлетнего малыша, который просит, чтобы его поцеловали. И добавила: — Думаю, кое-что следует прояснить.

— Мне и так все совершенно ясно.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я никогда не была влюблена в Брендана? Никогда! Я оставила его и…

— Пожалуйста, Миранда, — сказала она с отвращением, — давай оставим эту тему.

— Нет, послушай, мне очень хочется, чтобы ты поняла, что я никогда не пыталась разрушить то, что было между вами двоими, никогда; хотела, чтобы ты была счастлива; действительно хотела; именно он был тем, кто… — Я не закончила свою мысль, понимая, как она прозвучит. — Как ты и говорила, теперь это уже не имеет никакого значения. Со всем этим покончено. Его нет больше в наших жизнях. Мне просто захотелось узнать, все ли у тебя в порядке, и больше ничего, честное слово. И что у нас у всех все хорошо. Было бы ужасно, если бы мы допустили, чтобы он сделал нас чужими друг другу.

— Знаю, — проговорила она вполголоса.

Затем она наклонилась ко мне, и в первый раз с ее лица исчезло безразличное выражение.

— Я должна кое-что тебе сообщить.

— Что?

— Здесь что-то не так. После Троя, ты знаешь, я думала, что больше никогда не смогу быть счастливой. Но все произошло так неожиданно… — Она покраснела. — Я встретила кое-кого.

— Ты хочешь сказать…

— Приятного мужчину. Он чуть старше меня и, кажется, по-настоящему заботится обо мне.

Я положила руку на ее плечо.

— Я очень рада, — тепло произнесла я. Затем: — Надеюсь, я не знаю, кто это?

Глупая попытка пошутить не удалась.

— Нет. Он младший менеджер в больнице. Его зовут Лоренс. Ты должна как-нибудь познакомиться с ним.

— Чудно.

— Он знает обо всем…

— Конечно.

— И он совсем другой, знаешь…

— Да. Хорошо. Чудесно.

— Маме и папе он понравился.

— Хорошо, — опять безнадежно сказала я. — Правда, хорошо. Я так счастлива за тебя!

— Спасибо.

Я купила огромную охапку тюльпанов, желтых нарциссов и ирисов, вскочила в автобус, который останавливался на расстоянии нескольких сотен ярдов от дома родителей. С фасада дома наконец-то убрали леса, и входная дверь была выкрашена в яркий темно-синий цвет. Я постучала и прислушалась: я знала, что они дома. В эти дни, казалось, они вообще никуда не выходили. Они работали, потом мама сидела дома и смотрела телевизор, а папа часами занимался садом, удаляя сорняки с окаймляющего газона и прибивая скворечники к фруктовым деревьям в конце сада.

Ответа не было, Я обошла дом и прижала нос к окну кухни. Внутри все сверкало новизной и было незнакомо: поверхности из нержавеющей стали, белые стены, точечное освещение на потолке. На столе стояла любимая папина кружка, рядом тарелка с апельсиновой кожурой, сложенная газета. Могу представить, как он методично снимает кожу с апельсина и делит его на части, медленно съедает, дольку за долькой между глотками кофе, хмурясь над газетой. Все то же самое, но все изменилось, стало другим.

У меня до сих пор оставался ключ от дома, поэтому, найдя его, я открыла заднюю дверь. На кухне взяла вазу, налила в нее воды, поставила цветы. На тарелке остались две дольки апельсина, и я проглотила их, рассеянно осматривая сад, который всего несколько месяцев назад представлял собой месиво из рытвин и выброшенных кухонных блоков, а сейчас был аккуратно приведен в порядок и уже засажен. На лестнице послышались шаги.

— Привет! — раздался голос мамы. — Кто там? — спросила она из коридора. — Кто это?

— Мама, это я.

— Миранда?

Мама была в халате. Волосы жирные, лицо опухло от сна.

— Ты заболела? — спросила я.

— Заболела? — Она потерла лицо. — Нет, просто немного устала. Дерек пошел купить садовую бечевку, я и подумала, что немного вздремну перед ленчем.

— Не хотела тебя будить.

— Не имеет значения.

— Я принесла тебе цветы.

— Спасибо. — Она взглянула на них, но совершенно безразлично, мельком.

— Чай или кофе? Я приготовлю.

— Хорошо бы. — Она присела на краешек одного из стульев.

— Так что: чай или кофе?

— То, что хочешь сама. Мне все равно.

— Кофе. А потом пойдем на прогулку.

— Не могу, Миранда. У меня… ну, в общем, есть дела, я должна кое-что сделать.

— Мама…

— Внутри болит, — сказала она. — Не болит только во время сна.

Я взяла се руку и поднесла к своему лицу.

— Обещаю сделать все, — сказала я, — все, чтобы тебе стало лучше.

Она пожала плечами. За нами засвистел чайник.

— Слишком поздно делать что-нибудь, — вздохнула она.

— Я любил ее, — сказал Тони.

Он пил уже третью банку пива, его речь была почти нечленораздельной. Казалось, что все в нем изменилось: щеки обвисли, заросли щетиной, волосы какие-то жирные, доходят до воротника, спереди на рубашке кофейное пятно, ногти не подстрижены.

— Я любил ее, — повторил он.

— Знаю.

— Что я сделал неправильно?

— Так нельзя переживать, — тихо проговорила я.

— Я не мог хорошо рассказать об этом, но она знала.

— Мне кажется… — начала я.

— А потом… — Он поднял банку пива и осушил ее. — Потом, когда она убежала… оставив только записку на столе, я хотел, чтобы она умерла, и она умерла.

— Здесь нет никакой связи, кроме той, которая у тебя сложилась в голове.

— Твой чертов Брендан. Очаровал. Обещал ей многое.

— Например?

— Головокружительную романтику, брак, детей. Все, из-за чего мы так с ней ссорились последние несколько месяцев.