Вызов небесам - Евгений Беляков

Пресловутый деревянный небоскреб оказался действительно занятным сооружением: создавалось впечатление, что кто-то просто громоздил одну деревянную халупу поверх другой, очень похоже в южных морях разрастаются кораллы. Господи, чего только не взбредет в голову внезапно разбогатевшему русскому мужику! Впрочем, приближалось время обеда, и Эрику надо было идти домой. Напоследок Павел решил еще раз прощупать возможность наведения контактов с семьей мальчугана.

- Скажи, Эрик, а ты кроме Архангельска и своего родного поселка еще где-нибудь бывал? — спросил он.

- Да, нас этим летом всех в Крым вывозили, — радостно улыбнувшись, ответил тот. Похоже, эти воспоминания у мальчика остались окрашенными в самые светлые тона. — А еще мы в прошлом месяце в Мурманской области гастролировали, пересекли ее всю с севера на юг: сперва в самом Мурманске с неделю выступали, потом в Мончегорске пару представлений дали, затем в Апатитах, а закончили в Кандалакше. Мурманск тоже ничего город, не такой старинный, конечно, как Архангельск, зато дома на побережье в самые разные яркие цвета раскрашены, когда нам морскую прогулку на катере устроили, то здоровски на них смотреть с моря было. Говорят, их так специально для моряков красят. В Мончегорске скучно было — пойти некуда и вся тайга вокруг потравлена, даже смотреть противно. А больше всего мне Кандалакша понравилась — город чистенький такой, ухоженный, вокруг тайга заповедная, нас в этот соседний заповедник тоже на экскурсию водили. А еще там на берегу лабиринт из камней есть, который еще в каменном веке построили, только никто не знает для чего. И своих соплеменников я там раз встретил, ну, норвежцев то есть, знаете, как они удивились, когда я с ними по-норвежски заговорил?!

- А в Москву, предположим, тебе никогда не хотелось съездить? — осторожно начал подводить к желаемой теме Бояринцев. — Там, знаешь ли, тоже цирки имеются, и с таким номером тебя куда угодно возьмут.

- Не, мне в Москве нельзя появляться, — погрустнел Эрик. — Там и так наших ребят полно оказалось, отчим говорит, что для нашей же безопасности лучше, чтобы мы в одном месте в больших количествах не скапливались.

- Ну, а в Питер, предположим? Или там тоже ваших много?

- Да нет вроде… — Эрик почесал затылок. — Да только кто ж туда наш цирк пригласит?

- А если, скажем, я приглашу? — промолвил Павел. — Я, конечно, никогда ничьи гастроли не организовывал, но ради тебя готов стать вашим продюсером. У нас в Питере народ не бедный, и таких фантастически увлекательных номеров, как у тебя, там у нас никогда не видели, так что тебя там любой цирковой администратор с руками оторвет и платить будет не в пример больше, чем здесь в Архангельске. Можешь так и передать своему отчиму. Если он неглупый человек, то поймет свою выгоду. А мы с тобой тогда всегда сможем быть рядом.

Лицо Эрика расплылось в радостной улыбке:

- Ой, спасибо вам большое! Я передам, сегодня же и передам!

Глаза мальчика буквально лучились счастьем. Глядя на него, Павел и сам улыбнулся. Даже уходя, Эрик несколько раз оглянулся на Бояринцева, пока тот не помахал ему рукой. Мальчик немедленно ответил тем же и уже затем рванулся вдоль по улице, сходу перейдя на бег — то ли уже опаздывал, то ли просто не мог сдержать распирающей радости. Павел долго глядел ему вслед, пока яркая курточка мальчугана не скрылась за поворотом.

«Удивительный все же паренек», — думал Павел, возвращаясь к себе в гостиницу, — «такой ласковый, привязчивый, и это в двенадцать-то лет! Обычно пацаны в этом возрасте начинают за свою независимость бороться, чуть тронешь — сразу колючки выставляют, а этот, кажется, так и ищет, к чьему плечу прислониться. Жаль его. И отца у парня не было, и с отчимом не повезло. И что это, кстати, за группа ребят, появившаяся на свет в результате партеногенеза? Эксперимент, что ли, какой? И кто их содержал-то все эти годы? Одни сплошные вопросы. Эрик ответить на них не поможет, он, наивное доверчивое существо, похоже, мало что знает о своем происхождении. Вот мать его порасспрошать не мешало бы. Да и Каллистратов наверняка в это посвящен, иначе откуда его уверенность, что в Москве для мальчика может быть опасно. Ладно, если он не слишком подозрителен и не откажется от сотрудничества, вскоре у меня появится возможность осторожно все разузнать.»

Отчим Эрика предложение Бояринцева не отверг, и уже через месяц мальчик поехал на гастроли в Санкт-Петербург.

Глава 10. Случайная встреча

Новогодние праздники стали для Бориса Каледина долгожданным отдыхом от изнурительных тренировок. Уже целых три месяца у него не было ни минуты свободного времени. Утром, едва проснулся, интенсивная зарядка по методу Танеева, потом спешный завтрак, и уже пора бежать из дому, чтобы успеть на первый урок в его отрадненской школе. В вагоне метро, если удастся найти свободный уголок, спешно повторяешь то, что с трудом вызубрил вчера вечером. На уроках тоже особо не порасслабляешься: и пары хватать неохота, и надо постараться побольше запомнить из нового материала, чтобы максимально сократить время, которое придется потом потратить на подготовку домашнего задания. Едва закончились уроки — пулей летишь в маленький зальчик, арендованный Роланом Танеевым, где он часа три к ряду выжимает из тебя все соки. По окончании тренировки, измотанный донельзя, возвращаешься, наконец, к себе домой, где до ночи приходится делать уроки, по крайней мере письменные, на устные времени иногда просто не хватает. Хорошо, что школа, в которую он ходит, не элитная и лишних требований к своим ученикам не предъявляет. В выходные можно немного отдохнуть от учебы, но протяженность тренировок зато резко возрастает, так что не остается времени ни в кино сходить, ни с друзьями по городу прогуляться. Да и друзья у Бориса теперь все в Отрадном, те, кто учится с ним в одной школе, а в родном теперь палашевском дворе он и не знает никого.

Радует, впрочем, что эти месяцы не прошли для него даром. Борис раздался в плечах, его руки и ноги больше не кажутся нелепыми тонкими палочками, когда он сжимает бицепсы, на руках его выступают вполне приличные бугорки, которые уже вполне нравятся ему самому. Координация его тоже существенно улучшилась, и дерется он в последнее время вполне профессионально, даже более старшие противники из стычек с ним без ущерба для себя не выходят, тогда как самому Боре все реже приходится подсчитывать полученные в этих боях синяки. Его авторитет среди младших ребят от этого, понятно, только укрепился, они готовы ходить за ним хвостом на переменах и смотреть ему в рот. Сэнсей знает, что Борис применяет на практике полученные знания, но ничего против не имеет, хотя другим своим ученикам запрещает встревать в драки. Ясно, что из Бори готовят бойца, причем такого бойца, которому, возможно, придется применять все свои умения уже в самое ближайшее время. Отсюда и эти каждодневные тренировки, и спешка в освоении боевых искусств. Борис ничуть не протестует, но все же столь напряженный ритм жизни сильно его утомляет, уже не каждую ночь ему удается полностью избавиться от накопившейся усталости.

К счастью, Танеев понимал, что такая работа на износ не может продолжаться бесконечно долго. Пусть мальчуган демонстрирует стальную выдержку, но и сталь ломается, если ее долго подвергать нагрузкам на пределе возможного. В итоге, на новогодние каникулы Борису решили дать передышку, а в награду за самоотверженную учебу Вадим вручил ему целый ворох билетов на развлекательные мероприятия, по традиции именуемые «новогодними елками». Надо сказать, что за всю свою двенадцатилетнюю жизнь Боре ни разу не довелось участвовать в «новогодней елке». Ну, некому было их устраивать в маленьком Кесареве! Само понятие «новогодняя елка» у Бориса ассоциировалось исключительно с деревом, которое за неделю до Нового года вырубают в соседнем лесу, заносят в дом, наряжают во всякую мишуру, водят вокруг него хоровод в новогоднюю полночь, и стоит оно потом, никому не нужное, пока в двадцатых числах января хозяева не спохватываются, не снимают с него эту мишуру и не выбрасывают древесный скелет с почти осывавшимися иглами на близлежащую помойку. Водить хороводы Борису уже давно разонравилось, а чем еще можно заниматься в присутствии кучи малышни и массы взрослых людей — он плохо себе представлял.

Оказалось, впрочем, что официальные московские «елки» разительно отличаются от знакомых Боре школьных утренников и «голубых огоньков». Тут тебе и представление показывают, и не какая-то там школьная самодеятельность, в которой самое забавное — гадать, что на сей раз отчубучат этот нахал и позер Василидис или неразлучная парочка Влад с Корнеем, нет, самые настоящие театральные артисты, которых ты доселе только по телевизору и видел. Тут и подарки вручают: добрых полкило конфет в вычурной упаковке. Тут и конкурсы всякие, где можно продемонстрировать свою ловкость и выиграть какой-нибудь приз. Борис однажды так и сделал, показал, как можно попасть теннисным мячиком в маленькое кольцо. Приз, мягкую игрушку, он, впрочем, добывал не для себя, а для сопровождавшего его в тот раз Вити Николаева, которому захотелось принести что-нибудь домой в подарок младшей сестренке Леночке. Боря бы, наверное, мог все у них там повыигрывать, но благоразумно решил не привлекать к себе лишнего внимания, не для того же его так интенсивно тренировали, правда ведь?