Из Индии с любовью - Юлия Алейникова

– В магазин – пожалуйста! На рынок? Сколько хочешь, – продолжал гнуть свое Василий Никанорович. – Другие же почему-то слушаются, и ничего с ними не случается.

– А кстати, – вдруг осенило меня, – Вероника уже вернулась?

– Нет, – спокойно ответил муж.

– Да? А я, когда садилась в повозку рикши, вся покусанная обезьянами, видела Раджа: он с каким-то хитроглазым оборванцем беседовал, и Вероники с ним не было.

– Да, может, она в сторонке его ждала, а он дорогу спрашивал?

– Нет, – ехидно ответила я. – Он переговорил с тем типом, они повернулись и ушли вдвоем, в какой-то переулок свернули – и привет. – Я победно взглянула на растерявшегося противника.

– А когда это было? – наконец ожил наш бдительный пастырь.

– Да уж часа полтора тому назад.

– Живо звони в полицию!

– Ты что, спятил? – вытаращилась я на Васечку.

– Звони, звони! Раньше начнут искать, раньше найдут! – Видимо, от переживаний крыша у бедного олигарха съехала окончательно.

– Кого найдут? – раздался с порога веселый голос.

– Вероника пропала! Хорошо, что ты пришла. Надо срочно звонить в полицию… – Василий вздрогнул, обернулся и уставился на Веронику.

– Васенька, бедненький! Ты хорошо себя чувствуешь? – ласково погладила его по голове наша пропавшая и вновь обретенная Ника.

– А ну вас, – надулся Ползунов. – Это все мать твоя. Пропала Вероника, пропала!.. Наверное, она обезьянье бешенство подцепила, Юля наша.

– Какая наглость! – завопила я и бросила в него подушкой.

– Не ссорьтесь! Мусик, а с тобой что случилось?

– Говорю же, ее обезьяны покусали, – буркнул все еще обиженный глава семейства.

Я поведала Веронике о кошмарном нападении распустившихся от полной безнаказанности мартышек. Ника ржала, согнувшись пополам, временами всхрюкивая и вытирая слезы.

– Ну, мам, такое только с тобой бывает! Синяки от граблей большие?

– Ничего смешного! Мне теперь сидеть больно, – пожаловалась я своим бездушным родственникам.

– Ничего, мы тебе подушечку будем подкладывать под мягкое место. Я как раз на рынке купила, вот, смотри, какая прелесть! – И она вытащила очередную парчовую подушку с богатым серебряно-золотым орнаментом. – Не смогла удержаться, – вздохнула Ника. – А это тебе, как самому заботливому на свете мужу и отцу, – и Вероника извлекла из пакета чудные расшитые восточные туфли. – Правда, прелесть? Я тебе еще халат купила и феску, – она вытряхнула все это на кровать и принялась наряжать покрасневшего от удовольствия Василия.

Обласканный и одаренный, он сразу подобрел. Чмокнул в щеку заботливого ребенка и пошел любоваться на себя в зеркало.

– Класс! Спасибо, Никуся. Я оборудую в подвале комнату в восточном стиле, куплю диван с подушками, кальян и буду восседать там, как настоящий набоб, – радовался он, словно ребенок.

– Кому свежая пахлава-махлава? Кому манго-шманго, кишмиш-кишмиш? – передразнивая среднеазиатских торговцев, появился в дверях Денис с огромным медным блюдом разных вкусностей в руках.

– А это откуда?

– Не мог от торговца отделаться, пришлось купить. – Очередная жертва покупательской лихорадки поставила на стол блюдо.

– А где Радж? – отвернулся от зеркала наш строгий начальник.

– А-а, ему позвонили из полиции и попросили куда-то подъехать, вроде надо посмотреть, тех ли они теток нашли или нет, – сказала Вероника.

– Так почему же ты с ним не поехала? – вытаращился от удивления Василий.

– Зачем мне по каким-то бомжатникам таскаться? Они ему каждый день кого-то демонстрируют, отрабатывают обещанные денежки. Просто он вам не говорит, чтобы не волновать.

– То есть как – не волновать?! – рассердился мой муж.

– Да успокойся ты. Им все равно, кого показывать. Вчера, например, продемонстрировали двух старых теток – хиппи, они приехали сюда еще в шестидесятые годы, да так и застряли у какого-то гуру. Им в обед по сто лет, наверное, стукнуло. И что, обо всех этих бреднях он должен вам рассказывать? Радж просто ездит и проверяет. А потом в очередной раз с начальником полиции ругается. Они, по-моему, уже на «ты» перешли. В смысле «ты дурак» – «ты сам дурак».

– Идиотизм какой-то, – вздохнул Василий.

– Вот именно.

– Мне вообще кажется, что он квасить в полицию повадился ходить.

– Радж не пьет, к твоему сведению, – вступилась за своего приятеля Вероника.

– Детка, он пять лет учился в России, жил в общаге – и не пьет?

– Вот именно! Он сам сказал.

– Парень, наверное, сказал, что он коньяк не пьет, ну так к хорошему быстро привыкаешь, – усмехнулся Василий.

Вероника гордо тряхнула головой и, не удостоив его ответом, ушла к себе.

Вечер прошел мирно, без происшествий, только Радж почему-то так и не появился.

Утром мы встали и с удивлением обнаружили, что Радж не пришел, но, поскольку он был с полицейскими, решили не волноваться.

Мы с Вероникой собирались посетить одного мастера, делающего чудесные вещи ручной работы.

Идти было недалеко, и Василий с Денисом увязались с нами.

Петляя по каким-то закоулкам, я вдруг наткнулась на чумазого оборванца, рядом с которым в последний раз видела Раджа.

– Может, тряхнем его? – предложил Василий. – Раджа уже сутки нет, такого раньше не случалось. Кто знает, куда этот пария его вчера заманил?

– Не знаю. Может, проще позвонить Раджу по телефону? – предложила я, не желая впутываться в очередную авантюру.

– Звонил уже. Не отвечает. Да мы только спросим…

И Вася зашагал к ковырявшемуся в очистках субъекту.

– Слышь, парень, ты Раджа знаешь? – спросил его по-русски мой муж. Нищий, разумеется, недоуменно захлопал глазами, руку, однако, он протянуть не забыл. – Нет. Деньги потом. Ты Рад-жа зна-ешь? – по слогам повторил мой лингвистически темный олигарх.

– Да помогите вы ему, – ткнула я в бок своих давившихся от смеха деток.

Вопрос, повторенный Денисом по-английски, был понят, но ответ на него мы получили не сразу. Нищий юлил, вертелся, крутился и, наконец, согласился проводить нас к Раджу – за весьма немалое вознаграждение.

– Куда он нас хоть ведет? – несколько запоздало заволновался Василий. – Что хоть с Раджем-то случилось, он объяснил?

– Ничего он не объяснил, все ходит вокруг да около, – нахмурившись, пояснил Денис. – Не нравится он мне. Хмырь какой-то! Может, не пойдем? Подождем, пока Радж сам объявится?

Мне тоже не хотелось никуда тащиться с этим обитателем варанасского дна. Но Василий и Вероника уперлись – и ни в какую.

Улицы становились все уже и грязнее, смрадный запах не радовал обоняние, дорога петляла по каким-то холмам.

«Сусанина» этого мы встретили около двух часов дня, а сейчас – уже четвертый.

– Далеко еще?

– Говорит, почти пришли.

Мы миновали плотный колючий кустарник и оказались перед небольшой хижиной.

Проводник с горящими глазами протянул руку за вознаграждением, кивнув головой на шаткое строение.

– Он что, здесь? – спросил, как всегда, по-русски мой муж, и попрошайка бодро закивал.

– Иди-ка ты туда первый, – велел ему Ползунов.

Но это в планы нашего провожатого вовсе не входило. Он покачал головой и потребовал свои деньги. Решив, видимо, не связываться с ним, Василий заплатил ему, сколько они там договорились, и открыл дверь сарая.

Мелкий негодник с воплем накинулся на нас и затолкал стоявших в дверях идиотов внутрь, а Василию, для верности, еще и камнем по черепу врезал. Дверь захлопнулась, и снаружи послышалось удалявшееся шлепанье босых ног.

Глава 50

Когда глаза наши привыкли к сумраку, мы рассмотрели, где находимся. Сарай или лачуга была размерами метров десяти, не больше. Земляной пол, какой-то мусор в углах, тошнотворный, неприятный запах. Кошка здесь сдохла, что ли?! Сквозь многочисленные щели в ветхих стенах слабо просачивался солнечный свет.

– Если поднатужиться, эту халабуду в пять секунд в щепки можно разнести, – бодро заявил Денис.

– Только смотри, чтобы нас этими щепками не завалило, – остудила я его пыл.

– Ну и вонь! – сморщила нос Вероника. – У них что – здесь отхожее место?

– Не каркай! – тормознул ее братец.

– Васенька, ты как? – присела я возле потиравшего макушку Ползунова.

– Башку чуть не раскроили, а так – порядок! – ехидно ответил он, положив мою руку на здоровенную шишку. – Так что, Денис, думаешь, ты сможешь это строение один разнести? Я пока что-то не в форме.

– Да пара пустяков! – хвастливо откликнулся мой сын.

В эту минуту до нас донесся пронзительный, заунывный вой, он все нарастал по мере приближения. Мы невольно поежились. К вою присоединился бой барабанов и некие плаксивые звуки, напоминавшие пиликанье на скрипке.

Мы молча припали к щелям в стенах. На огромное поле, на краю которого стоял сарай, поднималась процессия. Все женщины были в белом сари, они рвали на себе волосы и посыпали головы пеплом, как выяснилось, здесь его было в изобилии. Мужчины – преимущественно в набедренных повязках, на шеях – украшения из бус. Но некоторые были в национальных рубахах и шароварах. Все – в чалмах. Не меньше сотни человек! Замыкали шествие нищие – голые, измазанные грязью, со свалявшимися волосами, замотанными в узлы или свободно свисавшими до пояса. Они громко распевали то ли молитвы, то ли гимны. Над головами людей плыли, покачиваясь, ярко украшенные носилки с телом покойника.