Шагнуть в неизвестность - Юрий Иванович

— Тебя редко такой увидишь, Апаша. Кто тебя так и порадовал, и озаботил?

— Да все та же сопливая малолетка. Только что вручила ей своего зроака. Теперь вот думаю, как договориться со всеми, чтобы они мне своих кречи, подстреленных в ближайшем будущем, отдали, одолжили или продали. Поможешь?

— Хм! Может, и помогу. Но опять-таки в свете твоих теперешних эмоций.

— То есть и ты меня хочешь и порадовать, и озаботить?

— Тебе решать. Но сначала зайди ко мне, — Пропуская ее в шатер, полковник воровато оглянулся по сторонам и пробормотал: — И хорошо, что майор спит, тебя не видел.

— А он чего, меня ревнует? — захихикала заува.

— Как будто не знаешь, какие он на меня рапорты строчит в общий штаб Лиги?!

Это тоже была одна давняя игра командира и его заместителя, при которой они создавали у подчиненных мнение якобы некоторой враждебности друг с другом. Метод срабатывал очень часто: если кто-то сомневался в одном из командиров, то всегда легче раскрывался перед другим. Апаша уже давно догадывалась об этой двойной игре, но все равно клюнула на наживку:

— Ну а сейчас за что рапорт писать станет?

Она остановилась у стола, а полковник стал нервно прохаживаться по кабинету, как бы раздумывая и решаясь на какой-то недозволенный поступок.

— А то ты не знаешь, что повод кляузнику всегда легко найти. Да и вообще, на некоторые действия и я, как дворянин, не имею права. Тем более когда мне ясно указывают на неразглашение какой-либо тайны, — Он замер в задумчивости, заметив, как напрягшаяся воительница следит за всем его телом, движениями, эмоциями и взглядом. После чего, словно случайно, покосился на стол и продолжил размышления: — Конечно, с другой стороны, я просто обязан радеть за каждого своего подчиненного и ставить его в известность по поводу касающихся его обстоятельств. Особенно семейных. — Он еще раз со вздохом посмотрел на стол, где среди карт окружающей местности лежало в приоткрытом конверте письмо на гербовой бумаге. — Но увы, ничего не могу поделать. Приказ есть приказ, и я сам паду в собственных глазах, если его нарушу.

— Ну так не нарушай, — промямлила заува, уже и сама блестящими глазами стреляя на конверт.

— Действительно, так и сделаю. — Полковник почесал висок, потом несколько потерянно оглянулся, словно кого-то разыскивая: — Не понял! Где мой денщик? Опять этот пьяница где-то дрыхнет? Ладно, я сам гляну, куда его понесло! — вдруг неожиданно рассердился полковник, — А ты тут присмотри пока. Через две минуты я вернусь.

Апаша только головой кивнула, прекрасно догадавшись о всей подноготной происходящей сцены. Командир, добрейшая душа, получил из столицы какую-то депешу, в которой есть нечто важное, очень сильно касающееся заувы Грозовой. Но открыто дать ей почитать не имеет права, поэтому и выдумал такой наивный предлог для выхода из шатра на две минуты. Прозорливой воительнице давалось время самой прочитать что надо, и в случае любых разборок она просто не имела морального права заявить о нарушении секретности. Скорее, сама будет виновата в краже и чтении не предназначенного ей письма.

Когда полковник только скрылся за пологом входа, ноги уже несли Апашу к столу, а руки лихорадочно разворачивали письмо. Сознание еще пыталось противиться этому нарушению, но упоминания о делах семейных начисто смели последние барьеры самодисциплины. Глаза лихорадочно перечитывали красивые, крупными буквами, строчки писаря императорской канцелярии.

Ровно через две минуты возле входа в шатер и в самом Деле послышался предупреждающий кашель, а потом и полковник вошел, больше глядя себе под ноги, чем на стол или на десятницу своего полка.

— Ты представляешь — и в самом деле спал! Надо будет его выгнать в общий строй и подобрать себе другого. Подумай, может, и ты кого порекомендуешь?

— Подумаю, — Странно покрасневшая заува уже бочком пробиралась к выходу, — Обязательно подумаю.

— Ага! И загляни сейчас сразу на кухню, проверь, как готовится праздничный обед. А то этого майора тоже сейчас не добудятся. Иди!

— Сделаю! — уже из-за порога раздался подрагивающий голос.

Полковник постоял, прислушался, потом с улыбкой присмотрелся к конверту и довольно потер ладони. Майора тоже будить не пришлось, потому что уже через пять минут тот с хитрющим выражением на лице заглянул к командиру:

— Ну как?

— Все в порядке! Ты ее видел?

— Еще бы! Словно лошадь понеслась к кухне и вся красная, как после парилки.

— Уже лучше, хоть сразу не помчалась искать трио Ивлаевых.

— А прочитала?

— Конечно! Все успела! Правда, в спешке не так письмо сложила и не до отметки в конверт засунула. Так что теперь можем немного успокоиться, она сама себе голову быстрее проткнет, чем гипотетических родственниц пальцем тронет. И это, должок именно тебе придется отдавать Олкафу Дроону.

— Ты проиграл спор, а я должен выставлять свои чудом сбереженные лейзуены с паймонским?! — возмутился майор.

— Ну нету меня! Нет! Потом, как куплю, отдам вдвойне. Но сейчас только попробуй этому хитро сделанному барону не выставить! Знаешь, какой он желчный и вредный становится?

— Да, придется выставить. Хотя, с другой стороны, мы и сами порядочно этого вина откушаем. А?

И опять просыпающиеся наемники услышали из командирского шатра довольный хохот. Многие вспомнили о предстоящем обеде и возможных грядущих увольнениях и стали взлетать со своих расстеленных на биваках одеял, словно подброшенные пружинами.

Глава двадцать четвертая

ЗАГНАННЫЕ В ТУПИК

Мне вначале не поверилось:

— Ведь кречи перелететь через реку не могут!

— Ха! — Мой товарищ оказался сообразительнее, — Почему тогда их не попробуют перевезти на ладьях? А будут возражать или плакать — просто связать без всяких разговоров.

Как бы там ни было, но обстановка резко накалилась. Тем более что силуэтов мы насчитали целых одиннадцать. Я уже сам лихорадочно взводил свой арбалет для выстрела, а Леонид устраивался на позиции со словами:

— Если они нас сразу атакуют с саблями, то нам крышка. Топориком и мачете не отмашемся. Да и камнями нас сверху закидывать удобнее.

— Фиг они нас видят! — шипел я, закладывая болт, — Ты как? Попадешь?

— Если не снизятся и останутся на фоне неба — запросто.

— Тогда я луплю самого нижнего, а ты кого повыше выбирай.

Зловонные сатиры приближались к скале и представляли для нас довольно удобную мишень. Кажется, они просто летели без особой ориентировки, только и зная, что где-то тут их покровители прячутся. А может, и нить какую-то путеводную потеряли, которой их носитель трех щитов к себе притягивал? Да и попробуй такую связь поддерживай, когда У тебя толи две голени перебиты, то ли обе ступни раздроблены. Понятно, что людоед с такой большой магической силой себе умереть не даст, но и против нас он уже не слишком пошустрит, может, вообще удалось его вывести из строя.

После первого нашего залпа две тени кречей камнями рухнули вниз. Потери в своих рядах подельники заметили сразу: дико заорали и стали метаться из стороны в сторону. Им в ответ раздались крики снизу: один из десятников гортанно выкрикивал непонятные мне команды. Но пока это длилось, мы перезарядили и дали второй залп. Увы! Самый неудачный в нашей биографии: барон Лев Копперфилд не попал, а мой болт, видимо, лишь чуток задел летающего сатира. С криками боли и возмущения тот пошел на посадку и вполне целостно приземлился между скалами. Оклемается и взлететь может. Остальные восемь особей резко взмыли вверх и успели до нашего третьего залпа опуститься на самую верхушку Скалы да там и усесться прямо над нами. Понятно, чего им атаковать, если они на фоне чернеющей громады ничего не видят. Вот когда наступит рассвет, тогда их и пошлют по наши души.

Поток стрел резко усилился, и я, выглянув, довольно удачно свалил вниз одного скалолаза. И только после этого чуть ли не случайно заметил еще двоих: один прятался на том самом уступе, где я останавливался в первый раз, а второй уже сумел вжаться в выемке метрах на пятидесяти. Вот редиски! Да они так и в самом деле к нам поэтапно доберутся! А если еще и луки захватят? Веревки они уже захватили, и теперь по ним в гору карабкался очередной шустрый кандидат в покойники. Этого я сбил тоже, но после этого Леонид заявил:

— Камни кончились. Без отбойного молотка — никак не выковырять.

Ладно, нам для хорошего дела болты не жалко. Тем более что их у нас в четыре раза больше, чем самих зроаков вкупе с кречами. Все только и упирается, что в малую нашу скорострельность да в нашу лимитированную выносливость. При правильной осаде нас из грота могут и до утра выковырять, а если предположить, что на этот берег переправилась и некоторая часть армии зроаков, то и днем к нам помощь может не успеть.