Виражи чужого мира - Вера Чиркова

Пробегая мимо входной двери, просто машинально взглянула в находящееся рядом с ней окно и замерла на месте. За вязью решетки четко темнел мужской силуэт, пристально вглядывавшийся внутрь, приложив ко лбу козырьком ладонь. Меня сначала как током шарахнуло, так и отскочила назад, к лестнице. Но потом оглянулась на плотно занавешенное противоположное окно, сообразила, что меня в моих темно-серых брюках и зеленой блузке китайского фасона рассмотреть в полутьме невозможно, и начала успокаиваться.

В конце концов, в доме есть служанка, маг и большой брат. Может, я зря так уж на него ополчилась?

Ну, с этим разберусь чуть позже, а пока нужно выяснить, чего надо странному субъекту за окном. Не думаю, что тут могут свободно ходить воры, рассказывала же Сатилла про то, как ловко ловит их ковен.

Значит, это или тайный шпион, или ухажер.

Нет, шпионы — они осторожные и хитрые, а этот какой-то слишком бесцеремонный. Все понятно, ухажер. Интересно только, мой или Сины? Или все же вор?

Я оглянулась на лежащий на камине кошелек, напомнила себе убрать его с виду и решительно пошла к двери. Распахнула — и застыла в изумлении. Под окном никого не было.

Я даже вышла наружу, на крылечко, и огляделась по сторонам. Слева от крыльца — окно в кухню и через три метра от него высокая наружная стена, в самый угол которой встроена моя башня. Справа — то самое окно в гостиную и ступеньки, на которых и стоял таинственный незнакомец. Еще спустя метра три от окна — вторая стена, и никаких мужчин под ней тоже не наблюдается.

Прямо от ступенек начинается дорожка, ведущая между кустов к дому Балисмуса и дальше, к храму. И там тоже никого нет.

Я сердито фыркнула, вернулась в комнату, заперла дверь на засов и задумалась. «Разумеется, — думала я на кухне, — сюда Сина убрала с обеденного стола остатки пирожков и вазу с виноградом».

И то, до чего я додумалась, как-то настораживало. Кто-то за мной следит, и этот кто-то вовсе не из людей учителя. Те через шар могут все рассмотреть. А этот смотрел через окно. И меня все-таки заметил, раз поспешил спрятаться. Значит, не хочет или боится попадаться мне на глаза.

Первым делом я, само собой, расспрошу девчонку, может, это все же к ней приходил гость. Но пока она копается с платьем, начну исполнение своих идей — и не с того, с чего хотела сначала, и даже не с того, что придумала позднее. Это подождет.

Чтобы впредь никто из незваных гостей не мог подсмотреть с этой стороны, я начну с окна.

Покопавшись в корзинке с баночками и приспособив под палитру крышку от самой невзрачной кастрюли, я приступила к работе. И к тому времени, как по лестнице затопали туфли служанки, у меня был готов набросок, и я уже приступила к прорисовке тех деталей, которые должны быть на переднем плане, если смотреть с улицы.

— Ой, — сказала Сина, обнаружив меня стоящей на табуретке с крышкой и кистью в руках, а рядом еще две табуретки, заставленные баночками. — Что вы делаете?

— Рисую, — сообщила я хмуро. Оглянулась на нее, оценила работу: платье в цветочек сидело как на нее сшитое. — А ты молодец. Теперь объясни мне, может ли к тебе прийти кто-нибудь из родичей. Я имею в виду мужчин. Отец, там, брат или жених?

— Зейра Таресса, — служанка снова смотрит как-то слишком уж испуганно, — вы же не знаете… я сирота. Мой отец был рыбаком и утонул очень давно, в шторм попал. А мать… она потом все болела, а однажды… — Девчонка всхлипнула и замолчала.

— А где же ты жила? — Я даже расстроилась, что так бесцеремонно задела самое больное место в ее душе.

— У тетки… но у нее трое своих детей. Мет старший, он уже давно работает. Сначала со мной на рыбе сидел, потом в крепость взяли. Спасибо, что вы его простили. За наказание лишают премии.

Слушая ее, я пыталась припомнить силуэт незнакомца. Первая мысль была, не Мет ли прибегал проведать кузину. Но некоторые детали одежды, ширина плеч и форма головного убора шпиона убедили меня, что это ошибочная версия.

— А жениха… или ухажера у тебя нет? — уже понимая, что это безнадежный вариант, на всякий случай поинтересовалась я, спрыгивая с табуретки.

— Что вы, — Сина даже улыбнулась, — кому нужна сирота? Вот как совершеннолетие придет, тетка продаст кому-нибудь в дом.

— Что? — возмутилась я. — Как это продаст?

— Ну, за выкуп, — пояснила Сина, — они же меня кормили.

— Черт, что у вас за порядки, — обозлилась я, — взять и продать родную племянницу!

— Так все делают, — пояснила Сина, — а тетка мне обещала, что хорошего человека найдет, непьющего, доброго.

— Так, — решила я, — давай-ка сходи к тетке, забери вещи, только те, без каких совсем не можешь обойтись, все остальное я куплю, и расспроси ее: она еще ни с кем насчет тебя не договаривалась? А то тут недавно в окно какой-то мужик заглядывал. Но это был не Мет, его я бы узнала. Иди.

— А когда возвращаться? — еще спрашивала служанка, а сама уже одергивала перед зеркалом платье.

— Как управишься, так сразу назад. Я тебя в следующий раз на полдня поболтать отпущу.

Эти слова Сина слушала уже на пороге; кивнула, хлопнула дверью и исчезла.

Заперев засов, я влезла на табуретку, проследила за тем, как она бежит по дорожке, и принялась за работу. Рисовала и думала, думала, думала. Складывала в схему факты и догадки, обмолвки и логические выкладки. И все яснее начинала понимать, что сегодня утром учитель очень ловко задурил мне голову своими объяснениями. Нет, он меня ни в чем не обманул, но и всей правды не рассказал.

Основной правды, той, ради которой они каждую осень почти месяц подряд работали как сумасшедшие, рисковали жизнями и здоровьем, добывая экзотических блондинок. А потом по полгода не могли восстановить свой магический потенциал, всячески помогая друг другу справиться с банальными задачками. И за это завтра с утра я снова не дам ему выспаться, потому что время работает на них, а не на меня. Мой мир с каждым днем удаляется, и скоро я уже не смогу уйти… если не захочу участвовать в их делах.

Робкий стук в дверь раздался, когда я уже закончила основную фигуру и тряпочным кляпом растушевывала фон.

— Кто там? — осторожно спросила я, слишком поздно начиная понимать, что раньше в это окно было удобно не только заглядывать с улицы, но и видеть тех, кто пришел в гости.

«Ну что делать, или друг, или враг — третьего не дано», — вздохнула я, услышав робкое:

— Это Сина.

Звякнула засовом, впуская девушку, и сразу заперла его снова.

— А зачем вы нарисовали это? — бросая у входа потертую полупустую корзинку, робко поинтересовалась служанка.

— Чтоб враги боялись, — фыркнула я загадочно. Сейчас, пока в комнате полумрак, рисунок хотя и кажется довольно мрачным, но, впрочем, вполне терпимо.