Жизнь мага. Алистер Кроули - Мартин Бут

Все члены экспедиции были обязаны действовать в соответствии с контрактом, который предполагал беспрекословное подчинение командам Экенштайна, требовал уважительного отношения к местной культуре и, странным образом, запрещал сексуальные контакты с женщинами. Насколько эти запреты затронули Кроули, осталось неизвестным, но идея контракта заключалась в том, чтобы мысли каждого сконцентрировались на покорении К2.

Не успел поезд достичь Лахора, как Кроули уже составил себе мнение о своих товарищах по экспедиции. Уэсли был близорук и неаккуратно ел. Пфанль так много тренировался перед экспедицией, что ещё до начала восхождения достиг предела своих физических возможностей. Гийярмо обладал лёгким характером, но был профессионалом с хорошим чувством юмора. Ноулс же был «способным, энергичным и спокойным» молодым человеком. Кроули, предвидя возможные неприятности, зашифровывал свои дневниковые записи, касающиеся его товарищей по экспедиции.

Экспедиция Кроули и Экенштайна была не первой экспедицией на К2. Топограф Т.-Г. Монтгомери стал первым из побывавших здесь европейцев. Это он, попав сюда в 1856 году, назвал эту вершину К2, поскольку она вторая в горной цепи Каракорум. В 1887 году сэр Фрэнсис Янгхазбенд стал следующим европейцем, увидевшим эту гору и приблизившимся к ней. Прошло ещё пять лет, прежде чем сэр Уильям Мартин (впоследствии лорд) Кон-вей добрался до этой горной цепи и переименовал её в честь исследователя, географа и топографа Гималаев Генри Хавершема Годвин-Остена. Именно в этой экспедиции принимал участие Экенштайн.

Гора считалась неприступной. Вырастая из плато, находящегося на высоте около 12 тысяч футов, сама она имела высоту 28 250 футов. Некоторые альпинисты занимались скалолазанием в окрестностях этой горы, но никто так и не предпринял серьёзной попытки её покорить. По сей день восхождение на неё считается гораздо более трудным, чем покорение Эвереста. Помимо всего прочего, это очень опасное восхождение. Погода в этих местах очень переменчива, поэтому подходящее для восхождений время ограничивается несколькими неделями ранней весны или поздней осени.

Из Равалпинди пятеро альпинистов отправились в Трет, где три тонны альпинистских принадлежностей и провизии были разделены на части, более удобные для перевозки, и погружены на запряжённые лошадьми повозки для транспортировки их в Сринагар. Однако, прежде чем они смогли пуститься в путь, произошло нечто неожиданное. Экенштайну запретили въезд в Кашмир. Такое указание, судя по всему, поступило лично от наместника короля, лорда Керзона. Это был один из тех необъяснимых эпизодов, которые относились к тайнам частной жизни Экенштайна. Сбитый с толку и раздражённый Экенштайн велел остальным двигаться дальше, пока он будет разбираться с неприятной ситуацией. Только через три недели он смог вновь присоединиться к группе. Причина задержки так и осталась неизвестной, но предполагалось, что его заподозрили в шпионаже в пользу Пруссии, которая страстно желала получить контроль над этим регионом.

Путешествие в Сринагар, столицу Кашмира, прошло без приключений, если не считать инцидента с кучером, который нарочно тормозил движение в надежде, что ему больше заплатят. Кроули, который временно остался в команде за главного, демонстрировал характерный подход англичанина, конфликтующего с местными жителями. «Первая задача каждого путешественника в любом уголке мира, — считал он, — обозначить своё моральное превосходство. Путешественник должен быть всегда спокойным, энергичным и весёлым, но одновременно проницательным, терпеливым и непоколебимым. Он не должен позволять обмануть себя даже на одну сотую фартинга. Если это произойдёт хоть один раз, его будут обманывать постоянно». В подтверждение этих своих убеждений он избил кучера на глазах у всех.

Четырнадцатого апреля прибыли в Сринагар. Кроули чувствовал себя не очень хорошо. У него немного поднялась температура, и, кроме того, он страдал от цветоизменяющего питириаза, который представляет собой разновидность чесотки, так что ему приходилось ежедневно смазывать поражённые места раствором йода. Было решено, что они дождутся Экенштайна в городе, и, хотя Кроули волновался, что из-за этой задержки они пропустят подходящую для скалолазания погоду, ему удалось расслабиться и, несмотря на свою температуру, ходить на охоту.

Двадцать второго апреля Экенштайн присоединился к группе, весь багаж был заново упакован в корзины, именуемые килтами, так, чтобы носильщики могли тащить их на спине, и 28 апреля альпинисты пустились в путь, направляясь в сторону гор. Теперь экспедиция представляла собой довольно внушительное зрелище. Она состояла из 6 альпинистов, 150 носильщиков, которым платили по 4 пайсы в день, 20 личных слуг под руководством нанятого Кроули вождя, Саламы Тантры, нескольких патанов в качестве подсобных рабочих и 50 вьючных пони.

Пейзаж был захватывающим, а подъём — тяжёлым. В предгорьях Гималаев — крутые подъёмы и быстрые реки, пересечь которые можно только по верёвочным мостам. Каждый раз, когда экспедиция делала остановку, сотни людей, узнав, что среди альпинистов есть врач, стекались к ним, желая, чтобы Гийярмо вылечил или даже прооперировал их.

Используя карту, изготовленную Конвеем, — Кроули считал, что она плохо «соответствует природе» и что она по большей части представляет собой плод домыслов и предположений Конвея, который преувеличивал свои достижения, — 4 мая они добрались до горного ущелья, отделяющего Кашмир от Белуджистана.

Как только они преодолели ущелье, начались трудности. Земля была холодной и пустой, безрадостной, дул резкий ветер, а солнце обжигало. Кроули обнаружил, что замерзает в тени и перегревается на солнце. Они шагали долгими часами, а преодолевали при этом лишь небольшие расстояния. Дорога, по которой они шли, явно была главной дорогой на Скарду, и тем не менее её ширина лишь незначительно превышала ширину обычной горной тропинки. Иногда во время ночных стоянок их посещали местные вожди, но в остальном путешествие было однообразным, хотя и происходило на фоне захватывающей дух природы. Кроули, который не любил верховой езды, сетовал на то, что его мул спотыкается, идёт медленно и вообще находится в плохом состоянии. Приступы мучившей его чесотки периодически раздражали кожу в паху, и он чувствовал жжение.

Через десять дней после того, как группа миновала ущелье, альпинисты вошли в Скарду, затем на пароме пересекли Инд и продолжили путь в направлении Шигара, где некий христианский миссионер, о котором Кроули с явной иронией замечает, что за семь лет жизни в этом месте на его счету не появилось ни одного новообращённого, пригласил их на ужин. Из Шигара они отправились в Аскол, где Экенштайн когда-то отделился от экспедиции Конвея, и остановились у горячих источников, впервые за много недель получив возможность помыться.