Том 1. Стихотворения 1838-1855 - Николай Некрасов

Стихотворение, заимствованное из Шиллера и Гете*

Я герой!..Припеваючи житьИ шампанское пить,Завираться!

Жребий мой:Вечеринки давать,И себя восхвалять,И стишки издавать,

И собойВосхищаться!Верить одномуВкусу своему,Всех блаженней в мире,Всех несчастней быть;Но какое счастьеТак себя любить!..

Женщина, каких много*

Она росла среди перин, подушек,Дворовых девок, мамок и старушек,Подобострастных, битых и босых…Ее поддерживали с уваженьем,Ей ножки целовали с восхищеньем —В избытке чувств почтительно-немых.

И вот подрос ребенок несравненный.Ее родитель, человек степенный,В деревне прожил ровно двадцать лет.Сложилась барышня; потом созрела…И стала на свободе жить без дела,Невыразимо презирая свет.

Она слыла девицей идеальной:Имела взгляд, глубокий и печальный,Сидела под окошком по ночам,И на луну глядела неотвязно,Болтала лихорадочно, несвязно…Торжественно молчала по часам.

Въедалася в немецкие книжонки,Влюблялася в прекрасные душонки —И тотчас отрекалась… навсегда…Благословляла, плакала, вздыхала,Пророчила, страдала… всё страдала!!!И пела так фальшиво, что беда.

И вдруг пошла за барина простого,За русака дебелого, степного —. . . . . . . . . . . . . . .На мужа негодуя благородно,Ему детей рожала ежегодноИ двойней разрешилась наконец.

Печальная, чувствительная ТеклаСвоих людей не без отрады секла,Играла в карточки до петухов,Гусями занималась да скотиной —И было в ней перед ее кончинойБез малого — четырнадцать пудов.

Русская песня*

«Что не весел, Ваня?В хоровод не встанешь?Шапки не заломишь?Песни не затянешь?Аль не снес, не добылБарину оброку?Подати казеннойНе преставил к сроку?Аль набор рекрутскийМолодца кручинит —Угодить боишьсяПод красную шапку?Аль душа-девица,Что прежде любила,С недругом спозналась?Ваньке изменила?»— «Оброк и с гостинцемБарину преставил;Подати казеннойЗа мной ни алтына;Не боюсь рекрутства —Брат пошел охотой;А душа-девицаМне не изменяла —Да ее-то, братцы,Сроду не бывало!..»

1850

<Из «сантиментального путешествия Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам»>*

<1>

Ферапонт овчину дубилИ руку себе зашибил.Он стал овчину бранить,Когда руку стало сводить;А я скажу ему на то,Что он бранил ее ни за что!Так знай же ты, детина,Что может ушибить и овчина,Когда ты дуракИ делаешь не так.

<2>

О, если б мог я шар земнойСхватить озлобленной рукой, —Схватить… измять и бросить в ад!..Я был бы счастлив… был бы рад!..

<3>

Злодею выбиты все зубы,Порок достойно награжден.

<4> Другу Копернаумову

Люблю твой пламенный азарт,Когда, с небритой бородою,Накрывшись шляпою кривою,Идешь сражаться ты в бильярд,

Когда ты с чашей пуншевойКружок друзей своих обходишьИ вензеля ногами водишьПред хладно-чинною толпой,

Когда, вооружась бутылкой,На драку радостно спешишьИль стулом франта по затылкуКак бы перуном ты разишь!

Так, удаль мне мила твоя,Твоим я видом восторгаюсь,И сам кием вооружаюсь,И в драку смело лезу я!

<5>

Была прекрасная погода —С злодеем ты гулять пошла,И все дивились на урода,С которым ты нежна была;И канареечного цветуЕго безвкуснейший жилетЯвлял осьмое чудо свету.Он был, казалось, средних лет,В его наружности холоднойНе замечалось и приметНи той осанки благородной,Ни энергии юных лет,Которые к твоим услугам —Твои покорные рабы —Мы предлагаем друг за другомПо воле сердца и судьбы…Скажи: ужель сей зверь небритыйТвоей душою овладел?Быть может, что вчера побитыйВ харчевне грязной он сидел?А нынче вдруг такой наградойОн наслаждается, глупец,Которая была б отрадойДля наших пламенных сердец.Каким достоинством сокрытымТебя сей зверь очаровал?Скажи, не глазом ли подбитым?Иль ядом лести и похвал?Иль против воли ты, Мария,Под гнетом роковой тоски,Небритого и злого змияСебе избрала в женихи?Но ты, быть может, непослушнаВеленьям матери своейИ, к злому зверю равнодушна,По сердцу жаждешь ты связей?..О, если так… узнай, что нынеТри сердца, полные тобой,Блуждают в мире, как в пустыне,Под гнетом страсти роковой.Внемли же страстные моленьяВлюбленных пламенных сердец!Но если ты без сожаленьяИдешь с злодеем под венец —О! Гнев наш будет дик и страшен!Где ты гуляешь с ним теперь,Лежать там будет бездыханен,Безгласен, мертв сей лютый зверь…А сами мы, сплетясь руками,Низринемся в пучину вод…И трупы хладные волнамиК ногам жестокой принесет!

<6>

Несчастный день! позорный день!День срама и стыда!Я вел себя как глупый пень,Да, да, да, да! да, да, да, да!

Смотрите, рощи и поля,Меж вас идет колпак…Я был глупее журавля…Так, так, так, так! так, так, так, так!

«Ты жалкий трус! ты жалкий трус!» —Она кричит вослед.К ней никогда не возвращусь…Нет, нет, нет, нет! нет, нет, нет, нет!

<7>

Нет, мало места здесь возвышенной натуре;Пойду я в дикий лес прислушиваться к буре!

1854

«Кто видит жизнь с одной карманной точки…»*

Кто видит жизнь с одной карманной точки,Кто туп и зол, и холоден, как лед,Кто норовит с печатной каждой строчкиВзимать такой или такой доход, —Тому горшок, в котором преет каша,Покажется полезней «Ералаша».

Но кто не скрыл под маскою притворстваВеселых глаз и честного лица,Кто признает, что гений смехотворстваНисходит лишь на добрые сердца, —Тот, может быть, того и не осудит,Что в этом «Ералаше» есть и будет.

«Взирает он на жизнь сурово, строго…»*

. . . . . . . . . . . . . . .Взирает он на жизнь сурово, строго,И, глядя на него, подумать можно:(У! у него здесь) (надо указать на лоб)(много! много!)Солидный вид и страшный мрак во взоре,И на челе какой-то думы след,Отрывистость и сухость в разговоре…Да! Мудрецом его признает свет!Такая внешность — мудрости залогом,Без всякого сомненья, быть должна…Она ему способствует во многом,И уважение внушает всем она!..

1855

На Майкова (1855 года)*

Давно ли воспевал он прелести свободы?А вот уж цензором… начальством одобрен,Стал академиком и сочиняет оды,А наставительный всё не кидает тон.Неистово браня несчастную Европу,Дойдет он до того в развитии своем,Что станет лобызать он Дубельтову <->И гордо миру сам поведает о том.

Стихотворения 1838–1855, включавшиеся ошибочно