На руинах Мальрока - Артем Каменистый

Ткнув пальцем в Грюнца, обнимавшегося с Мирулом, описал его биографию на час вперед:

— Умыться, замазать раны, пожрать, и ко мне на разговор.

* * *

— Ты уверен? И в первом, и во втором отряде были твари поганые? — уточнил я.

Латник, перекрестившись по-местному, истово выдохнул:

— Да сэр страж! Хотя я ни в чем уже не уверен полностью после всего что было, но разве это не твари? С виду человек обычный, разве что низкий, и шея такая короткая, что голова прямиком из плеч растет. И плечи очень широкие. Глаза маленькие, черные, в одну точку таращатся всегда, и никак с ними взглядом не встретиться. Одежда у них есть, но странная: юбка кожаная с прорезями по бокам, и жилетка, тоже кожаная, но материал чудной — будто рыбья кожа. Сильные как быки — меня, когда на нас напали, этот малец будто куклу детскую оземь швырнул. По деревьям бегают как мы по земле; на самую отвесную скалу легко вскарабкиваются; раненого на плечах тащил будто хворостину — даже не запыхался за весь путь. В итоге помирать тот начал у него на плечах. И молчат они — ни слова никогда не слышал. Сэр страж — не бывает таких людей! Твари это — поганые твари!

— Выходит, остальные демами были, раз с тварями совместно действуют?

— Не знаю я, но выходит, что демы — твари их приказы выполняли. Сам слышал, как эту, что вас притащила, Рыжая Смерть натаскивала — объясняла, что и как делать.

— Эта Рыжая: она человек?

— А кто их демов поймет… Хорошо бы ножом под ребрами поковыряться — проверить. Да только где ж ее сыщешь теперь… Ох видели бы вы, каким тропами нас водили, через что пробираться приходилось. Гады знают тут каждую веточку и лист на дереве, а леса здесь такие… а горы какие… Нет сэр страж — не поймать нам их там. Тут, по уму, сперва разведку надо проводить не одну неделю, большими отрядами, со следопытами хорошими, а затем крепко обкладывать их стоянки, по следам найденным, тройной цепью, и давить со всех сторон. А если выскользнут, то висеть на хвосте, не давая передыху. Давить, давить и давить — ни давать ни мига на передышку. Но сил на такое много надо, потому что если не хватит, то не они, а мы обессилеем от такого — этим тварям здесь легче, чем нам. Они у себя дома, а мы здесь чужие и знать ничего не знаем.

— Ладно Грюнц — тебе надо отдохнуть хоть немного: иди. С рассветом мы выступаем — постарайся хоть немного выспаться.

Оставшись у костра один, я подбросил дровишек и, уставившись в огонь, задумался.

Рассказ латника оказался не слишком длинным, но странностей в нем оказалось немало. Как мы и предполагали, на их лагерь напало около полутора десятков врагов, причем один из них действительно был настолько силен и ловок, что сумел добраться до часового по деревьям. Тот самый коренастый коротышка, что меня умыкнул. Или не тот же, а такой же: как понимаю, их у врагов имелось как минимум два.

Затем выживших разведчиков связали, и потянулась долгая дорога. Их отряд несколько раз встречался с другими группами, разделялся, менял направление движения, и все эти маневры Люк прозевал — позор ему, как следопыту. Или противник слишком хитер для него оказался, или мы слишком торопились. Из обрывков разговоров Грюнц вроде бы понял, что враги намеревались заманить преследователей в ловушку. Подозреваю, речь шла не о той палке в кустах, а о чем-то гораздо более обстоятельном.

С пленниками похитители не общались: только били от души, при этом угрожая нехорошими вещами, ожидающими латников в ближайшем будущем. Затем, уже вечером, их оставили вблизи вершины одного из окрестных холмов — там в зарослях непролазных кустарников имелась маленькая полянка с парочкой шалашей. С солдатами осталась пара часовых, а остальные демы куда-то ушли.

Затем началось непонятное. Уже в темноте на лагерь напали. Латники поначалу обрадовались, решив, что мы подоспели, но радость оказалась преждевременной — это оказались опять демы, но уже другой отряд. У них тоже имелся плечистый коротышка мастерски решавший абсолютно все вопросы с помощью грубой физической силы. Командовала ими, судя по внешности, та самая Рыжая Смерть — Грюнц божился, что более рыжей стервы ни разу в жизни не встречал.

Обезоружив и связав охранников, новые похитители потащили латников вниз, в сторону Мальрока. В дороге с пленниками не слишком церемонились, но били уже не так старательно, как в первом отряде демов. И еще — этих было поменьше: Грюнц насчитал шесть мужчин, одного монстра-коротышку и Рыжую. В принципе я видел столько же.

Дальше его рассказ был неинтересен: латников оставили возле берегового обрыва под присмотром четверки лучников, а потом я и сам все знаю, потому что там оказался.

И что у нас получается? А хрен его знает, что…

Про странных коротышек никто из моих солдат никогда ничего не слышал. Хотя это не показатель — в вопросах разнообразия юнитов местная погань не отличается консервативностью: новшества появляются частенько. Про демов, которые бьют друг друга, никто тем более не слышал — по всеобщему мнению в их безбожном обществе процветают мир и полная любовь к ближнему, при условии, если ближний тоже дем. Да и судя по описанию, здешние предатели человечества какие-то на себя не похожие: одеты кто во что горазд, вооружены плохо и разношерстно, доспехов мало, а хороших и вовсе не видели. Больше на шайку дезертиров похоже.

Настоящие демы не такие. Флотилии их галер непобедимы. Их десанты, обрушивающиеся на цивилизованные побережья, наводят ужас на профессиональные армии. Воины закованы в стальную броню отменного качества, с оружием ей под стать, вышколенные, безжалостные, сильные, сытые, уверенные в себе. А здесь, по кустам, прячутся какие-то голодные оборванцы.

Странно все это…

Блин — и спросить не у кого. Хоть бери да попугая буди. Правда, не ответит он мне ничего — просто обматерит в семь этажей. Не любит Зеленый, когда ему спать не дают, а уж второй раз за ночь… лучше с ним не связываться.

Попугай, будто прочитав мои мысли, лениво хлопнул крыльями, потянулся, сонно пробормотал:

— С утра тяпнем и по бабам, а сейчас спать давай.

— Хорошая идея, Зеленый. Сейчас… только пару слов — надо мысли перед сном успокоить.

* * *

«Продолжение отчета добровольца номер девять. Шестнадцатый день после побега из застенка. По-прежнему не установил, сколько времени провел в гостях у инквизиторов, но по всему выходит, что порядка месяца. Странно — мне казалось, что не меньше года. Хотя все в мире относительно — это вроде еще Эйнштейн доказал. К примеру, в общественном туалете для того, кто блаженствует в кабинке, и для того, кто, переступая с ноги на ногу, притоптывает в ожидании освобождения помещения, время тянется с разной скоростью.

Чего это меня на теорию потянуло? Наверное, из-за новой порции загадок…

Ваня: поздравьте меня — похоже, я в ближайшее время обзаведусь собственным замком. Дворец моей мечты — сплошные плюсы. Из минусов могу лишь отметить то, что его стены пропитаны свинцом — это вроде бы вредно для здоровья. Хотя, если честно, здешняя жизнь настолько вредна, что вряд ли здесь кто-то за всю историю помер от отравления свинцом — железо убивает гораздо быстрее.

Есть в моем замке и другие мелкие недостатки: к примеру — он сгорел и трупами завален. Но это так… легкие царапины на сверкающем корпусе идеального лимузина.

Знаете — я начал всерьез скучать по Земле. А в тех книжках, что вы мне давали, никто по ней не скучал. Да оно и понятно: из трех героев там четверо были алкоголиками, а пятеро ботаниками-неудачниками. Попав в другой мир, они экстренно становились королями, архимагами, аристократами и полководцами. Перед ними распахивались двери спален самых сексуальных, прекрасных и неприступных принцесс; от их рук гибли жуткие злодеи и даже армии злодеев; их сокровищницы ломились от бриллиантов размером с астраханский арбуз; двумя ударами молота они создавали смертоносные булатные клинки, при виде которых завистливо рыдали потомственные кузнецы аборигенов.

О чем такой герой будет тосковать, думая о Земле? О маниакально-агрессивном козле-соседе, отслужившим срочную в стройбате, и каждый день устраивающим перед подъездом день десантника, отчего к лифту приходится пробираться по-пластунски и короткими перебежками? О карманах, в которых настолько пусто, что штаны то и дело слезу пускают втихомолку, по причине чего на них пятна подозрительного происхождения не сходят? О щербатой Клавке-давалке из сто сорок шестой квартиры, которая дает всему двору, но герою от этих щедрот и капли не достается? О руках своих кривых, которыми он не то, что меч булатный выковать — батарейки в фонарике поменять не может? О пивном животе и дешевом пойле, синтезированном из шламовых отходов системы очистки канализационных стоков? О чем ему вообще тосковать — ведь там он был отрицательной величиной, а здесь стал положительной цифрой близкой к бесконечности.