История Биафры - Фредерик Форсайт.

Дебаты в палате Общин 27 августа заслуживают краткого описания, поскольку там произошло то, что журналисты на следующий день описывали как «одно из самых удивительных проявлений враждебности по отношению к правительству… изо всех виденных в Палате за многие годы»    (»Ф   айненшл таймс»)   , «некачественную работу»    (»Г   ардиан»)   , «Фантастический беспорядок»    (»Т   аймс»)   .

В тот день дебаты шли как в палате Общин, так и в палате Лордов. Все они касались проблемы Нигерия-Биафра. Через несколько часов после того, как граф Корк-и-Оррери рассказал о том, как используется британское оружие в Нигерии, господин Томсон открыто заявил об истинной роли британского правительства. Говоря о начавшейся 13 месяцев назад войне, он сказал Палате: «В то время правительству Ее Величества было невозможно придерживаться нейтралитета».  

А дальше вышло так, что и он, и его коллеги защищали нигерийские интересы более преданно, более страстно и более пристрастно, а временами и более яростно, чем могли бы это сделать сами нигерийцы.

Для начала господин Томсон ясно дал понять, что Британия сделала свой недвусмысленный выбор в самой кровавой за последние десятилетия локальной войне, и что к этому решению она пришла еще 13 месяцев назад. Он продолжал утверждать, что лагосское правительство было готово пойти на уступки в том, что касается конституционного устройства, посредством которого должна была быть воплощена идея единства, а далее упомянул слово «конфедерация»    (Это никогда не было подтверждено Лагосом, который в действительности утверждал как раз обратное.). Однако Томсон в своем докладе Палате о переговорах между Говоном и Оджукву, предшествовавших войне, ни разу не упомянул о том, что полковник Оджукву постоянно и настойчиво предлагал конфедерацию, как способ сохранить единство, не прибегая к войне.

Если у членов Парламента и оставались еще какие-то сомнения по поводу полной поддержки британским правительством Говона, то их развеял государственный министр Уильям Уайтлок. Зачитывая слово в слово по бумажке, которую ему подготовил чиновник в Министерстве по делам Содружества, этот министр выдал прекрасный образчик того, что свидетели позже описывали, как самый пристрастный вариант пропагандистской продукции иностранного государства, когда-либо слышанный в палате Общин.

Он начал с резких нападок на Биафру, очернил дело, за которое она боролась, и особой мишенью избрал ее заграничную пресс-службу и то маленькое информационное агентство в Женеве, которое распространяло новости Биафры для международной прессы. Он обвинил членов парламента, которые верили всему, что исходило от Биафры, в том, что они легковерны. Из-за какого-то странного поворота в ходе рассуждений, он начал уверять Палату, что решающее нигерийское наступление на земли Ибо, о котором заявил сам генерал Говон по британскому телевидению за день до этого, было вовсе не окончательным наступлением (несмотря на то, что сказал Говон), а всего лишь длительной подготовкой к решающему штурму.

Далее он зачел по своей бумажке почти дословный повтор главных военно-пропагандистских откровений Нигерии, которые, как давным-давно было доказано независимым расследованием, были либо совершенно ложными, либо просто вводили в заблуждение.

Уайтлок должен был «заболтать»    последние 32 минуты дебатов, чтобы Палата в 10 часов закончила заседание, не успев проголосовать. Правила проведения дебатов были согласованы накануне. Но по мере того, как позиция правительства становилась все яснее и понятнее сначала изумленной, а потом и оскорбленной Палате, разразился страшный скандал. 19 раз Уайтлока прерывали те члены Палаты, которые хотели выразить свое возмущение. Г-жа Джоан Викерс, обычно не склонная к вспышкам гнева, бросила реплику: «В своем выступлении при открытии заседания, министр (Томсон) заявил, что британское правительство будет нейтральным. Считает ли Достопочтенный Джентльмен, что в своей речи он следует по пути, указанному его Достопочтенным другом?»

Уайтлок ответил прямо. Он напомнил г-же Джоан, что Томсон сказал, что правительство в данной ситуации не может оставаться нейтральным. После чего продолжил дальше свое чтение.

К этому времени Палата хотела получить хоть какой-то шанс проголосовать. Но было слишком поздно. И напрасно Сэр Дуглас Гловер говорил о том, что когда накануне члены парламента согласились, что вопрос не будет голосоваться, они и представления не имели, какую линию поведения изберет правительство. Дебаты были заболтаны, и в то время, как приблизительный уровень смертности в Биафре колебался от 6 до 10 тысяч человек в день, парламентарии снова разъехались на каникулы. По иронии судьбы, причиной спешного созыва парламента во время летнего перерыва, была не Биафра, а ввод советских войск в Чехословакию, агрессия, при которой погибло менее сотни человек.

После 27 августа все прояснилось. Маски были сброшены и границы обозначены. Для сторонников Нигерии, как в Уайтхолле, так и за его пределами, теперь можно было не притворяться. На повестке дня теперь было не укрывательство, а оправдание. Проговоновская компания набирала силу. Лидеров общественного мнения отводили в сторонку в барах и клубах и тщательно пичкали затертыми аргументами о неминуемой балканизации Африки, абсолютной необходимости сохранить не столько Нигерию, как Нигерию генерала Говона, о тайном кошмаре строящих зловещие планы Ибо и о внушающем страх полковнике Оджукву. Корреспондентам, посещавшим ежедневные брифинги в Министерстве по делам Содружества, скармливали «заслуживающие доверия»    россказни о крупномасштабной французской помощи, направляемой в Биафру из Габона, что, очевидно, делало необходимой поставку большего количества винтовок, патронов и «Саладинов»    из Британии. Подспудные антифранцузские, или, по крайней мере, антиголлистские чувства среди некоторой части газетчиков, правых консерваторов и левых лейбористов были усиленно подогреваемы.

И снова в Палате общин 22 октября Майкл Стюарт, министр иностранных дел, со времени возникновения двух департаментов занимающийся и Содружеством, взвалил на полковника Оджукву ответственность за неминуемую гибель его народа, «подтверждая»,   что никакого геноцида и не было, и настаивая на том, что Британия должна продолжать поставки оружия.[30]

На всех уровнях началась мощная кампания по дискредитации не только пропаганды Биафры, но даже отчетов Красного Креста и журналистов, где говорилось об уровне смертности от голода, убийствах нигерийской армией гражданских лиц и той участи, что готовится биафрцам в случае их поражения.