Строгие правила - Ксанка

– Жек, ты идешь? – поинтересовался Андрей, который оказывается все это время стоял у меня за спиной.

– Подожди, – спокойно произнес Женя, по-прежнему не отрывая от меня взгляда.

Почувствовав боль в ладони, я поняла, что довольно долго и сильно сжимаю телефон и ключ от машины, который врезался мне в кожу. По спине пробежали мурашки от воспоминания о последней нашей встрече. Колени предательски задрожали.

Раздался щелчок дверного замка. Андрей ушел. Боже! Я осталась наедине с этим зеленоглазым мужчиной, который буквально прожигал меня своим яростным взглядом. Желваки на его щеках нервно дергались. Опустив взгляд ниже, я заметила, как Женя сжимает и разжимает кулаки. Сглотнула ком в горле, мешающий нормально дышать.

– Что? Депортировали? – сузив глаза, произнес Колосов, и в его голосе прозвучала... ненависть?

Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с накатившей паникой. Да! Это именно то, чего я боялась. Гнев! Злость! Ненависть! Целый букет отрицательных эмоций, от которых мороз по коже. Но уж лучше так, чем полное равнодушие. Когда я снова осмелилась взглянуть на Женю, тут же об этом пожалела. Он иронично изогнул бровь и усмехнулся:

– Только не говори, что в данный момент в Париже проснулся какой-то француз и ищет тебя по всей квартире.

Что? Что он несет? Он хочет меня добить? Блин, Алина, скажи хоть слово в свое оправдание. А оно у меня есть?

– Жень... – Я тяжело вздохнула, при этом почувствовав запах его парфюма. Ничего не изменилось. Он по-прежнему кружит мне голову и вырубает мозг. Не имея сил бороться с собой, я опустила взгляд на Женины губы, а затем снова посмотрела ему в глаза. Колосов заметил, и его лицо мгновенно приняло жесткое выражение.

– А знаешь... – холодно произнес он. – Мне абсолютно все равно.

Женя прошел мимо меня, а я тупо смотрела ему вслед. Его слова словно поставили на сердце клеймо. Вот так! Вот и все! Встретились – разбежались. Он меня ненавидит. И ему «абсолютно все равно»: что со мной, как я жила все эти годы?.. Я отлично понимаю, что сама в этом виновата, но все равно слишком сложно смириться с горькой реальностью. Лучше бы вообще не приезжала. В голове, словно молотком, отбивали его слова, брошенные напоследок. Как больно! Душа готова была разорваться на части от этой небрежной фразы, пропитанной открытой неприязнью.

Пытаясь сдержать слезы, я зашла в кабину лифта и спиной прислонилась к стене. Мой взгляд сразу же упал на Колосова, который стоял у двери Милы и держался за ручку, не торопясь ее повернуть. Его голова была опущена, плечи тяжело вздымались. Не думала, что эта встреча станет такой тяжелой, такой изматывающей, такой... душераздирающей.

В тот момент, когда двери лифта уже закрывались, Женя со всей злости ударил кулаком о стену, круто развернулся  и, сделав пару шагов, протиснулся внутрь кабины. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Он встал справа от меня, руками сжимая поручни за своей спиной. А я нервно теребила в ладонях свой несчастный телефон. Женю нисколько не смутило то, что я стою и пялюсь на него. Я прошлась взглядом по его лицу, волосам, вспоминая их на ощупь, мысленно провела пальцем по губам... Посмотрела в его глаза, и прикусила губу, борясь с желанием подойти ближе, прижаться к нему, утонуть в его объятиях. Прошло почти пять лет, но я до сих пор помню, насколько крепкими они бывают... головокружительными.

Он изменился. Больше нет той игривой усмешки, нет того раздевающего взгляда, который плавил мое тело на расстоянии. А его глаза? Господи, когда-то я в них просто тонула. А теперь боюсь сгореть. Слишком много ярости в них, слишком много ненависти.

Женя вдруг нахмурился, и его взгляд резко переместился с моего лица на мои руки, которые продолжали мучить сотовый и ключи от машины.

О, Боже! Он что ищет кольцо на пальце? В голове возникла мысль проверить то же самое и у Колосова, но его руки, к сожалению, находились за спиной. Да, и глупо это все – мужчины ведь часто не носят обручальные кольца.

Лифт приехал на первый этаж. Двери раскрылись. Но мы не замечали ничего вокруг: я с завистью думала о тех девушках, которые теперь согревают его ночами, с сожалением вспоминала нашу последнюю встречу и проклинала себя за тот шаг, который решила сделать, а Женя просто... молча ненавидел меня.

– Совсем вернулась? – бесстрастным тоном поинтересовался он.

– На месяц.

Он покачал головой и кинул взгляд на раскрывшиеся двери, которые в этот момент стали закрываться. Как же в этой кабине стало душно! Воздух словно наэлектризовался и посылал моему телу импульсы, которые пробирали до дрожи. Интересно, что он чувствует? Чувствует ли хоть малость того волнения, которое просто сжигает меня? И самое главное, чувствует ли он ко мне что-то еще кроме ненависти и злости? Помнит ли те чувства, которые когда-то назвал любовью? Боже, от этих вопросов можно сойти с ума.

– Как дела? – Сказав это, я скривилась, понимая насколько глупо задавать этот вопрос в нашей ситуации. Я совсем свихнулась! Стоило увидеть его, и крыша снова помахала мне ручкой.

То, что вопрос глупый, отметил и Колосов, с усмешкой приподняв бровь.

– Не поверишь, Строгая. Замечательно.

Обращается по фамилии. Впервые. Не акцентирует внимания на имени, показывает, что я для него никто. Даже не знакомая, не подруга сестры. Просто посторонняя.

– Замечательно, – повторила я за ним, машинально кивнув. Посмотрела на двери. Мы уже несколько минут на первом этаже, а я словно прилипла к полу. Женя скрестил руки на груди.

– Просто превосходно, – проговорил он, нервируя меня своим спокойствием.

– Потрясающе, – тупо согласилась я, понимая, что пора покидать замкнутое пространство. Слишком близко он стоит, слишком давно я мечтала вот о такой возможности просто увидеть его. Но как этого, оказывается, мало. Катастрофически мало! На меня, как на наркомана, напала ломка. Хочу немедленно прикоснуться к нему, почувствовать стук его сердца под своей ладонью.

«Только теперь я чувствую себя живым», – всплыла в голове фраза, сказанная Женей в ту ночь, которая полностью изменила мою жизнь.

Колосов продолжал пристально разглядывать меня. Ну, скажи, Женя, скажи же хоть что-нибудь, пожалуйста. Скажи, что ты чувствуешь, о чем думаешь. Скажи, что по-прежнему неравнодушен ко мне. Пожалуйста.

Он молчал.

Я опустила голову. Сделала решительный шаг вперед, нажала кнопку. Двери снова открылись, и я вышла из кабины, оставляя позади мужчину, которого так и не смогла за эти годы выкинуть из своего сердца.

Он не пошел за мной! Не догнал! Ему больше нечего мне сказать. Ему не интересна моя жизнь...

Уже сидя в машине, я позволила эмоциям взять верх: одинокая слеза скатилась по щеке, но я быстро ее смахнула. Он никогда не узнает, как мне было плохо все эти годы, как я жила воспоминаниями о коротких минутах счастья, никогда не узнает, что он подарил мне гораздо больше, чем свою любовь.

Я положила руки на руль и уронила на них голову. Время не лечит, оно просто блокирует боль. По возвращении в Париж мне снова придется жить воспоминаниями, которые изо дня в день будут медленно меня убивать.

Черт! Соберись, тряпка! Снова раскисла. Снова из-за него. Хватит! Нет, из-за себя. Мы сами строим свою жизнь, и сами выбираем дорогу, по которой идти. Я, к сожалению, выбрала не ту.

Тяжело вздохнув, я потянулась к сумочке, которая лежала на соседнем сиденье. Лежала! Но ее там не было! Я посмотрела на заднее сиденье. Пусто! Черт! Неужели забыла у Милы? Так, стоп! Я ведь без сумки к ней пришла. Еще раз окинула взглядом всю машину. А брала ли я ее вообще с собой? В голове промотала последовательность своих действий, начиная с прихода в гараж. Да, сумочку я взяла. А вот к Миле ее точно не брала. Потому что в руках у меня были только телефон и ключ от машины.

Я начала осматривать салон и, когда наклонилась к передней пассажирской двери, заметила, что окно открыто.

Твою мать! Я забыла закрыть окно! Этого не может быть. Только не со мной! Нет! Надо все проверить. Я закрыла машину и забежала в подъезд.

Перед  дверью подруги я замешкалась только на пару секунд, после чего решительно позвонила.

– О! Какие люди, – открыв дверь, тяжело вздохнул Свиридов.

Я закатила глаза. Да как Мила с ним вообще живет? И чем я ему помешала?

– Мила! – крикнула я, взглядом обшаривая прихожую.

– Аль? Что случилось?

Выслушав мое сбивчивое объяснение, она кинулась мне помогать. И когда, обыскав всю квартиру, вернее те комнаты, в которых были, сумку мы так и не нашли, мне с горечью пришлось констатировать, что самые худшие опасения подтвердились.

– Мила! – Я обхватила себя руками, понимая, что случилась полная лажа. Хуже ситуации и представить нельзя. В сумке было все: паспорт, обратные билеты, ключи от дома. – О, Боже!

Я села за стол и, положив на него руки, в отчаянии уперлась в них лбом.

– Мила, в сумке паспорт и ключи от ворот. В паспорте – адрес. Меня родители убьют. Боже! – Я закрыла лицо ладонями; думать о том, что сама лично дала ворам в руки ключи от дома, было невыносимо. Лучше бы я не приезжала!