Котовский - Владимир Шмерплинг

Утром 16 июля котовцы снова пошли на Горинку; второй кавполк комбриг оставил на фланге, первый же повел сам. Вступив в пшеницу, конники наткнулись на проволочные заграждения. Легионеры открыли артиллерийский огонь. Пришлось спешиться. Бойцы длинными цепями перебегали вперед, к опушке леса, окопанной глубоким рвом, и залегали у ската.

Несколько раз котовцы бросались в атаку. Но стоило только приподняться, как белополяки открывали сильный пулеметный огонь. Двинуться вперед — верная гибель…

«Умирая — убивай», — учил Котовский бойцов. И в минуту, когда у многих бойцов ослабела воля к победе, когда растерялись самые храбрые, он принял решение: собственным примером воодушевить бойцов.

Дав шпоры коню, комбриг выехал на дорогу. Котовцы увидели своего командира. Над головой его сверкал обнаженный клинок. В нескольких шагах за комбригом следовали на конях штаб-трубач и коновод Васька. Все трое ехали легкой рысью.

Белополяки сразу заметили Котовского. По дороге застрочил пулемет. Через несколько секунд огонь прекратился.

Котовский, не останавливаясь, объезжал цепь. Начальник штаба кричал ему вдогонку:

— Товарищ комбриг! Укройтесь за деревом!

— Подымайся в атаку! Вперед! — бросал бойцам Котовский. Огонь усилился. Совсем рядом, на дороге, разорвался снаряд.

Недолет. Не опуская руки, не наклоняя головы, мчался Котовский. Снова разорвался снаряд, — перелет. А за ним — третий… И вдруг бойцы увидели, что Орлик мчится без всадника.

— Убит! — пронеслось по цепи. Иногда прошли секунды первого отделения, раздалось «ура». Один за другим вскакивали бойцы. Без команды, без командира бросились котовцы в штыковую атаку.

Несколько человек подбежало к месту, где разорвался снаряд. Они увидели Котовского. Упираясь ладонями в землю, он силился приподняться.

— Комбриг жив! Жив! — кричали друг другу котовцы. Теперь никакой огонь не мог удержать их.

Котовский поднялся, глубоко вдохнул в себя воздух и крикнул:

— Батарею сюда!

Он искал глазами Орлика. Раненый конь крутился на месте.

Вдруг Котовский побледнел, привел рукой по лицу и снова свалился на землю. Четверо коноводов подняли его и понесли на тачанку.

В нескольких шагах от места, где упал Котовский, стонал его коновод Васька.

В бою под Горинкой котовцы дрались особенно ожесточенно. Они мстили за своего любимого командира.

С фланга выскочил 2 полк. Далеко за Горинку преследовали котовцы противника. Враги бросали пулеметы и орудия, сдавались в плен, падали на колени и кричали: — Пане, не стреляйте!

…В местечке Катербург, где стоял штаб бригады, Ольга Петровна, как всегда, ждала исхода боя, готовясь немедленно оказать помощь раненым. Вот уже прибыли первые раненые, вынесенные санитарами из-под огня.

Как ни тяжело был ранен боец, а всегда во время перевязки рассказывал «мамаше» подробности боя, сообщал о том, что комбриг жив и невредим и о том, как его самого ранило.

На этот раз раненые молчали. Ольга Петровна сразу поняла: что-то случилось. И только один боец сказал как бы про себя: — А как там наш комбриг бедный, сильно его контузило… Ольга Петровна впрыснула раненому морфий, чтобы успокоить боль. Несколько секунд она была в оцепенении, а потом быстро собрала медикаменты и на фаэтоне выехала вперед, по дороге к деревне Горинка.

С вечера тучи обложили небо. Как только стемнело, разразилась гроза. Казалось, что бой еще продолжается. Изредка молнии вспышками освещали дорогу.

Ольга Петровна остановила первую подводу, которая ехала со стороны Горинки к Катербургу. Она зажгла пучок соломы и на телеге увидела Ваську-коновода, своего старого приятеля. Еще вчера она заставила его остричь волосы и выстирала ему гимнастерку… Коновод узнал «мамашу».

— Куда ранен? Сейчас перевяжу тебя.

— Не надо. Поспешите… Товарищ Котовский, должно, ранен, его перевязать надо. А я все равно помру: в живот… Передайте командиру привет!

Ездовой светил, а Котовская перевязывала стонавшего Ваську.

Здесь же, на дороге, она встретила штаб-трубача. Он сидел на своем Бельчике, держа на поводу Орлика. Орлик шел медленно, низко опустив шею, израненную осколками.

Штаб-трубач ничего не мог ответить на расспросы Ольги Петровны.

Скора показалась и тачанка, на которой лежал Котовский. В его голове не умолкал шум… Ему трудно было дышать. Горела грудь.

Григорий Иванович не узнал жену. В бреду он то вскакивал на повозке, размахивая кулаками, то хрипел и хватался за грудь.

Всю ночь он метался, звал жену, сидевшую рядом. Приходя в себя, он говорил Ольге Петровне:

— Я знал, что ты будешь со мной.

Утром Котовского в сопровождении жены отправили в тыл для лечения. Он очень тяжело переносил контузию.

Командование настаивало на том, чтобы как можно скорее доставить его в Одессу, к морю.

Котовскому было выдано удостоверение в том, «что он в славном бою под деревней Горинкой (в районе г. Кременца) тяжело контужен и направляется в тыл для лечения. Все гражданские и военные учреждения благоволят оказывать всемерное содействие для скорейшего восстановления здоровья выведенного из строя славного командира и возвращения его в дивизию».

Комбрига доставили в Проскуров, где железнодорожники снарядили специальный паровоз с прицепным вагоном.

Поезд уносил героического комбрига и его подругу в глубокий тыл, в Одессу, к морскому простору, который так любил Котовский.

Первый раз Ольга Петровна, врач бригады, покидала фронт. Это она организовала лазарет бригады и перевязочные пункты. В полуразрушенных бараках, в оставленных вагонах устраивала она операционную, палаты, кухню; добывала для бойцов подушки и матрацы. Ей, как никому, доверяли раненые и больные котовцы. Своей ласковой речью она словно успокаивала боль. Ольга Петровна приготовляла лекарства, прописывала процедуры, ставила компрессы, кормила тяжело больных и раненых, превращаясь то в сиделку, то в кухарку, а то и в лектора объясняла бойцам, как устроена земля, почему зимой падает снег; рассказывала о планетах, о писателях и о революционерах. Когда надо было, она сама делала опаснейшие операции, но как только представлялась возможность, разыскивала среди местных жителей бывших земских врачей-специалистов и вела их в свой лазарет. Раненые бойцы всегда настаивали, чтобы при операциях присутствовала Котовская. Каждый котовец чувствовал на себе заботу Ольги Петровны.

Днем и ночью, совершая тяжелые переходы, часто попадая под обстрел на передовой линии фронта, Ольга Петровна появлялась всюду, где нужно было оказать помощь.