Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова

Глава 19

Субботу я начинаю со звонка квартирной хозяйке. Предупреждаю, что планирую съехать в течение месяца. Она с пониманием относится к моим обстоятельствам и даже соглашается вернуть залог за месяц вперед. Я мысленно прибавляю его к своему счету на ремонт отеля, а потом отправляюсь в чулан.

От маминых вещей осталось несколько коробок. Одежду и обувь я отдала на благотворительность, а в коробки сложила ее планшет, фотографии, тетради, документы.

Сейчас я вытаскиваю их и внимательно просматриваю, пытаясь найти хоть какие-то упоминания об отце. Может, я пропустила что-то важное? Теперь я знаю, что отец связан с Грецией и ищу хоть какие-то упоминания этой страны. Было бы проще, если бы мама вела дневник, как бабушка Афина. Но она хранила только старые тетради с лекциями из мединститута.

В коробке я натыкаюсь на открытку из Сочи, присланную маминой подругой – Валентиной. Уже хочу отложить ее, но интуитивно переворачиваю и смотрю на почтовый штамп. Открытка отправлена в год, предшествующий моему рождению. Мама с тетей Валей – давние подруги. И если в тот год мама встретила моего отца и забеременела, она могла поделиться с лучшей подругой… Я не видела тетю Валю с похорон мамы в сентябре, но мы созванивались и поздравляли друг друга с праздниками и днями рождения.

Я беру телефон и набираю ее номер. Тетя Валя отвечает не сразу, ее голос слегка удивленный, радостный и настороженный. Ведь сегодня не праздник, и она не ждала моего звонка.

– Здравствуй, Вероничка! Как ты поживаешь?

У меня перехватывает дыхание, ведь так меня называла мама.

– Вчера вернулась из Греции, теть Валь. Представляете, я получила в наследство от отца и бабушки семейный отель на Санторини.

В трубке повисает ошеломленная тишина.

– Вы меня слышите, теть Валь?

– Да, Ника, слышу. Это так неожиданно.

– Для меня тоже. Я ведь понятия не имела, что мой отец – грек. Мама о нем ничего не рассказывала.

Тетя Валя молчит, и я настойчиво спрашиваю:

– Может, вы что-то знаете об этом, теть Валь?

Мамина подруга откашливается:

– Что ж, думаю, скрывать дальше нет смысла. Кое-что мне Зоя рассказывала.

Я, затаив дыхание, жду продолжения. Тетя Валя вздыхает:

– Это не телефонный разговор, Вероничка. Тебе лучше приехать.

Через час я уже стою на ее пороге и нетерпеливо нажимаю на звонок. Тетя Валя открывает мне – слегка похудевшая за полгода, что мы не виделись. Ей сейчас сорок девять лет, столько же было бы моей маме.

– Вероничка! – Тетя Валя по-матерински тепло обнимает меня, задерживая в своих объятиях чуть дольше обычного. Затем отстраняется и оглядывает меня: – А ты стала совсем взрослой, девочка.

– Пришлось повзрослеть, – я разуваюсь и вручаю ей греческий сувенир – халву. – Это к чаю.

Она рассматривает коробку с Акрополем и бело-голубым греческим флагом:

– Значит, ты ездила в Грецию…

Я жду, что тетя Валя скажет что-то о моем отце, но она зовет меня на кухню:

– Что ж, идем пить чай.

Пока тетя Валя разливает чай по чашкам, я оглядываю ее уютную аккуратную кухню в бежевых тонах. Я бывала здесь несколько раз с мамой, но уже давно. Чаще тетя Валя заглядывала к нам. Они с мамой – подруги по медицинскому институту. Тетя Валя работает кардиологом в Склифе, и эта квартира – служебная, хотя она живет в ней уже много лет. У мамы тоже была служебная квартира, которая полагалась ей как медику реанимационного отделения, но после ее смерти мне пришлось переехать оттуда на съемную.

Я нетерпеливо жду, пока тетя Валя заговорит о моем отце. Она явно собирается с духом и оттягивает начало разговора – ставит на стол сахарницу с рафинадом, открывает пачку печенья и перекладывает в вазочку.

– Тетя Валя! – нетерпеливо говорю я. – Расскажите мне об отце!

Мамина подруга вздыхает и садится за стол, избегая смотреть мне в глаза.

– Не то чтобы я много о нем знаю, – признается она, бросая кубик рафинада в чашку и помешивая его ложечкой. По ее суетливым движениям я понимаю, что она нервничает.

– Расскажите, что знаете, – я мягко кладу руку поверх ее другой руки, лежащей на столе.

Тетя Валя вздрагивает, откладывает ложечку в сторону и поднимает на меня серые глаза.

– Сама я его не видела. Я тогда уехала со своей мамой в санаторий в Сочи. Это было в то лето, когда мы с Зоей как раз закончили учебу. Я уехала в отпуск, а Зоя осталась в Москве и устроилась на работу в больницу. Однажды она поздно ночью возвращалась со смены и увидела драку. Двое парней избивали третьего. Зоя не испугалась, стала звать на помощь, ты же знаешь, какая она была.

Я киваю – мама не могла пройти мимо несправедливости и всегда заступалась за других. Однажды мы ехали в автобусе в зоопарк, и мама вступилась за женщину, на которую орал пьяный мужик. Все пассажиры отворачивались, а мама единственная сделала ему замечание, за что получила кулаком по носу. Я тогда была маленькой, страшно испугалась и заревела белугой. До зоопарка мы так и не доехали и вернулись домой. У мамы еще долго шла кровь из носа, но она сказала мне, что это ничего страшного. Страшно оставаться равнодушным и допустить, чтобы при тебе обижали человека. Ее слова я запомнила на всю жизнь.

– Те двое убежали, они были русскими. А Зоя бросилась оказывать помощь третьему – он оказался иностранцем, греком по имени Костас, – продолжает тетя Валя. – Я запомнила его имя, потому что похоже на нашего Костю. Зоя вызвала «скорую» и поехала с ним в травмпункт, чтобы переводить – она знала английский. Костасу наложили пару швов, и Зоя проводила его до гостиницы. Было поздно, он предложил ей остаться…

Тетя Валя умолкает, а я с нетерпением жду продолжения – так вот как мои родители