Летопись Чертополоха - Дмитрий Захаров

С моих слов записано правильно, мною прочитано.

Авдеева Лидия Семеновна.

Надя рыдала в голос над окровавленным человеком.

– Ратибор, дорогой, ну сделай что-нибудь!!! Прошу тебя, он умирает!

Мальчик склонился над Дмитрием. Дыхание было редкое, прерывистое, лицо покрылось смертельной бледностью. Глубокие раны в груди не давали мужчине шансов.

– У фенов есть врачи…

– Какие к дьяволу врачи! – закричала женщина. – Я сама – врач! То, что он до сих пор живой, это чудо, понимаешь?! Это не проникающие ранения, один удар пришелся в сердце, а он после этого еще сражался… О, Господи! – она прижала холодную ладонь мужчины к губам. У дверного проема, черный как тень стоял Сорокин. На его рассеченном лбу запеклась кровь. Голубые глаза наполнились слезами.

– Надежда Васильевна! – робко сказал он. – Может все-таки «скорую» вызвать…

Раненый глубоко вздохнул, открыл глаза, потрескавшиеся губы шевельнулись.

– Привет, Надюша… Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, хорошо, родной! Ты не говори ничего, ладно?! Я люблю тебя, милый! – он осыпала поцелуями его лицо. – Все будет хорошо!

– Хорошо… – как эхо отозвался Рослов. – Мы победили, Ратибор! Пока, победили, но через год Валтасар потребует назад свои реликвии. Все еще не закончено… – он тихо охнул, будто зевнул, и большое тело свело судорогой, и затих. Некрасивые черты лица, делающие русского офицера столь похожим на французского актера, разгладились, зеленые глаза дерзко смотрели в потолок, будто и после смерти бросая вызов невидимым врагам.

– Нет!!! О Господи, нет! – Надя упала на колени, ее плечи сотрясали рыдания. Перед глазами веером пронеслись цветные картинки. Первое знакомство в Управлении, он так застенчив, а оттого немного, по-ребячески груб. Они вместе работают на вызовах, неуклюжие попытки со стороны майора ухаживать, он каждую смену провожает ее до дома, но не может решиться поцеловать. Они резвятся как малолетки, Рослов учит ее боксу. «Ручку прижала, ноги чуть согнуты, пяточку от пола отрываем…» Он бережно сжимает ее локти, голос дрожит, от крепкого запаха мужского одеколона, у нее кружится голова. И наконец, пыльный кабинет на пятом этаже, старенький диван, его раскаленные губы, твердые как сталь мышцы, и горячий солнечный луч, запутавшийся в волосах…

Сорокин робко тронул девушку за плечо.

– Надежда Васильевна, надо вызвать полицию и скорую… У нас здесь два трупа… – он закашлялся.

– Нет!! Я не верю, слышите?! Так не бывает!!! – синие глаза горят свирепым огнем, как у ведьмы. – Не верю!

– Я могу попробовать… – робко сказал Ратибор. – Никто никогда этого раньше не делал. Но если у меня получится вернуть Странника, я не смогу вернуться назад в Вотчину. Такая потеря энергии не восстанавливается. Я стану обычным феном, и наверное потеряю память. Учителя говорили о таких вещах. Некоторые великие колдуны древности теряли память после битвы с драконами, – он сконфуженно улыбнулся. – Во времена короля Чертополоха в Зеленой Стране жили драконы, – пояснил мальчик.

Надя кинулась к мальчику в ноги.

– Я прошу тебя, мой милый! Помоги… Мы что-нибудь придумаем! Мы ведь знаем, где точки возврата, вернем тебя домой!

– Нет, ведьма! – он грустно покачал головой. – На земле полно зеркал. Если бы каждый знал, как через них проникнуть в другой мир… Ладно! – он жестко поджал губы. – Я принял решение. Всем выйти из комнаты. Мне потребуется очень много энергии. Быстро! – он грубо оттолкнул женщину. – Теряем время…

Надя выскочила на кухню, вытащила за руку упирающегося Сорокина.

– Надежда Васильевна, я понимаю Ваши чувства, но мне необходимо уведомить господина полковника! У нас здесь два убийства, а мы…

– Заткнись! – резко оборвала парня женщина. Она достала из шкафа початую бутылку коньяка, налила два стакана. – Пей!

Игорь замычал что-то про полковника Семина, профессиональный долг и служебное расследование, но девушка рявкнула так, что у лейтенанта заложило уши.

– Пей, кому говорят!!!

Он покорно осушил стакан, вытер слезящиеся глаза, Надя также выпила до дна, но не почувствовала опьянения. Только в животе растеклось жидкое электричество.

– Дай мне десять минут, Игорек! – она умоляюще посмотрела на юношу. – Если сейчас нагрянут менты, у Димки не останется шанса, понимаешь?!

– А так у него есть эти шансы… – Сорокин недоверчиво покачал головой, посмотрел на окоченевшее тело Штруделя, висящую на одной петле входную дверь. – Давайте, я Вам пока дверь починю!

– Спасибо! Инструмент в прихожей… – он повернулась к окну, и закрыла глаза, спрятавшись от солнечного света, пышущей зелени, весело щебечущих птиц. От всей этой бессмысленной ненужной кутерьмы, если в ней не было места Димке Рослову…

В комнате было тихо. Иногда ей казалось, что оттуда доносится тихое пение, будто певчие читают слова молитвы, на воскресной службе, но затем вновь воцарялась мертвая тишина. Лейтенант оказался рукастым парнем. Он установил дверь, и теперь пытался отремонтировать врезной замок. Прошло десять минут. Он красноречиво посмотрел на часы, женщина отвернулась. Она не верила. По-прежнему не верила. Она не могла поверить… Прошло еще пять минут. Игорь вымыл руки, аккуратно вытер их сухим полотенцем. Он нарочно делал все медленно, и она была ему за это благодарна. Прошло еще три минуты. Девушка не сводила глаз с пятен крови на полу. Глупая мысль… У жителей Зеленой Страны такого же цвета кровь, как и фенов. Смешно… Она называет себя феном…

– Дверь работает. – кашлянул Сорокин. – Замок лучше поменять, но временно можно пользоваться.

– Благодарю тебя, Игорек… – голос сухой, бесцветный, как выгоревшая на солнце бумага. Пальцы случайно наткнулись на полотняную сумку. Там виднелся краешек плотной ткани. Летопись Чертополоха… С нее все началось. Женщина безразлично отшвырнула в сторону сумку. Она не хочет знать свое будущее.

– Надежда Васильевна! – лейтенант решительно поднялся. – Уже больше получаса прошло…

Она хотела ему что ответить, но в то же мгновение черные сумерки стремительно вползли в квартиру. Стало очень холодно, жидкий цветочный запах растекся в воздухе, черноту пронзили изогнутые молнии, вспыхнул и загорелся раскаленный белый шар, будто взорвалась маленькая вселенная. От него, в разные стороны змеились слепящие белые линии, они опутали стены, ползли по потолку, сетью раскинулись по полу. В одну секунду помещение исчезло. Вокруг царила лишь безмолвная пустота, испепеленная платиновым белым светом. Он становился все гуще, плотнее, и вот уже ничего вокруг не осталось, кроме этого сумасшедшего белого света. Надя инстинктивно вцепилась в руку Игоря, но его рядом не оказалась. Свет властно и неумолимо вошел в нее, поглотил ее естество, как жадный удав заглатывает добычу, и вдруг все исчезло. Тишина, покой, рассеивающиеся во все стороны розовые лучи солнца, окрашенные занимающейся зарей…

– Игорь! – выкрикнула женщина. – Ты где?!

– Я здесь, Надежда Васильевна! – парень выдал испуганно петуха, и сконфуженно закашлялся.

Она протерла кулаками веки. Обычная кухня, на полу подсыхают рыжие пятна крови, на дне стаканов плещется коньяк. В коридоре лежит бездыханное тело профессора. Все правильно. Одомиты унесли с собой труп наемника. В прихожей валяются деревянные щепы, молоток, отвертка, зубило.

– Что это было?

– Вы тоже видели…

– Белый свет… Ненормально белый, такого не бывает!

Из комнаты раздался тихий стон. Надя сорвалась с места, чуть не сбив ногу о молоток, вбежала в комнату. На диване лежал Дима. Бледный, лоб усыпан каплями пота. Он с трудом поднялся, опираясь о спинку дивана, сипло закашлялся. Девушка кинулась к нему, прижалась лицом к груди. Сердце билось редко, глухо и ровно. Она бережно провела пальцами по обнаженным плечам любимого. Глубокие, затянувшиеся тонким слоем эпителия, раны.

– Фу, черт! – Рослов вытер со лба капли пота. – Нелегкое выдалось дежурство. А выпить есть что-нибудь? – он с удовольствием потрогал алую ткань, покрывающую диван. – Классный материл, точно?!

Надя схватилась руками за живот и рассмеялась. Она хохотала и не могла остановиться. Сорокин недоуменно моргал выгоревшими на солнце рыжими ресницами, глупо хихикнул, и начал смеяться вместе с девушкой. Рослов разводил руками, не понимая, что он такого смешного сказал, ведь материал и правда, отличный! Насыщенный цвет, хорошая фактура, что здесь веселого?! А это двое хохочут как безумные, и не могут остановиться.

– А где мальчик?! – спохватилась девушка.

– Я его кажется, только что видел… – пробормотал Дмитрий. – Он держал меня за руку. По моему он плакал… И еще сказал, что мы не прощаемся. Фу, дьявол, башка трещит!

– Смотрите! – охнул лейтенант. Возле кровати лежал серебряный меч, со следами побуревшей крови на широком клинке. Вдруг блестящий металл потускнел, покрылся коррозией, и быстро превратился в сухой коричневый порошок, похожий на горстку пепла. – Теперь точно женюсь! – ахнул Сорокин.