Прозрение - Михаил Бурцев

Это, разумеется, не означало, что не было недочетов в нашей работе или что мы не видели их. Нет конечно. И об этих недостатках я прямо говорил в своем докладе: приводил примеры малоубедительности некоторых листовок и агитпередач; сетовал на неумение пропагандистов находить неопровержимые аргументы и вовремя использовать факты массового пленения для обеспечения капитуляции врага; не забыл сказать о распылении сил и технических средств пропаганды, тогда как нужна была их концентрация на наиболее слабых и уязвимых участках противника; указал на досадные языковые ошибки.

Некоторые пропагандисты не проявляли должной инициативы и активности, притерпелись к шаблону, не использовали новых форм и приемов работы в соответствии с изменениями обстановки. В частности, политорганы Брянского фронта, распространив за ноябрь-декабрь 3 миллиона листовок и проведя 3 тысячи агитпередач, получили в результате всего лишь 8 перебежчиков. Мне могут возразить: дескать, о результатах пропаганды нельзя судить только по количеству перебежчиков. Что ж, тут есть доля истины. Действительно, пропаганда - оружие дальнего действия. Но верно и другое: в условиях войны время не ждет. Да и объективные причины (удары по врагу оружием) создают благоприятные возможности для пропаганды. Очень важно при этом, чтобы пропаганда была острой, конкретной, ее аргументы - убедительны. Но именно этого и не хватало многим листовкам, изданным политорганами Брянского фронта.

- Работа по разложению войск противника - дело партийное, следовательно, дело всех военных советов и командных кадров, всех политорганов, а не только их седьмых отделов, - начал свое выступление на совещании Д. З. Мануильский, и его слова вызвали шумное одобрение в зале. К сожалению, не все еще понимают эту простую истину, кое-кто сводит столь важное и сложное дело к второстепенной задаче. Когда наша армия вела преимущественно оборонительные бои, мы применяли соответственно им и средства - листовки, агитпередачи, плакаты. В нынешних же условиях одного этого недостаточно. В сборном войске противника начался процесс разложения. Наши героические воины выводят из строя армии союзных Гитлеру государств. Вызревают элементы разложения и в вермахте. Но чтобы дать им созреть, надо применять дополнительные, новые, более живые формы пропаганды и агитации. Надо стремиться разлагать немецкую армию немецкими же руками - это как бы второй план нашей работы. Он более сложен. Он требует инициативы, активности, мастерства. Но прежде всего мы должны преодолеть консерватизм и косность в нашей собственной среде. Я хочу привлечь ваше внимание к инициативе политработников Юго-Западного и Северо-Западного фронтов. На базе лагерей для военнопленных они создали нечто вроде курсов для немецких солдат и офицеров, изъявивших желание включиться в борьбу с фашизмом{61}. Теперь важно провести четкую границу между нашей пропагандой, ведущейся от имени Красной Армии, и пропагандой антифашистов. Мы доказываем немцам безнадежность их борьбы, неизбежность их поражения, нашу готовность бороться до победы. Антифашисты, признавая неизбежность поражения Гитлера, призывают немецких солдат не допустить катастрофы Германии, помочь своему народу кончить войну, призывают уходить с фронта, принимать ультиматумы командиров Красной Армии о капитуляции. Вместе с антифашистами мы бьем в одну точку, но по-разному... Дерзайте, товарищи! В 1918 году Ленин писал командующему Шестой армией в ответ на его телеграмму, - глаза Д. З. Мануильского молодо заблестели, когда он с чувством читал ленинские строки: - "Вполне сочувствую Вашему плану отпускать пленных, но только непременно понемногу и исключительно тех, кто действительно хорошо распропагандирован. Телеграфируйте мне немедленно, если надо, то шифром, сколько у вас пленных, какой национальности и сколько из них распропагандировано"{62}. Так вот, товарищи, сегодня таких же добрых вестей - сколько у вас пленных и сколько из них распропагандировано - ждем и мы от вас. Ждем вашего содействия углублению процесса разложения гитлеровской армии. Она еще сильна, как сильна и фашистская пропаганда, которая во что бы то ни стало постарается этот процесс пресечь. Его можно замедлить, притормозить, однако остановить и предотвратить процесс разложения вражеских войск уже невозможно! И от вас во многом зависит, какими темпами пойдет его развитие!..

Получив исчерпывающие указания об организации нового идеологического наступления на противника, пропагандисты разъехались по своим фронтам и армиям. Мы же, сотрудники седьмого отдела ГлавПУ РККА, продолжали разрабатывать меры по обеспечению его эффективности. Так, обобщив предложения участников совещания, мы внесли представление о дополнительных льготах для перебежчиков. Вскоре Генеральным штабом была издана директива No 1470. Теперь солдаты и офицеры противника, добровольно перешедшие в плен Красной Армии, получали: 1) повышенную норму питания; 2) размещение в лагерях, расположенных в особо благоприятных климатических условиях; 3) преимущество в выборе работы по специальности; 4) преимущество в отправке писем родным в Германию; 5) внеочередное возвращение в Германию или, по желанию, в любую другую страну немедленно после окончания войны. Этот документ стал сильным и убедительным доводом в агитации за плен.

В мае мы направили в политорганы рекомендации, связанные с положениями приказа No 195 Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1943 года. Были определены следующие направления пропаганды среди вражеских войск: итоги зимнего наступления Красной Армии предопределяют неотвратимое поражение Гитлера; Германия стала театром войны с воздуха, а в ближайшем будущем станет и с моря и с суши; гитлеровская клика переживает кризис, пугает немецкий народ катастрофой, следовательно, сама признает неизбежность своей гибели; тотальная мобилизация в Германии - яркое проявление кризиса, это не спасение от него, а истощение Германии, она может оттянуть поражение, но не предотвратить его; иностранные рабочие в Германии - горючий революционный материал в немецком тылу.

Работники нашего отдела готовились к выездам на фронты и в армии. Предстояло провести учебные сборы пропагандистов, оказать помощь политорганам в осуществлении тех рекомендаций, которые были выработаны Всеармейским совещанием. Д. З. Мануильский, напутствуя каждого отъезжающего, напоминал:

- Поинтересуйтесь, что думают вражеские солдаты о предстоящих летних сражениях. Нам очень важно это знать...

Я выехал на Северо-Западный фронт, войска которого готовились - после долгого стояния на месте - к активным боевым действиям. Со стороны командующего генерал-полковника П. А. Курочкина, члена Военного совета генерал-лейтенанта Ф. Е. Вокова и начальника политуправления генерал-майора А. Д. Окорокова я встретил весьма заинтересованное отношение к использованию сталинградского опыта по разложению войск противника. В частности, сразу же был решен вопрос о реорганизации фронтовых антифашистских курсов в школу и ее полном материальном обеспечении. Хочу отдать должное начальнику седьмого отдела подполковнику Л. А. Дубровицкому (ставшему вскоре полковником): одним из первых оценил он перспективность антифашистской агитации пленных и сумел создать для нее базу. В активе отдела была и устная газета для немецких солдат, стоявших у Ильмень-озера, - записанные на грампластинки выступления немецких пленных об условиях их жизни в советском плену удачно сочетались с признанием их соотечественника - солдата, который перед смертью записал в своем дневнике: "Лучше 10 походов во Францию, чем один на Россию..." Все средства, которыми располагал отдел, были задействованы в полную силу: хорошо оснащенная передвижная типография, мощная громкоговорящая установка, спецмашина для записи выступлений на пластинки и их воспроизведения, походная фотолаборатория и т. д. Действовали курсы подготовки дикторов для "звуковок", которыми, кстати, руководил В. Б. Герцек, впоследствии известный диктор Всесоюзного радио. Артиллеристы придумали прицельные "листометы", разбрасывавшие листовки среди тех солдат, которым они были адресованы. Одним словом, дело свое здесь любили, занимались им увлеченно, и это наглядно показал фронтовой сбор пропагандистов. Прошел он на высоком уровне, подтвердившем готовность пропагандистов скрестить оружие с врагом.