Черный фотограф - Светлана Успенская

Машина из Люсенькиного двора могла выехать только на Пуймановскую улицу, так как двор представлял собой тупичок, с одной стороны ограниченный деревянными верандами детского садика. На выезде из двора на улицу и встал в ожидании усатого Соколовский. Покачиваясь, он изображал из себя загулявшего пьяного парня. Один из мальчишек, Коля, прятался в кустах, распустившихся недавно нежно-зеленым пухом. К счастью, время было вечернее, темное.

Как только машина выехала из двора, Леня излишне бурно замахал руками, шатаясь, выскочил наперерез, и водитель был вынужден резко затормозить, чтобы не сбить пешехода. Леня упал на горячий капот и заплетающимся языком вопил, лежа на нем:

— Друг, подвези, заплачу, сколько скажешь!

Разозленный усач выскочил из автомобиля и стал орать на пьяного пешехода:

— А ну пошел прочь, сейчас наряду милиции тебя сдам! Пошел вон!

Пока он таким образом разорялся, оттаскивая в сторону бесчувственное тело, мальчишка выскочил из-за кустов и ножиком продырявил скат заднего колеса.

Леня неохотно дал себя отлепить от капота и, шатаясь, отошел в сторону. Было уже темно. Уличные фонари просвечивали сквозь молодую листву и заливали улицу мертвенно-бледным светом.

Водитель, все еще матерясь, сел за руль и тронулся с места. Но далеко отъехать он не смог. Почувствовав, что колесо спущено, он встал на обочине, достал из багажника запаску и стал домкратить машину.

Леня и его юный помощник добрались до нужного места за полминуты. Мальчик стал отвлекать усатого:

— Дядь, дай пятерку, я тебе помогу, — канючил он голосом попрошайки. — Я умею.

— Иди отсюда, — грубо отвечал доведенный мелкими неприятностями до белого каления усатый.

— Дядь, ну дай, тебе чего, пятерку жалко, — не отставал пацан. Он поднял что-то с земли и протянул пыхтящему от усилий мужчине. — Это не ваша гайка? Если не ваша, я себе ее заберу.

Пока водитель выяснял, чья гайка, и, ругаясь, отгонял настырного мальчишку, Леня незаметно подошел с другой стороны, осторожно открыл незапертую дверцу и сразу увидел «дипломат», лежащий на переднем сиденье. Он осторожно вытащил «дипломат» и, стараясь не щелкать замком, открыл его. Там лежал непрозрачный пакет — на ощупь в нем как будто находились деньги — и несколько уже знакомых ему бутылочек с раствором.

Что Леня мог предпринять? Ловить частника или такси и следовать за связным по пустынному вечернему городу, когда любая преследующая машина будет видна, как прыщик на носу? Усатый сразу заметит погоню и постарается или оторваться от нее, или уедет вообще в какое-нибудь нейтральное место, чтобы увести подальше от логова.

Сыщик принял экстрарискованное решение. Он, стараясь не раскачивать машину, перелез на заднее сиденье, опустился на пол и решил ехать вместе с водителем до места назначения. На всякий случай Леня нашарил какой-то гаечный ключ, валявшийся на полу, и решил им обороняться в случае, если будет обнаружен.

А пока он, успокаивая дыхание и поджав свои длинные ноги, лежал и слушал бесконечные прения своего агента со взбешенным водителем.

Наконец операция по замене колеса закончилась. Хлопнула крышка багажника, водитель сел за руль, не заметив в полумраке, что у него появился пассажир.

Как только автомобиль тронулся, раздался негромкий писк радиотелефона.

— Слушаю, — сказал шофер. — Все в порядке, да, еду. Ничего особенного, колесо спустилось, провозился с ним. Через двадцать минут буду.

Леня боялся даже дышать, ноги быстро затекали, но шевелиться было опасно. Сыщику еще не приходилось работать в таком скрюченном состоянии. Шофер мог почувствовать сквозь равномерный гул мотора чье-то присутствие, а это, понятное дело, было совсем не в интересах пассажира.

«Судя по всему, он едет к шефу, — решил Леня. — Хорошо бы выяснить, куда конкретно, а то завезет к черту на кулички, потом не выберешься».

Наконец скорость снизилась, машина, покачиваясь, перевалилась через ухабы и вскоре остановилась. Водитель заглушил мотор, взял «дипломат», вышел из машины, и через секунду послышался писк — включилась охранная сигнализация. Леня осторожно приподнялся с пола, теперь его главной задачей было случайно не качнуть кузов, чтобы сигнализация не заорала в ночной тишине, как раненый буйвол.

Он приподнял голову и, выглянув в окно, увидел темную фигуру мужчины с «дипломатом», спускающуюся в подвал. Вскоре человек скрылся. Поблизости не было ни души. Леня отважился медленно распрямиться и сесть на заднее сиденье. Куда зашел мужчина с «дипломатом»? Может, он только на минутку? Стоит ли выбираться отсюда и попытаться следить за ним дальше или лучше ждать?

«Нет, хотя бы запомню, куда он меня привез», —решил сыщик, быстро открыл дверцу и, спрыгнув на землю, опрометью бросился к ближайшим деревьям. Машина замигала фарами и завыла как ненормальная. Тут же как из-под земли выскочили две фигуры и побежали к ней.

Соколовский с бешено прыгающим сердцем в груди уже лежал на молоденькой влажной траве в кустах, среди смятых пачек сигарет и фантиков от жвачек. Это был обычный московский двор, в котором еще сохранился небольшой оазис зелени.

— Да вроде бы никого, — сказал один голос. — Ветер ее качнул.

— Да ты чего, очумел, ветра нет, — ответил ему другой, более низкий. — Гляди-ка, дверца открыта. Точно вскрыли, хотели магнитолу достать.

— Ладно, пошли, это подростки. Они сами напугались и больше не вернутся.

Послышались удаляющиеся шаги. Сыщик приподнял голову, две серые фигуры спустились в подвал.

Леня приблизился к дому. Сбоку оказался вход, заканчивающийся толстой металлической дверью, на которой мелом были написаны, как и полагается, обычные ругательства. Леня дернул дверь на себя, но она не поддавалась. Тогда он прошелся вдоль стены, нагибаясь к маленьким заколоченным подвальным окошкам. Нигде не пробивался ни один квант света. Со стороны подвал казался совершенно необитаемым.

Соколовский завернул за угол, разглядел светящуюся табличку с названием улицы и номером дома. Никаких других входов не было видно.

На первом этаже со стороны улицы горели полуосвещенные окна аптеки. Сквозь окна, голубоватые от света люминесцентных ламп, виднелись прилавки с лекарствами, обширный холл со столиками и рекламными проспектами модных лекарств. На толстых витринных стеклах чернели провода сигнализации.

Леня прошелся по подъездам, но и там ходов вниз не было. Остается только караулить дверь, в которую вошел усатый, может быть, что-то прояснится. Пришлось опять засесть в кустах.

Через час, когда у продрогшего от ночной свежести сыщика дремотно слипались глаза, наконец показался сноп света — подъехал еще один автомобиль, и черная фигура спустилась в подвал.

«Интересно, — размышлял Леня, — что у них, ночная работа?»

На всякий случай он записал номера. Еще некоторое время было тихо, а потом люди из подвала стали разъезжаться. Слава Богу, ночное дежурство закончилось, можно ехать домой. День был прожит не зря, и хотя результаты расследования пока были абсолютно неясны, но вполне очевидно, что в подвале делаются какие-то странные делишки, связанные с наркотиками. Но какие?

Может быть, там у них склад, что-то вроде базы? Или там производство? А может, там что-то вроде конторы, где собираются для отчета работники? Вариантов было множество — и какой из них верный, должно было определить ближайшее будущее.

Соколовский, зевая во весь рот, плелся по улицам спящего города, изредка вздрагивая от криков подгулявших певунов и грохота их шагов по асфальту. Иногда, тихо шурша шинами, проезжала машина городского патруля.

Завтра он опять будет здесь. Надо наладить контакт с жильцами дома — может быть, они знают, что творится в подвале.

25

Небольшой дворик, залитый ярким весенним светом, заваленный ржавыми трубами, балконными решетками, мусорными ящиками, казался просторнее, чем ночью. В песочнице, в тени раскидистых кленов со свежими ранами на стволах, оставшимися после весенней обрезки, играли дети, женщины теснились на единственной скамейке и перемалывали косточки всему свету. Степенный дворник шаркал метлой по асфальту, вздымая клубы пыли, ложившейся ровным серым слоем на молодую траву.