История Византийской империи. Эпоха смут - Федор Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О вступлении Льва Исавра на престол любопытные сведения находятся у писателя Феофана. Хотя это скорей народное предание, занесенное без достаточной критической оценки в летопись, но в нем сохранилось настроение современности и непосредственное отношение к совершившимся событиям. Лев Исавр как стратиг обширной фемы непосредственно был заинтересован арабскими военными планами и наблюдал за движениями их и приготовлениями к походу. Но и то, что происходило в столице вследствие возмущения фемы Опсикий и избрания в цари Феодосия, не могло не занимать его внимания. Именно фема Опсикий вместе с «готогреками» заняла силой столицу, прогнала из нее партию низверженного императора и, вместе с тем, произвела в городе страшную резню. Успех фемы Опсикий возбудил зависть той фемы, которою командовал Лев Исавр; она провозгласила императором своего стратига, не признав Феодосия, заодно с фемой Анатолика была фема Армениак.
Лев Исавр, как сказано выше, тщательно наблюдал за арабским движением; арабский полководец Сулейман вступил с ним в переписку: «Зная, что власть над ромеями должна перейти к тебе, я прошу тебя придти к нам, чтобы переговорить о мире» [190]. Сарацины, подступив к городу Аморию, провозглашают Льва царем и убеждают жителей последовать их примеру. Между тем Лев в ответ на полученное письмо спрашивал: если сарацины желают мира, то зачем они осаждают Аморий? «Приходи только, — отвечал Сулейман, — и я отступлю». После трехдневного пребывания у сарацин и после продолжительных переговоров Лев понял, что они не намереваются отступить. Тогда, пригласив их на пир, он пытался выведать их намерения. Во время пира ему донесли, что сарацинские всадники окружили место стоянки; но один сарацинский воин объяснил, что это сделано ради поимки вора, убежавшего из лагеря с большой суммой денег. «Не беспокойтесь, — сказал стратиг, — куда бы он ни скрылся, от нас он не уйдет».
Вступив в сношения с жителями Амория, Лев внушает им бодрость и советует крепко держаться. В это время пришел для свидания со Львом епископ Амория, сарацины же потребовали выдачи его. Стратиг скрыл у себя епископа и приказал своему служителю: «Переодень его в другую одежду, и пусть под видом дровосека или водоноса уйдет он в горы!» А затем, желая освободиться от сарацин, он говорит им: «Пойдемте к эмиру, там переговорим обо всем». Взяв с собой свиту из 200 человек и как бы желая охотиться, он поехал влево, а сопровождавшие его сарацины спрашивают: «Куда идешь?» — «А вот хочу расположиться станом на этой поляне». — «Нехорошо поступаешь, — сказали арабы, — мы не идем с тобой». На другой день стратиг посылает в арабский лагерь своего доместика гвардии к Сулейману и приказывает сказать: «Я положился на ваше слово, а вы коварно хотели задержать меня, вот почему я ушел». Между тем в сарацинском лагере обнаружилось недовольство действиями Сулеймана: «Что держишь нас под стенами, а не позволяешь делать наезды?» И войско, собрав палатки, отступило от Амория.
Обезопасив Аморий от сарацин и поставив в нем гарнизон под начальством турмарха с 800 воинов, сам Лев отступил в Писидию. Арабский же вождь Мослема, зная, что между стратигом и царем Феодосием существует вражда, и желая подкупить стратига лаской и иметь с ним мир, приказал не подвергать опустошению подчиненные ему области. Тогда стратиг дает знать Мослеме: «Хотел бы видеть тебя, но я раз положился на слово Сулеймана, а он хотел захватить меня, теперь я боюсь». — «Вижу, — говорит посланному Мослема, — что твой господин шутит, потому что я совсем не делал нападений на его область». Тогда Мослема написал стратигу: «Приходи ко мне, будем в мире, и я все исполню, чего желаешь» — Лев, видя, однако, постоянное приближение Мослемы, хотя и в обход фемы Анатолики, сам отступил на запад, прибыл в Никомидию и после одержанной победы над сыном царя Феодосия весной 717 г. был избран царем в Константинополе. Избрание происходило с соблюдением установленных форм, т. к. Лев имел в свою пользу и голос патриарха и согласие Феодосия, за него же были сенат и народ. Получив через патриарха, обещание со стороны Льва, что его жизнь не подвергнется опасности, Феодосий сложил с себя власть и принял пострижение, проводя остаток жизни в Ефесе.
Рассказанные здесь события, почти дословно заимствованные из летописи Феофана, ставят Льва Исавра в особенно близкие отношения с арабскими вождями Сулейманом и Мослемой, которые вступили уже на византийскую территорию и приготовляли согласованное нападение на Константинополь. Для выяснения характера политической и религиозной деятельности царя Льва в высшей степени важно установить те основания, по которым ему усвоено было наименование арабофила, или зараженного сарацинскими воззрениями, и помимо его религиозных взглядов, которые современникам казались близкими к мусульманским, выделить в летописных известиях серию повествований о непосредственных его сношениях с арабскими вождями. Реальность и правдоподобность этих повествований может быть подтверждена, между прочим, географической обстановкой и упоминанием мест и городов, около которых арабы проходили и где останавливались, имея в виду не подвергать опустошению фему Анатолику [191].
Возвращаясь к изложению похода арабов на Константинополь, мы можем смело утверждать, что если бы высшая военная власть не попала благовременно в такие искусные руки, то, конечно, империя не могла бы устоять против напора арабов. Стоит лишь принять в соображение, что против Византии стоял теперь враг, далеко превосходивший Восточную империю по силе и военным средствам. Не в том было главное преимущество мусульманского мира, что в начале VIII в. он простирался от Инда до Атлантического океана, что, не довольствуясь обширными азиатскими и африканскими приобретениями, он перебросился в Европу и завладел Испанией и Южной Францией; существенная опасность была в неимоверной самонадеянности арабов, в том настроении всего мусульманства, что для правоверных нет более такого врага, с которым можно было бы серьезно считаться, и что, следовательно, нет более непреодолимых препятствий к распространению ислама. Калиф Сулейман посылал в Европу своего брата, дав ему лучшую армию, какую когда-либо выставляли арабы. Заранее уверенный в успехе своего предприятия, он дал обещание лично прибыть на театр военных действий, если того потребуют обстоятельства. Предварительные сношения Мослемы со стратигом фемы Анатолики, по-видимому, имели целью установление такого рода соглашения, в котором нашли бы примирение интересы Льва и арабов. Во всяком случае, по арабским преданиям, был заключен договор у Льва Исавра с арабским вождем [192].
Военные действия Мослемы после отступления от Амория заключались в том, что он, захватив Пергам, подступил к Абидосу, где вошел в сношения с арабским флотом, состоявшим из 1800 кораблей, и переправил сухопутное войско на европейскую сторону Еллиспонта, в провинцию Фракию. Заняв некоторые фракийские города, он прошел берегом Мраморного моря до столицы, куда прибыл 15 августа с тем, чтобы начать правильную осаду Константинополя с суши и с моря. Между прочим, известно, что вокруг сухопутных стен он приказал вырыть ров и сделать высокий вал, поверх которого вывел каменное заграждение. К первому сентября прибыл и флот из больших военных кораблей, который должен был отрезать столицу от сношений с европейскими и азиатскими ее провинциями, а главное — пресечь сношения с Черным морем и с черноморскими городами Херсонисом и Трапезундом.
Осада Константинополя продолжалась целый год. Теперь является вопрос: каким образом город оказался в таком состоянии защиты, что все усилия арабов оказались безуспешными, и они потерпели под Константинополем громадные потери? Прежде всего, по воззрению историка Феофана, Лев Исавр одержал над арабским вождем большую дипломатическую победу [193]. Это нужно понимать в том смысле, что Лев затягивал дело переговорами и личными объяснениями, желая выиграть время. От венчания на царство в марте 717 г. прошло 5 месяцев до обложения столицы врагами. Этим временем и воспользовался, сколько мог, новый царь для защиты. Правда, сухопутные и морские стены находились в хорошем состоянии; для флота была защищенная стоянка в Золотом Роге. Необходимые запасы были заготовлены своевременной доставкой их в казенные магазины. Кроме того, сделано соглашение с болгарами, чтобы они тревожили своими нападениями арабский стан. Обыкновенно приписывают заслугу в этом отношении Льву, но, конечно, часть следует приписать его предшественнику Анастасию. В общем нужно сказать, что грекам нельзя было меряться количеством сил с врагами, но у них было преимущество искусства и техники; они умело воспользовались теми сравнительно небольшими средствами, какие были в их распоряжении.