Время олимпийских рекордов (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Иван? А где Лена? — удивлённо спросил он, — у неё в комнате шкаф открыт и в нём нет её вещей.

— Надеюсь на пути домой, — ответил я.

Его челюсть медленно поползла вниз.

— К-к-ак так? Что случилось?

— Я написал на неё донос, и её должны теперь отправить домой.

— Ты сделал что? — его глаза округлились.

— То же, что сделаю и для тебя, если не перестанешь меня раздражать и задавать глупые вопросы, — я опустил газету и зло посмотрел на него, — ты приехал сюда с конкретным заданием, а вместо его выполнения, уже я бегаю за тобой и прошу делать то, ради чего тебя сюда вообще отпустили! Ещё раз не придёшь вовремя, отправишься следом за ней. Я доступно объясняю?

Он с ненавистью посмотрел на меня.

— Да.

— А теперь принимайся за работу, пока я не передумал.

Вечером, когда я спускался на брифинг, Денис ещё питал надежду что всё образуется и искал девушку, думая, что её лишь переселили. Он даже пытался пристать к Денисову, но тот, так далеко его послал, что тот поджав хвост вернулся в комнату и больше не отсвечивал. Всё это происходило на моих глазах, пока я подходил к месту проведения пресс-конференции.

— Товарищ Добряшов, надеюсь на вашу сознательность, — зашипел мне в ухо комитетчик, ответственный за взаимодействие с журналистами.

Пройдя под вспышками фотокамер, я занял место рядом с тренерами и переводчиком.

— NBC, Тодд Говард, прошу, — когда все расселись и более-менее успокоились, начал ответственный за брифинг от команды СССР.

— У меня вопрос к мистеру Добряшову, — обратился тот к переводчику, — мне бы хотелось знать, какой препарат ему колит КГБ. Все сегодняшние допинг-пробы были отрицательные, но тем не менее он побил мировой рекорд!

Переводчик стал было переводить мне, но я поднял руку, сразу переходя на английский.

— Не нужно Илья, я прекрасно понял мистера Говарда, который должен был знать по роду своей деятельности, что я изучаю его язык.

Услышав мою грамотную и плавную речь, многие журналисты из других стран удивлённо зашептались.

— Всё же хотелось бы услышать ответ на свой вопрос, — настаивал журналист.

— Хорошо, я отвечу, — согласился я, — но боюсь вас разочаровать. Все результаты, которые я показываю, являются лишь следствием тяжёлого, каждодневного и очень кропотливого труда моей команды. Грамотное руководство тренера Сергей Ильича Кузнецова, работа моего массажиста, главных тренеров сборной команды СССР — вот залог успеха и тех результатов, что я показываю, а не какие-то таинственные пилюли. Просто вам видимо проще верить в мистику, чем признать, что человек может пахать как трактор, чтобы чего-то добиться. Что же, как говорили римляне:

— «Errare humanum est, stultum est in errore perseverare» — «Человеку свойственно ошибаться, но глупо упорствовать в своих ошибках», — перевёл я с латыни.

Мои слова, не сильно его убедили, он продолжал мотать головой, но настала очередь следующего.

— Мистер Добряшов, а как вы относитесь к нашим легкоатлетам? — задал следующий вопрос американский же репортёр.

— Так же, как к спортсменам из других стран, — улыбнулся я, — это люди, сильные, волевые, приехавшие за победами. Просто под другим флагом.

— То есть вы не считаете себя сильнее их?

— Нет конечно, — я искренне удивился, — сегодня мне удалось посостязаться и с Чарльзом, и с Джимом, вынужден признать, что это было тяжело. Я бежал на пределе своих сил. Они очень сильные спринтеры.

— Кто из вас тогда победит? — с улыбкой задал он провокационный вопрос.

— Конечно же сильнейший, — ответил я спокойно.

Очередь отдали другому, мексиканскому журналисту, который спросил на испанском.

— Иван, можно к вам так обращаться?

Я кивнул.

— Нам стало известно, что вы изучаете и испанский?

— Я, пытаюсь, но пока моё произношение оставляет желать лучшего, — я печально пожал плечами, ответив ему на этом же языке.

— О, нет, — удивился он, — я слышу ваш акцент, но слова вы произносите правильно. Собственно, я хотел у вас спросить, почему тем, кто с вами контактирует из добровольцев, обслуживающих мероприятие, вы дарите значки?

Я сделал вид, что очень смущён.

— Честно говоря, мне стыдно в этом признаваться, — сделал я паузу, уронив лицо в ладони. Тут же защёлкали фотокамеры, а журналисты оживились.

— Так я запоминаю испанские имена, — словно нехотя признался я.

— Как это? — удивился он.

— Я только изучаю ваш язык, и хотелось бы милых адъютантов, которые самоотверженно бросаются нам на помощь, называть по имени, а поскольку они в одинаковой одежде, поэтому мне так проще запоминать их по значкам, — я показал на полосатых помощников, стоящих вдоль стен, — космос — сеньорита Мэйт, волейбол — сеньорита Мария.

Так я перечислил по именам всех адъютантов, которые стояли вдоль стен, обслуживая брифинг. Слыша свои имена, они начинали улыбаться.

— Надеюсь они не будут сердиться на меня за это, — повинился я, — а этот маленький подарок из далёкой страны, что висит у них на груди, надеюсь будет напоминать им о соревнованиях, к проведению которых они приложили свою руку. Кстати пользуясь случаем, хотел бы обратиться к президенту и ко всему мексиканскому народу, чтобы поблагодарить их за такую прекрасную организацию праздника, каким стала для меня, и я уверен, для спортсменов из других стран — эта Олимпиада. Большое вам спасибо.

Мексиканские журналисты стали улыбаться и бросились меня фотографировать. Дальше брифинг пошёл более спокойнее, хотя американцы периодически пытались задавать провокационные и я бы даже сказал неуместные вопросы. Я либо сводил всё в шутку, либо тыкал их носом в некомпетентность.

Не скажу, что все вопросы были ко мне, задавали их и сидящих рядом со мной, но всё же большая часть, пришлась на меня, поскольку журналистам проще было коммуницировать с человеком, который сам говорил на двух популярных тут языках: английском и испанском.

— Всё товарищи, время вышло, брифинг окончен, — поднял руку наш ответственный из комитета товарищ и журналисты нехотя стали расходиться. Вскоре мы остались одни.

На меня удивлённо посмотрел переводчик.

— Вы были поразительны Иван, — он покачал головой, — столько выдержки и такта, словно вы очень часто выступаете перед журналистами, а ведь это было для вас впервые, участвовать в брифинге на такую большую аудиторию? По крайней мере мне так сказали.

— «Упс».

— Не буду хвалиться и говорить, что я сам это в себе развил, меня этому научили, — растерянно развёл я руками.

— Это видно, поверьте и не одному мне.

— Вы мне лучше скажите Добряшов, кто вас уполномочил делать заявления от лица всей советской делегации? — куда же без ложки дёгтя в бочке мёда. Ко мне подошёл как раз глава делегации от Советского Союза, само собой разумеется из органов.

— Моё сердце, товарищ Николаев.

— Это было весьма опрометчиво с вашей стороны, и я обязательно доложу об этом куда следует.

— Ваше право, — миролюбиво заявил я, затем поднялся и не слушая его дальше, пошёл к себе. Нужно было перед обещанной вечерней тренировкой помыться и переодеться.

***

На стадионе интернационального клуба меня уже ждала вся команда спринтеров-девушек. Не доходя до них, я округлил глаза, схватился за сердце и театрально упал на дорожку.

— Иван мы знаем, что ты известный бабник, — раздался надо мной голос, — но мы пришли сюда не за этим.

Я с абсолютно серьёзным лицом встал, отряхнулся и спросил.

— На чём мы там остановились?

— Что вы поделитесь с нами вашим опытом, — улыбнулась знакомая мне Наталья.

— За один вечер — это будет сделать сложно, но давайте попробуем, — развёл я руками, доставая секундомер, — каждая пусть бежит в среднем темпе. Завтра соревнования, так что травмы нам тут не нужны.

Девушки, одна за одной пробежали дистанцию и вернулись ко мне.