Хранитель смерти - Тесс Герритсен

Хильцбрих вздохнул.

— Я все равно не могу отдать вам это дело. У меня его нет.

— А у кого оно?

— Ни у кого. Оно уничтожено.

Джейн удивленно уставилась на доктора.

— Сколько он заплатил вам за это? Вы не продешевили?

Вспыхнув, Хильцбрих поднялся.

— Больше мне нечего вам сказать.

— Зато мне есть. Во-первых, я хочу показать вам, чем все это время занимался Брэдли Роуз. — Потянувшись к своему портфелю, Джейн вытащила оттуда стопку фотоулик. Одну за одной она разложила снимки на журнальном столике, составив диковинную галерею жертв. — Это дело рук вашего пациента.

— Я прошу вас уйти отсюда.

— Взгляните, что он сделал.

Доктор повернулся к двери.

— У меня нет необходимости смотреть на это.

— Глядите, черт вас дери!

Хильцбрих остановился и медленно повернулся к журнальному столику. Когда он посмотрел на фотографии, его глаза округлились от ужаса. Доктор замер на месте, а Джейн, поднявшись с дивана, спокойно двинулась к нему.

— Он коллекционирует женщин, доктор Хильцбрих. И вот-вот добавит в свое собрание Джозефину Пульчилло. Совсем немного — и он убьет ее. Превратит в нечто подобное. — Джейн указала на снимок с мумифицированным телом Лорейн Эджертон. — А если он это сделает, ее кровь окажется и на ваших руках.

Хильцбрих безотрывно глядел на фотографии. Видимо, он с трудом держался на ногах, а потому нетвердой походкой добрался до кресла и сел, ссутулившись.

— Вы знали, что Брэдли способен на такое. Правильно? — спросила Джейн.

Доктор покачал головой.

— Не знал.

— Вы ведь были его психиатром.

— С тех пор прошло больше тридцати лет! Ему было всего шестнадцать. Тихий и воспитанный мальчик.

— Так значит, вы его помните.

Молчание.

— Да, — признался Хильцбрих. — Я помню Брэдли. Но не понимаю, какая польза в том, что я могу вам сказать. Я понятия не имею, где он сейчас. И, конечно же, никогда не думал, что он способен на… — Доктор бросил взгляд на снимки. — На такое.

— Только потому, что он был тихим и воспитанным? — Джейн не сдержала циничного смешка. — Вы, как никто другой, должны знать, что с тихими нужно держать ухо востро. Вы наверняка замечали что-то, даже когда он был шестнадцатилетним мальчиком. Какие-то признаки, что в один прекрасный день он сможет сотворить с женщиной такое.

Хильцбрих неохотно перевел взгляд на фотографию мумии.

— Да, соответствующие знания у него были. А возможно, даже умения, — признал психиатр. — Он увлекался археологией. Отец прислал ему целый ящик книг по египтологии, и Брэдли постоянно их перечитывал. С некоей одержимостью. Поэтому — да, он знал, как мумифицировать труп, но действительно напасть и похитить женщину? — Хильцбрих покачал головой. — Брэдли никогда и ни в чем не проявлял инициативу и не умел никому перечить. Он был ведомым, а не ведущим. В этом я виню его отца. — Доктор посмотрел на Джейн. — Вы знакомы с Кимбаллом?

— Да.

— Значит, представляете, как он всеми командует. В этой семье все решения принимает Кимбалл. Он решает, что нужно его жене, его сыну. Когда Брэдли приходилось делать выбор, даже если речь шла о том, что лучше съесть на ужин, ему нужно было подолгу обдумывать каждую деталь. Он не умел быстро принимать решения, а ведь для похищения жертвы это необходимо, верно? Вы видите жертву, вы хотите ее, и вы ее берете. У вас нет времени на колебания — похищать или не похищать.

— А если есть возможность разработать план, он смог бы это сделать?

— Возможно, он воображал себе это. Но тот мальчик, которого я знал, наверняка побоялся бы по-настоящему напасть на девушку.

— Почему же он тогда попал в ваш институт? Разве вы занимаетесь не юными сексуальными преступниками?

— Сексуальные отклонения бывают самые разные.

— Каким же было отклонение у Брэдли?

— Преследование. Одержимость. Вуайеризм.

— То есть вы хотите сказать, что он просто любил подглядывать в окошки?

— Брэдли немного перегнул палку, потому отец и отправил его в институт.

— Перегнул насколько?

— Сначала он подглядывал в окно к соседке-подростку — его несколько раз заставали за этим. Потом ходил за ней по школе, а когда девочка публично отвергла его, забрался к ней в дом, пока там никого не было, и поджег ее кровать. Именно тогда судья и поставил ультиматум родителям Брэдли: либо мальчик лечится, либо окажется в заключении. Роузы решили отправить его за пределы штата, чтобы сплетни не дошли до их окружения. Брэдли приехал в институт и пробыл у нас два года.

— Довольно длительный срок.

— Так просил его отец. Кимбалл хотел, чтобы сын исправился окончательно и семейству больше не пришлось испытывать связанных с ним неприятностей. Мать умоляла, чтобы мальчик вернулся домой, но Кимбалл настоял на своем. И, похоже, Брэдли нравилось у нас. На территории института были леса, прогулочные тропы и пруд для ловли рыбы. Он с удовольствием проводил время на улице и даже завел друзей.

— Вроде Джимми Отто?

От этого имени Хильцбриха передернуло.

— Я вижу, вы помните и Джимми, — заметила Джейн.

— Да, — тихо подтвердил он. — Джимми был… запоминающимся.

— Вы знаете, что он погиб? Его застрелили двенадцать лет назад, в Сан-Диего. Когда он забрался в дом к одной женщине.

Доктор кивнул.

— Мне звонил детектив из Сан-Диего. Хотел узнать о прошлом. Спрашивал моего мнения: мог ли Джимми совершать преступление, когда его убили.

— Полагаю, ваш ответ был положительным.

— Я лечил сотни юных социопатов, детектив. Мальчиков, которые устраивали пожары, мучили животных, нападали на одноклассниц. Но по-настоящему напугать меня удавалось немногим. — Хильцбрих посмотрел прямо в глаза Джейн. — Одним из таких пациентов был Джимми Отто. Он был отпетым хищником.

— И это передалось Брэдли.

Хильцбрих заморгал.

— Что?

— Разве вы не знали, что они были партнерами? Они охотились вместе — Брэдли и Джимми. А познакомились они в вашем институте. Вы этого не замечали?

— У нас тогда было всего тридцать пациентов, поэтому они, конечно же, знали друг друга. И, конечно же, участвовали в групповой терапии. Однако эти мальчики — две абсолютно разных личности.

— Возможно, именно поэтому они и спелись. Наверняка они дополняли друг друга. Один, лидер, вел за собой другого. Нам неизвестно, кто выбирал жертв и кто именно их убивал, ясно одно — они были партнерами. Они вместе собирали коллекцию. До той самой ночи, когда Джимми был убит. — Джейн смерила доктора тяжелым взглядом. — Теперь Брэдли обходится без него.

— Значит, по сравнению с тем, что я помню, он стал совершенно другим человеком. Понимаете, я знаю, Джимми и вправду был опасен. Мальчик пугал меня, даже когда ему было всего пятнадцать. Он наводил ужас на всех, даже на собственных родителей. Но Брэдли… — Хильцбрих покачал головой. — Да, он безнравствен. Да, его можно уговорить на что угодно, даже на убийство. Но он — человек ведомый, он не лидер. Ему нужно, чтобы кто-то руководил им и принимал решения.

— Вы имеете в виду, другой партнер, вроде Джимми?

Хильцбрих вздрогнул.

— Слава богу, таких чудовищ, как Джимми Отто, немного. Я с ужасом думаю, чему Брэдли мог у него научиться.

Взгляд Джейн упал на фотографии, лежавшие на столике. «Он научился справляться в одиночку, — подумала Риццоли. — Научился быть таким же извергом, как Джимми».

Она снова посмотрела на Хильцбриха.

— Вы говорили, что не можете передать мне дело Брэдли.

— Я же сказал: оно уничтожено.

— Тогда отдайте мне документы Джимми Отто.

Он засомневался, сбитый с толку ее просьбой.

— Зачем?

— Джимми погиб, так что никто не будет возмущаться нарушением врачебной тайны.

— А вам-то они зачем нужны?

— Он был партнером Брэдли. Они вместе путешествовали, вместе убивали. Если мне удастся понять Джимми, вероятно, я составлю представление и о том, каким человеком стал Брэдли.

Доктор немного подумал над этой просьбой, затем кивнул и поднялся.

— Его дело нужно поискать. Мне понадобится некоторое время.

— Вы держите его здесь?

— Думаете, я могу позволить себе хранилище? Все институтские документы теперь здесь, в моем доме. Если вы подождете, я найду эту папку, — пообещал доктор, выходя из комнаты.

Жуткие фотографии на журнальном столике выполнили свою функцию. Джейн больше не могла выдерживать их вида. Она стала собирать их в стопку, и вдруг перед глазами возник тревожный образ четвертой жертвы — еще одной черноволосой красавицы, засоленной, словно вобла, и Джейн задумалась: а вдруг в этот самый момент Джозефина отправляется в загробный мир?

Зазвонил мобильный телефон. Джейн ответила, отложив фотографии в сторону.

— Это я, — сообщил Барри Фрост.