Минька, или Операция «Возмездие» - Александр Абердин

Люди жили в столице самой обычной жизнью, вот только взрослых на улицах было не так уж много. Да, оно и понятно, день ведь был рабочий. Единственное, что меня поразило, так это полное отсутствие прежних, довоенных легковых автомобилей, всего этого прошлого разнообразия иномарок от роскошных лимузинов и до «народных» автомобилей. По улицам если и ездили электромобили, то всего максимум пяти, шести модификаций, да, и те мало чем отличались друг от друга кроме цвета, ну, а цвета у них были довольно яркие и нарядные, и многие были даже разрисованы их хозяевами так, что казалось, будто ты едешь по картинной галерее. В общем хотя электромобилей по городу ездило много, все они были одинаково демократичными и по большей части открытыми, а на улицах города не смотря на раннюю весну было очень тепло, градусов двадцать и я даже был вынужден снять с себя бушлат.

Довольно часто по улицам проезжали грузовые электромобили и автобусы, но это уже был отдельный разговор, такую технику я видел и на фронте.

Вертолётчики привезли меня в гостиницу, заселили в номер и предупредили, чтобы я никуда из него не выходил, так как за мной могут прийти в любую минуту. Да, мне особенно и не хотелось никуда идти. В Красноярске у меня не было ни одного знакомого, а бродить по городу просто так мне не очень-то хотелось. Хотя все бетонные потолки и были выкрашены в голубой цвет, они всё-таки на меня давили.

На фронте я уже привык к железобетонным перекрытиям над головой, они защищали нас от ракет и снарядов, но там я довольно часто выбирался наружу и видел небо у себя над головой. Правда, надо сказать, что меня очень порадовало, как жители Красноярска смотрели на меня. Видя мой потрёпанный полевой камуфляж, они широко улыбались мне, махали руками и приветствовали, как давнего знакомого, а когда мы со стоянки электромобилей шли к гостинице, одна девушка даже подбежала ко мне, расцеловала и подарила маленького плюшевого бурундука. Жаль только, что эта игрушка была растерзана Минькой ещё давным-давно, а то бы я его вам показал.

Пилоты вертолёта, которые привезли меня в гостиницу, забрали у меня не только чемодан и рюкзак, но даже мой бушлат, а когда я попытался отобрать их у того парня, который был немного постарше, это был старлей лет двадцати пяти, он улыбнулся и просто прибил меня гвоздями к асфальту, сказав: — «Товарищ капитан, я бы отдал чемодан Федьке и вас самого в гостиницу на себе донёс, так вы же сопротивляться станете. Вы фронтовик, товарищ капитан, и мы перед вами салаги, а вообще-то не удивляйтесь ничему, у нас в Красноярске к фронтовикам особое отношение». Это особое отношение выразилось уже в том, что возле стойки регистрации, где стояло в очереди к девушкам, сидящим за стойкой, человек шестьдесят штатских, меня тут же пропустили без очереди и девушка, улыбнувшись мне так, словно я был её женихом, сразу же протянула мне ключи от люкса и сказала, что дежурная по этажу сама меня зарегистрирует.

Вертолётчики тут же передали мои вещи служащему отеля и я, попрощавшись с ними, под одобрительные взгляды отправился в люкс, судя по цифрам в лифте расположенном на семнадцатом этаже. Так это или не так, сказать было трудно, поскольку окна номера были заложены кирпичом и на их месте были наклеены фотообои, показывавшие довоенный Красноярск. Только я успел принять ванну, как в номере зазвонил телефон, но когда я поднял трубку, то выяснилось, что меня приглашали в ресторан, позавтракать. Мои ребята собрали мне тормозок в дорогу и поскольку девушка сказала, что завтрак для меня уже готов, причём какой-то особенный, то я был просто вынужден одеться, как солдат по команде подъём, и отправиться на первый этаж. Мой парадный мундир просил не только утюга, но щётки, а потому я одел ту же полевую форму, в которой приехал, — второго срока носки камуфляж с беретом цвета хаки, латаный-перелатаный, зато родной и к тому счастливый, всего с двумя дырками от пуль, которые прошили ткань на рукаве, но меня не задели.

Возле лифта со мной снова случился конфуз. Точнее это штатские сконфузили меня тем, что сначала мужчина, который не поместился в лифт, задержал его, а потом из него, едва только увидев, что к лифту подошел фронтовик, из него сразу же вышел ещё один мужчина и они буквально втолкнули меня в лифт. Пока я спускался вниз, меня буквально обласкали взглядами, а один парень, который выходил на пятом этаже, пожал мне руку и сказал: — «Удачи, вам, товарищ капитан». Честно говоря всё это было для меня в диковинку. Они же совершенно не знали меня, все эти люди, которые смотрели на меня с таким восхищением, что мне от этого было как-то не по себе. В ресторане было довольно многолюдно. Не знаю как сейчас, но в то время в гостиницах останавливались преимущественно командировочные, то есть люди приехавшие в город по делам. Официантка усадила меня за столик вместе двумя молодыми женщинами и пожилым мужчиной и тут меня начали кормить так, словно я прибыл в Красноярск с голодного края и не ел уже недели три.

Естественно, первым делом передо мной поставили тарелку с пельменями. Не знаю, спешили мои соседи по столику в ресторане куда-нибудь или нет, но они решили составить мне компанию, а мужчина даже спросил, не желаю ли я накатить граммов сто водочки. Ну, под те пельмени, которые мне подали, можно было и пол литра спокойно скушать. Чтобы не показаться занудой я быстро со всеми познакомился и мы стали не спеша завтракать. Я сказал им, что прибыл из-под Оренбурга и по всей видимости меня ждало какое-то новое назначение и тут выяснилось, что все трое знают о том, что недавно в Соль-Илецк был доставлен огромный конвой с беженцами и что благодаря отваге и мужеству батальона мотопехоты, выдвинувшемуся им навстречу, а также благодаря умелому руководству, были спасены жизни более, чем двум с половиной тысячам человек.

Пока мы с Франческой, забыв о войне, были вдвоём, об этом, оказывается, было сообщено по всем центральным каналам и те беженцы, у которых репортёры брали интервью, с восторгом рассказывали о бородатых десантниках с вещмешками полными батончиков и о том, как их поезд переставили с рельсов на сани и увезли в республику из-под носа у своры убийц. Меня стали расспрашивать об этом и я сказал, что это постарались наши соседи, на что Борис Иванович, который приехал в Красноярск по делам своей фирмы, веско заметил: — «Ну, я думаю, товарищ капитан, что вы сделали бы это ничуть не хуже капитана того Денисова, который защищает Соль-Илецк. Вы случайно не родственники?» Я сказал, что просто однофамильцы и стал расспрашивать своих собеседников, чем они занимаются. Обе женщины оказались инженерами, а фирма Бориса Ивановича выполняла оборонные заказы, какие именно я уточнять не стал. Мне было очень приятно пообщаться с этими людьми за завтраком и вскоре я вернулся в свой номер. Мой мундир уже был вычищен и отутюжен, а потому ничто не помешало мне завалиться на диване перед телевизором.