В объятиях графа - Элизабет Хойт

– В самом деле чудо. Чертовски глупо для мужчины оставлять свою жену совсем одну, лишь с маленькой горничной, так близко к родам.

– Я слышал, новоиспеченный отец был довольно потрясен сегодня утром, – продолжил Хоппл.

– Не могу сказать, что это принесло какую-то пользу его жене прошлой ночью, – сухо сказал Эдвард. – А миссис Рен не спала всю ночь, сидя со своей подругой. Я подумал, что будет разумно предоставить ей день отдыха. В конце концов, она работала каждый день, за исключением воскресений, с тех пор как стала моим секретарем.

– Да, в самом деле, – сказал Хоппл. – За исключением четырех дней, когда вы ездили в Лондон, конечно.

Джок вспугнул кролика и погнался за ним. Эдвард остановился и повернулся к управляющему:

– Что?

– Миссис Рен не приходила на работу, пока вы отсутствовали. – Хоппл сглотнул. – За исключением дня перед тем, как вы вернулись, да. В тот день она работала.

– Я понимаю, – сказал Эдвард. Но он не понимал.

– Только четыре дня, милорд. – Хоппл поспешил сгладить ситуацию. – И она наверстала бумажную работу, так она мне сказала. Это не значит, что она оставила свои дела невыполненными.

Эдвард задумчиво уставился на грязь у себя под ногами. Он вспомнил слова викария о «путешествии» прошлым вечером.

– Куда она ездила?

– Ездила, милорд? – Хоппл словно увиливал от ответа. – Я… э-э… не знаю, ездила ли она куда-либо вообще. Она не сказала.

– Викарий сказал, что она совершала путешествие. Он намекал, что она ездила за покупками.

– Возможно, он ошибается, – сказал Хоппл. – Если леди не смогла найти чего-то в магазинах Литтл-Бэттлфорда, ей пришлось бы поехать в Лондон, чтобы отыскать что-то лучшее. Конечно же, миссис Рен не ездила так далеко.

Эдвард фыркнул. Он вернулся опять к тому, что пристально смотрел на землю у своих ног. Только теперь он нахмурил брови. Куда ездила Анна? И зачем?

Анна уперлась ногами и изо всех сил потянула на себя старую дверь сада. Эдвард предоставил ей день для себя, но она не могла так долго оставаться в постели. Отдохнув утром, она решила, что проведет оставшееся свободное время, сажая розы. Дверь упрямо оставалась закрытой какое-то мгновение, но затем неожиданно поддалась и распахнулась настежь, почти сбив ее с ног. Она стряхнула пыль с рук и подняла свою корзинку с садовым инвентарем, прежде чем проскользнуть в заброшенный сад. Эдвард приводил ее сюда лишь немногим больше недели назад. За этот короткий промежуток времени в старых стенах произошло много перемен. Зеленые ростки выглядывали на клумбах и в трещинах между камнями дорожки. Некоторые явно были сорняками, но другие имели более тонкую структуру. Анна даже распознала некоторые: красноватые кончики тюльпанов, неразвернувшиеся розетки листьев аквилегии и украшенные блестками росы листья садовых лютиков.

Каждое растение становилось сокровищем, открытым ею с восторгом. Сад не был мертвым. Он просто находился в состоянии покоя. Она поставила корзинку и снова вышла из двери сада, чтобы принести розовые кусты, которые Эдвард подарил ей. Она уже посадила три у себя в саду. Розовые кусты, недавно вынутые из ведра с водой, все еще лежали снаружи. Каждый из них начал пускать крошечные зеленые бутоны. Она посмотрела на них. Они дали ей такую надежду, когда Эдвард подарил их ей. Несмотря на то что эта надежда умерла, казалось несправедливым оставлять розы вянуть. Она посадит их сегодня, и если Эдвард никогда больше не посетит сад – ну что ж, она будет знать, что они там.

Анна принесла одну часть в сад и положила их на грязную дорожку. Она выпрямилась и огляделась вокруг в поисках подходящего места, где бы посадить их. Посадки располагались в определенном порядке, который теперь совершенно не распознавался. Она пожала плечами и решила разделить растения поровну между четырьмя основными цветочными клумбами. Она взяла лопату и начала прорубать спутанную корнями землю в клумбе.

Эдвард нашел Анну в саду. Он был раздражен. Он искал ее около пятнадцати минут, с тех пор как Хоппл проинформировал его, что она сейчас в Эбби. На самом деле он дал себе зарок не искать ее; он пришел к такому заключению как раз в то утро. Но что-то внутри его, казалось, не давало ему держаться подальше от своей секретарши, в то время как он знал, что она находится поблизости. Поэтому он хмурился, обнаружив у себя недостаток силы духа, – но, подойдя, он помедлил у двери сада, не в силах оторваться от картины, которую она собой являла. Она опустилась на колени, чтобы посадить розу. Ее голова оставалась непокрытой, и волосы волнами сбегали по шее и плечам. В ярком полуденном свете солнца светло-каштановые локоны сияли золотым и красновато-коричневым цветом.

Эдвард почувствовал, как в груди у него все сжалось. Ему показалось даже, что это мог быть страх. Он насупился и зашагал по дорожке. Страх – это не та эмоция, которую должен испытывать сильный мужчина вроде него, глядя в лицо кроткой маленькой вдове, считал он.

Анна заметила его.

– Милорд. – Она убрала волосы со лба, оставляя мазок грязи на лице. – Я подумала, что посажу ваши розы прежде, чем они погибнут.

– Я вижу.

Она подозрительно посмотрела на него, но, очевидно, решила не обращать внимания на его странное настроение.

– Я посажу по несколько кустов на каждой клумбе, так как сад заложен такими симметричными рядами. Позже, если хотите, вокруг них можно посадить лаванду. У миссис Фэарчайлд есть несколько замечательных кустов лаванды у дорожки, ведущей к заднему входу; я знаю, ей будет приятно дать мне несколько отростков для вашего сада.

– Хм-м.

Анна прервала свой монолог, чтобы снова убрать волосы, еще больше размазывая грязь по лбу.

– Только у меня проблема. Я забыла принести лейку.

Она нахмурилась и начала подниматься на ноги, но он опередил ее:

– Оставайтесь здесь. Я могу принести вам лейку. Эдвард оставил без внимания ее нерешительный протест и пошел обратно по дорожке. Он дошел до садовой калитки, но что-то заставило его замедлить шаг. Долгое время спустя он будет думать, какой порыв остановил его. Он повернулся и посмотрел на нее, все еще стоящую на коленях около розового куста. Она уплотняла землю вокруг него. Пока он смотрел на нее, Анна подняла руку и мизинцем поправила волосы.

Он оцепенел.

Все звуки замерли на ужасное бесконечное мгновение, мир пошатнулся и начал рушиться вокруг него.

Голоса шептали, бормотали, щебетали ему в ухо и сливались в невнятный гул, из которого выплывали отдельные фразы:

Хоппл у канавы:

«Когда эта собака отсутствовала в течение нескольких дней, я начал надеяться, что мы избавились от нее».

Викарий Джоунс на званом вечере у миссис Клиавотер: