Григорий Распутин: правда и ложь - Олег Жиганков

С тех пор как я вышел из рядов попов-мракобесов, я в течение 9 лет мечтал о церковной революции. В нынешнем году (на Пасху) церковная революция началась в Царицыне. Народ, осуществляя свои державные права, избрал и поставил меня патриархом „Живой Христовой церкви“. Но дело пошло не так, как я предполагал, ибо оно начато не так, как должно. Революция началась без санкции центральной Советской власти. Чтобы поправить дело и двинуть его по более правильному пути, я обращаюсь к Вам и кратко поясняю следующее: церковная революция имеет целью разрушить поповское царство, отнять у народных масс искаженное христианство и утвердить их религиозное сознание на основах истинного христианства, или религии человечности. А все эти достижения церковной революции должны привести к одному: к примирению масс с коммунистическим устройством жизни.

Вести русскую массу к политической коммуне нужно через религиозную общину. Другим путем идти будет слишком болезненно. Как Вы, Владимир Ильич, смотрите на это? Признаете ли Вы какое-либо значение за церковной революцией в деле достижения русским народом идеалов социалистической революции? Если Вы интересуетесь затронутым вопросом, то не нужно ли будет приехать мне к Вам в Москву и лично побеседовать с Вами об этом, по моему мнению, весьма важном деле?

Прошу Вас ответить мне и написать мне краткое письмо о своем желании видеть меня и говорить со мной о церковной русской революции.

Остаюсь преданный Вам ваш брат-товарищ-гражданин Сергей Михайлович Труфанов (патриарх Илиодор)»[331].

Ленин письмо Труфанова проигнорировал — у него были дела поважнее. После смерти Распутина Труфанов никому не был нужен. В 1922 году Труфанов каким-то образом смог покинуть Россию (видимо, помогли связи с Горьким, который сам сбежал из России в 1921 году). Он перебирается в Берлин. Там, желая заработать на сенсациях, пишет в эмигрантских газетах, как он якобы видел в Кремле заспиртованную голову Николая II. Впрочем, уже тогда доверия ему было мало, и он перебирается в Америку. Но там его постигла страшная неудача: биржевая катастрофа 1929 года отняла у него все деньги, полученные за книгу о Распутине. Бывший любимчик русских верующих, грозивший некогда самому царю походом верного ему Войска Донского на Питер, закончил жизнь, работая швейцаром в гостинице и уборщиком в страховой компании. Он пережил смерть сына, развод с женой. Он постригся было снова в монахи в Мелвиллском православном монастыре, но потом опять ушел в мир. Одинокий и нищий, он умер в Нью-Йорке в 1952 году.

Князь Феликс Феликсович Юсупов стал настоящим долгожителем — будто на нем, как на Каине, был какой-то знак. Но грустно складывалась его жизнь после убийства Распутина. В 1919 году Ирина с мужем, матерью и другими уцелевшими членами императорской семьи была вывезена на крейсере «Мальборо» в Великобританию. Потом они перебрались во Францию. Из России Юсупову помогли бежать, по его собственному признанию, масоны[332]. По всей видимости, это была благодарность за голову Распутина. Красные тоже были благодарны ему за Распутина и тоже не тронули. Как писал сам Феликс, «признаюсь, в течение всей жизни моей имя Распутина не раз спасало и меня и близких»[333].

В эмигрантской жизни имя князя было окружено множеством скандалов и грязных историй. Всякие попытки Феликса наладить свой бизнес и устроить для семьи достойную жизнь неизменно заканчивались крахом. Разорилась созданная им парфюмерная компания, обанкротился магазин одежды. Не помогли даже деньги, вырученные от продажи принадлежавших семье полотен Рембрандта. По иронии судьбы некогда самый богатый человек Российской империи должен был прожить б ó льшую часть своей жизни на доходы от публикаций мемуаров об убийстве Распутина.

В 1928 году, вскоре после публикации книги «Конец Распутина», на Юсупова подала в суд дочь Распутина Матрена с требованием компенсации в двадцать пять миллионов. Князь ничего не выплатил — да и не смог бы, потому что к тому времени был уже нищим. А в 1934 сам Юсупов подал в суд на американскую кинокомпанию «Метро-Голдвин-Майер», выпустившую эротический фильм «Распутин и императрица», в котором была задета честь его жены Ирины, — и дело было выиграно. В фильме «принцессе Наташе» — единственной племяннице царя, каковой в реальности являлась только Ирина, приписывали сексуальную связь с Распутиным. На самом же деле Ирина так никогда и не увидела человека, жизнь которого столь тесно и навсегда сплелась с их семьей, с судьбой всей России.

Какое-то время семья пыталась создать свой дом моды, и Ирине Романовой-Юсуповой, великой княжне, приходилось демонстрировать платья. Но и здесь тень Распутина преследовала ее. Многие клиентки приходили в «Ирфе» (аббревиатура слов Ирина и Феликс) посмотреть не модели платьев, а хозяина — легендарного красавца, убившего «колдуна Распутина». Впрочем, многие мужчины приходили посмотреть и на нее. В европейских аристократических кругах шептались, будто Юсупову заколдовал от старения влюбленный в нее Распутин. Уж очень настойчиво распространялся кем-то слух о том, что Феликс убил Распутина, спасая от его влияния вовсе не царскую семью, как он утверждал, а свою прекрасную жену, в которую старец якобы был влюблен. Еще одна из многих лживых легенд.

О чем думала эта все еще ослепительно красивая, стройная как березка, но уже немолодая женщина с грустными глазами, выходя к клиентам в моделях «Ирфе»? Вспоминала ли свой роскошный подвенечный наряд — платье из белого сатина с серебряной вышивкой и длинным шлейфом, хрустальной диадемой с алмазами и кружевной фатой от казненной французской королевы Марии-Антуанетты? Впрочем, не фата была причиною ее несчастий и уж, конечно, не «колдовство» Распутина. А страшный выбор мужа, который ей пришлось нести всю жизнь как тяжелый крест. Для нее, русской принцессы Романовой, выходить на помост в модных платьях было не триумфом, а ежедневным унижением. А возможно, и сознательным смирением себя, обетом, принесенным Богу во искупление греха ее мужа.

Ирина пережила своего Феликса на тринадцать лет и скончалась 17 февраля 1970 года в возрасте 74 лет. Ее похоронили в могиле матери Феликса — Зинаиды Юсуповой на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Денег на погребение вдовы некогда одного из самых богатых людей в мире не нашлось.

Великий князь Дмитрий Павлович умер в изгнании в 1942 году. Никаких мемуаров после себя он не оставил, но известны его письма отцу, где он пишет об убийстве Распутина как о некоем патриотическом акте. Отец Дмитрия, великий князь Павел Александрович был расстрелян большевиками в Петропавловской крепости в 1919 году. Вместе с ним казнили великого князя Николая Михайловича, написавшего письмо о Распутине, так некогда возмутившее государыню. Он тоже был участником заговора против Распутина.

«Марина Грей рассказала мне историю о докторе Лазоверте, — пишет Радзинский. — Он купил в Париже квартиру и мирно жил, пытаясь изгладить из памяти кошмар той ночи. Однажды он уехал отдыхать на лето, а когда вернулся, увидел, что в его доме открыли ресторан. Ресторан назывался… „Распутин“!»[334]

Удивительным образом переплелись судьбы дочери Юсупова Ирины (той самой «Бэби», что кричала «Война!») и дочери Матрены Распутиной и Бориса Соловьева. Ничего не зная друг про друга, они встретились в Греции, обе под новыми именами и, абсолютно не подозревая, с кем свела их судьба, сразу же прониклись глубокой симпатией друг к другу, стали неразлучны. И только при расставании внучка Распутина призналась, кто она. Тогда ошеломленная дочь Юсупова сказала: «Мой отец убил вашего деда».

Глава 32

Скорбный путь Семьи

«Они должны приехать, — сердито проговорил крестьянин. Спустя несколько минут он произнес пророческие слова: — Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню».

«В с. Покровском была перепряжка, долго стояли как раз против дома Григория и видели всю его семью, глядевшую в окна».

Царская семья увидит дом Распутина дважды: на пути в ссылку и на пути к месту расстрела. «…Нам не говорят, куда мы едем (узнаем только в поезде) и на какой срок, но мы думаем, это туда, куда ты недавно ездила, — святой зовет нас туда и наш друг. Не правда ли странно, и ты знаешь это место <…> главное, что мы еще в России (это главное), что здесь тихо, недалеко от раки св. Иоанна. Не удивительно, что мы именно здесь»[335], — писала императрица своей верной фрейлине Анне Александровне Вырубовой.

Выяснилось окончательно: их везут в Тобольск. По свидетельствам очевидцев, государь к тому времени очень побледнел и похудел. Императрица владела собой. Оба рады были ехать в домашнюю сферу «их дорогого друга».