Трепетные птички - Лев Портной

По левую руку от меня вереницей тянулись люди. Я стоял к ним спиной. То и дело в многоголосице слышался девичий смех, и через мгновение я выхватывал взглядом из толпы и провожал радостную обладательницу звонкого голоса, с бронзовой спинкой, с кружевными трусиками, выглядывающими из-под обрезанных джинсиков.

А потом я заметил этих ребят. Их было шестеро. На обочине стояли их тачки — две «девятки» с подмосковными номерами. Коротко стриженные молодцы, в легких спортивных брюках и черных майках, кто в кроссовках, кто в пляжных шлепанцах, — всем своим видом они выдавали принадлежность к общей касте, к группе, из числа тех, с которыми предпочитают не связываться. Четверо топтались возле машин. А двое остановились посреди тротуара, мешая прохожим. Один стоял боком, и это выглядело еще куда ни шло. Вроде на обочину человек пройти хотел и застрял, пропуская прохожих. Второй же, самый низкорослый из шайки, стоял лицом навстречу потоку людей и нагло ухмылялся. Люди проходили между этими парнями, стараясь не встречаться с ними взглядами.

Я тоже старался не смотреть в их сторону. Прямой взгляд в этих бандах означает угрозу. В лучшем случае нарвешься на окрик «чего уставился?» А то и мордобой спровоцируешь. Да и щеголять накачанными бицепсами в их присутствии не стоило. Но самолюбие не позволило мне бросить недоеденным хотдог и отвалить подобру-поздорову.

Вдруг в их поведении что-то изменилось. Низкорослый, только что стоявший, как истукан, теперь сам уступал дорогу прохожим, двигаясь то вправо, то влево и при том не спуская глаз с кого-то, выловленного в надвигавшейся толпе.

Я увидел их со спины, но несомненно это были красивые девушки. Высокая блондинка в красном топике и джинсах с многочисленными надрезами, в которых соблазнительно мелькали полоски матовой кожи, что-то увлеченно рассказывала подружке, то и дело поворачивая вправо голову, и после каждого поворота поправляла воздушные волосы, ниспадавшие на плечи. Вторая девушка короткими возгласами и смешками подбадривала монолог и поправляла темные волосы, копируя движения подруги.

Блондинка в красном топике едва не налетела на низкорослого. Он что-то сказал, широко улыбаясь и выставив открытые ладони чуть вперед, демонстрируя притворную открытость. Парень, стоявший боком, прикоснулся к локотку девушки с темными волосами. Блондинка что-то ответила, отрицательно покачав головой, и попыталась обойти низкорослого справа, но столкнулась с темноволосой девушкой, которая, спасаясь от второго кавалера, прошмыгнула между подружкой и низкорослым, и оказалась у кромки тротуара, где четверо товарищей взяли ее в оборот. Они также улыбались, прижимали ладони к груди, мягко, но настойчиво подталкивая девушку к открытой дверце автомобиля.

Парень, что стоял боком, и низкорослый обступили блондинку. Улыбка коротышки стала еще лучезарней, он что-то говорил, приложив к сердцу руку. Девушка мотала головой и тщетно пыталась высвободиться от второго, схватившего ее под правый локоть.

Я наблюдал за ними и надеялся, что кто-то из прохожих вмешается. Но живая вереница изменила русло. Только что люди шагали прямо и лишь в последний момент, натолкнувшись на препятствие, корректировали движение. А теперь поток изогнулся, оставив в стороне нуждавшихся в помощи. Взгляды сделались на удивление целеустремленными. Никто не глазел по сторонам, не отворачивался. Отвернуться — значило, признать, что заметил что-то, от чего поспешил отвернуться. Проще — не заметить вообще. Спасительный для совести случай, когда форма превращается в содержание. Сперва делаешь вид, что не заметил, а пока дойдешь до метро, и впрямь забудешь о том, что… о чем? Мы ничего не заметили.

А я? Что же я? Мне, что, больше всех надо?! Зачем я оставил хотдог, в последний раз вытер подбородок, деловито скомкал и бросил салфетку в урну и вот — делаю шаг.

Нас разделяет несколько метров, и до последнего мгновения я не знаю: пройду ли мимо или вмешаюсь? Вот еще один шаг, вот уже голоса выделяются из уличного гама:

— Девушка милая, честное слово…

— Ой, ребята, ну, не надо! Ну, прошу вас! Перестаньте!

Кто-то — неужели это я? — берет под руку здорового парня, что вцепился в блондинку, и словно со стороны слышу собственный голос:

— Братан, отпусти ее, пожалуйста!

Низкорослый поворачивается ко мне, смотрит снизу вверх, улыбается все также лучезарно:

— А тебе, что, больше всех надо?

— Это — моя сестра, — поясняю я, кивнув на блондинку, и, не спуская с нее взгляда, восклицаю. — Наташ, ну ты чешешь! Я стою, а ты — мимо, ничего не замечаешь!

Парень, что держал ее под локоть, разжал пальцы, и девушка нырнула за мою спину.

Сестра — это я здорово придумал. Сказал бы, что моя девушка, они, возможно, и отпустили бы ее, но непременно поглумились бы над нами, хотя бы словесно. А сестра — это святое. Брат, оберегающий сестру, это нормально, это по понятиям. Да и девчонка, которая вышла на улицу не сама по себе, а под присмотром брата, уже не шалава, правильная девчонка. И как удачно совпало: я в красной майке, она в красном топике.

Несколько дальнейших мгновений прошли сумбурно. Девушка с темными волосами заняла спасительную позицию между «братом» и «сестрой», пацаны обменялись со мною вполне дружелюбными репликами, отпустили парочку сальных, но вполне сносных комплиментов в адрес «сестренки», девушки фыркнули, — но все это смешалось в памяти, подробностей не сохранилось. Будто все это не со мной произошло.

А я? Вот я шагаю в сторону метро, «сестренка» идет слева, ее подружка держится между нами. Некоторое время мы молчим, словно опасаемся сглазить счастливый исход дела. Когда преодолели приличное расстояние, блондинка склонила голову вправо и окликнула меня:

— Молодой человек, спасибо!

— Не за что, — ответил я непринужденно, словно разобраться с шайкой подобных гавриков для меня дело пустячное, каких бы правил игры мне не навязали.

— Господи! Если б не вы! Все ж мимо проходят! Никому дела нет! — выдохнула темноволосая девушка.

— В таких случаях сразу кричать нужно! Кричать что есть мочи, на помощь звать! — сказал я.

— Да неловко как-то орать на всю улицу. Все ж и так все видят, — возразила темноволосая девушка.

— Никто ничего не видит, — покачал я головой. — Это я случайно со стороны наблюдал за вами и видел, что вот ребята какие-то пристали к незнакомым девушкам. А со стороны этого не понять. Те люди, что рядом с вами шли, прошли дальше и все. А остальные, кто потом уже идет, что они видят? Ну, ребята какие-то, со своими подружками, какая-то размолвка у них, те куда-то ехать зовут, а девчонки не хотят ехать, может, еще погулять хотят. Но все ж улыбаются, все мирно, что тут такого…

— Вы так всех оправдываете, — промолвила «сестренка».

— Да нет, не оправдываю. Я просто говорю, как это со стороны выглядит, — ответил я.

— Меня, кстати, Юлей зовут, — сказала блондинка.

— Надо же! Имя сестры перепутал! — всплеснул я руками.

Девушки засмеялись.

— А я Александр, Саша, — добавил я.

— Лариса, — представилась темноволосая девушка.

Мы приближались к станции метро. Я строил планы, как продолжить знакомство. Конечно, можно было просто предложить обменяться телефонами, пригласить ее на чашечку кофе куда-нибудь. Но сначала хотелось найти какие-то общие интересы, чтобы сыграть на родстве душ, а не на благодарности за спасение.

И мои планы касались, конечно же, Юли. Ларису я не принимал в расчет. Да и назвав Юлю «сестрой», пусть и несознательно, но определенные акценты я сразу расставил.

Вот мы спустимся к поездам, нам окажется по пути — мне-то все равно куда ехать. Лариса займет свободное место, а мы постоим — будем говорить, отрезанные шумом от прочего мира.

— Вы в метро? — окликнула меня Юля.

Мы остановились возле наземного вестибюля. Юля смотрела на меня, слегка вскинув брови. А я замешкался, неожиданно меня охватило то же смятение, что и пару минут назад — всего-то пару минут! — когда ноги сами понесли меня прочь от палатки с хотдогами и я еще не знал, вступлюсь ли за незнакомых девушек или пройду мимо. Вот сейчас мы сделаем несколько шагов, исчезнем за колоннами станции, эскалатор понесет нас вниз, мы будем весело щебетать, назначать свидания, а те ребята — они же так и остались там, они никуда не делись и, может быть, в это мгновение усаживают растерявшихся девушек в автомобили.

— Нет, мне нужно задержаться, — выдавил я.

— Жаль. А нам, — Юля виновато улыбнулась и развела руками, — нам в метро.

Я мог бы попросить ее телефон в этот момент, предложить выпить чашечку кофе на неделе. Но как-то все не так складывалось, как я воображал. Я ведь совсем не знал ее, не знал, будет ли нам о чем поговорить за чашечкой кофе. И язык у меня заплетался, словно мокрым песком его обложили.